Гарри Кемельман - В субботу рабби остался голодным
— Это правильно, — сказала миссис Грин. — Психологическое состояние очень важно. Я знаю, сейчас уже не принято считать, что во время беременности нужно думать только о прекрасном, но когда я ходила с Пат, у меня днями напролет играл проигрыватель, и что — разве не стала Пат первой мажореткой-барабанщицей университетского оркестра? Преподаватель сказал, что у нее врожденное чувство ритма. Зато Фред, который несколько лет учился играть на трубе, никогда даже не мог попасть в такт, не говоря уже о ритме.
— Со мной это не сработало, — беззаботно сообщила Глэдис Морланд. — Моя мать до седьмого месяца каждое воскресенье ходила в музей, а я не могу провести прямой линии.
— О, но зато у вас артистичная натура, — возразила миссис Грин. — Достаточно увидеть вашу гостиную, чтобы понять, что у вас великолепный вкус.
— Да, я люблю украшать интерьер.
Миссис Вассерман, супруга первого президента конгрегации, пододвинула свой стул к Мириам. Эта шестидесятилетняя женщина относилась к ней по-матерински и вообще симпатизировала Смоллам с того дня, как они впервые приехали в Барнардс-Кроссинг.
— Устаете, да? — отметила она тот факт, что Мириам сидит, а не стоит, как обычно, рядом с мужем.
— Немного, — согласилась Мириам.
Миссис Вассерман похлопала ее по руке.
— Уже совсем скоро. Волноваться не о чем. Я уверена — будет мальчик.
— Дэвид и его мать — особенно она — и не согласятся ни на что другое!
Миссис Вассерман рассмеялась.
— Если будет девочка — все равно никуда не денутся. А через два-три дня они уже не променяют ее на мальчика. Рабби нервничает?
— Кто может сказать?
— О, все они стараются не подавать виду, но вы-то знаете. Перед тем как родился наш первенец, Джейкоб был такой хладнокровный, спокойный… Но при этом проверил все отопление — ему показалось, что в доме слишком прохладно. Вызвал плотника, и тот сделал желоб из детской до прачечной в подвале — в то время ведь не было службы, которая забирает пеленки в стирку. Нанял человека, который всю зиму сгребал снег со ступенек и с дорожки. Дополнительно застраховался на тот случай, если с ним, не дай Бог, что-то случится, — чтобы мы с ребенком ни в чем не нуждались. Я совершенно уверена, что ваш муж такой же.
Мириам слабо улыбнулась.
— Вы плохо знаете моего Дэвида.
— Ну, он такой занятой…
— Все, что мне удалось сделать, — это заставить его заехать в таксомоторную фирму, чтобы договориться насчет такси на случай, если наша машина опять забарахлит. Но что касается всего остального… — Она усмехнулась. — Он считает, что ему достаточно время от времени сверяться со своей совестью, чтобы убедиться, что он не делает ничего, что считает неправильным.
— Может быть, это самое лучшее? — мягко предположила миссис Вассерман.
— Может быть. Хотя иной раз…
— Хотелось бы, чтобы он был чуточку более… эмоциональным?
Мириам кивнула.
— Это все ничего не значит, моя дорогая. Некоторые мужчины прячут свои чувства глубоко внутри. Мой отец, да покоится он с миром, был как раз таким. Когда я должна была родиться — мать любила об этом рассказывать, это было вроде семейного анекдота, — она, почувствовав схватки, послала соседского мальчика за отцом, который был в тот момент в синагоге. Это было в прежней стране, вы понимаете. Был как раз разгар дискуссии, а отец был молод и, наверное, стеснялся перед старшими мужчинами, так что он велел мальчику вернуться и сказать мне, чтобы я хорошенько укуталась, и, может быть, все пройдет. Но через минуту он извинился и побежал домой, и бежал так быстро, что явился одновременно с соседским мальчиком.
Мириам рассмеялась.
— Мой Дэвид не стал бы стесняться, но если его втянуть в дискуссию, он может забыть прийти домой…
К месту, где стоял рабби, приблизился, громко разговаривая, Моррис Голдман, владелец авторемонтной мастерской.
— …лысый, пузатый коротышка, а жена у него, оказывается, высокая рыжая красотка, да еще и шикса[41], и вдвое моложе его! О, гут шабес, рабби! Я говорил про этого типа — Хирша.
— Вы его знали?
— Как всех своих клиентов. Вы же знаете — пока они там слоняются, дожидаются своей машины, со всеми перездороваешься. Его я знал чуть получше — у него была старая машина, и он заезжал чаще — то тормоза, то покрышки… Раз поставил ему новый глушитель.
— А как это его к тебе занесло? — спросил кто-то из стоявших рядом. — У тебя же гараж за городом.
— Так он работал в Годдардовской лаборатории, а они все — мои клиенты. Моя мастерская стоит на 128-шоссе, ярдах в пятистах от лаборатории — прямо на повороте к ней. Они оставляют у меня машины — масло залить, отрегулировать, — а сами идут на работу.
— Вы выполняете любой ремонт? — спросил рабби.
— Чтоб вы не сомневались! Я вам больше скажу — такой бригады механиков нет больше ни у кого на всем Северном побережье. У меня есть один парень, специалист по зажиганию, так ко мне приезжают из самого Глостера — только бы он их обслужил. А что, с машиной нелады, рабби?
— Есть небольшие проблемы: плохо заводится, а если остановишься — может заглохнуть.
— Ну, это может быть все, что угодно, рабби. Надо бы вам как-нибудь заехать ко мне — я посмотрю.
— Заеду, наверное. — Рабби показалось, что Мириам посылает ему сигналы бедствия, он извинился и пошел к ней. — Ты устала, дорогая? Может быть, поедем домой?
— Пожалуй, да, — ответила она. — Сейчас возьму пальто.
Пока рабби ждал Мириам, к нему подошли Джейкоб Вассерман и Эл Беккер. Вид у них был торжествующий.
— Ну, что, рабби? Теперь все выглядит совсем иначе, правда?
— Что вы имеете в виду?
— Заявление полиции и окружного прокурора! — воскликнул Беккер. — Прокурор, конечно, темнил — он же политик, а политики никогда не говорят начистоту, но все-таки теперь ни у кого не остается сомнений, что Хирша убили. Он это практически признал. Так что вы реабилитированы! Он снял вас с крючка — вы вне подозрений!
— Если вы о погребальной службе, которую я провел, мистер Беккер, то я не нуждаюсь в реабилитации со стороны окружного прокурора. А если бы и нуждался, то все равно вряд ли посчитал бы хорошей новостью убийство человека, пусть даже благодаря этому меня сняли с крючка, как вы выразились.
— Конечно, конечно, кому же приятно услышать, что кого-то убили! Мне тоже его жалко, понятное дело. Но разве вы не понимаете — это же выбивает почву из-под ног Морта Шварца и его шайки! Вы слышали, что он отменил очередное заседание правления в воскресенье?
— Нет.
— Наверное, получите извещение с завтрашней почтой.
— И какой скрытый смысл вы усматриваете в этой отмене?
Вассерман радостно потер руки.
— Мы думаем, что с учетом обстоятельств они, возможно, решили сначала посмотреть, как будет развиваться дело Хирша, а уж потом поднимать вопрос о вашей отставке. Мне из весьма надежного источника известно, что Марвин Браун пока отказался от этой идеи с прокладкой дороги.
— Отказался? Почему?
— Потому что окружной прокурор может эксгумировать тело.
Рабби вымученно улыбнулся.
— То есть в конце концов мы пришли к тому же, да, мистер Вассерман?
— О, но все-таки, рабби, есть разница. Это ведь делают гражданские власти — ради того, чтобы найти преступника.
— Разумеется.
— Вот о чем надо теперь подумать, так это какие шаги предпринять. Что касается Хирша… — Вассерман пожал плечами, — что ж, ему уже все равно, что было причиной его смерти. Он мертв, а нам надо заботиться о живых. Так вот, насчет вашей отставки. На самом деле вы не хотите уходить в отставку, так ведь?
— Если бы этот вопрос не возник, я бы не ушел.
— Хорошо. Значит надо чтобы Шварц не прочел ваше письмо на правлении. Мы с Беккером придумали самый простой и верный путь — вы напишете письмо с требованием аннулировать прошение об отставке. — Увидев, что рабби собрался что-то сказать, Вассерман заторопился: — Вы можете сказать, что в свете последних событий между вами и администрацией больше нет расхождений и поэтому вы отзываете свое предыдущее заявление.
— Нет.
— Ну как вы не понимаете, рабби, что без этого остается только ваше заявление об отставке. Ему достаточно прочесть его и поставить на голосование. То есть он просто ставит всех перед фактом. Если же будет два письма, то он обязан прочесть оба, а потом ему придется объяснить суть проблемы, которая между вами возникла. Даже и в этом случае опасность остается, но по крайней мере у вас будет преимущество.
Рабби покачал головой.
— Извините, джентльмены, но…
— Послушайте, рабби, — сурово сказал Беккер. — Мы с Джейком ради вас из кожи вон лезем. Мы пытаемся помочь вам, как только можем, но надо, чтобы и вы кое-что для себя сделали. Мы будем надрываться, обзванивать людей, ходить, объяснять, а вы пальцем не хотите пошевелить!
