Анна Данилова - Аромат желания
– Да, конечно! Много раз! Я очень жалела, что, встречаясь с Вадимом, не забеременела… Но я же хотела, чтобы у меня было по-людски, со свадьбой… Чтобы у ребенка отец был. Но Бог, Он видит все, не дал нам ребенка… И это хорошо. Зато теперь у меня все впереди, и я никак не связана с Вадимом… У него своя жизнь…
Сергей положил на стол две фотографии, на которых была изображена супружеская пара – Катя и Юрий, рядом – составленный секретаршей Аленькой, Викой, фоторобот предполагаемого преступника.
– У Юрия такое невыразительное лицо… Вроде бы похож… и не похож… – сказала Ольга. – Да и зовут его не Женя.
– Назваться-то он мог как угодно. Паспорт свой, как ты понимаешь, он не показывал. Посмотрим.
Ольга продолжала внимательно рассматривать снимки. Сергей, между тем, продолжал размышлять вслух:
– А что, если, к примеру, произошло следующее. Вот живет мать, которая до смерти любит своего сына. Он женится, и тут оказывается, что у него не может быть детей. И тогда она сама намекает своей снохе, чтобы она нашла кого-то, от кого можно забеременеть… И Катя начинает встречаться, предположим, со своим одноклассником, Федором… Беременеет от него, говорит об этом своей свекрови, и та обещает ей молчать… Рождается дочка, и Юрий думает, что это его ребенок. И живет себе дальше, как может. Но отношения супругов не складываются, они разводятся, мать и сын уезжают в Саратов, Катя остается с дочкой и со своим любимым Федей в Аткарске, живут в квартире Наполовой. Лидия Александровна продолжает их любить, высылает им посылки, а может, и деньги… Между тем, ее сын никак не может найти свое счастье, он одинок… Возможно, что он увидел тебя и влюбился, рассказал об этом матери. Если он по характеру, как выразилась Катя, «тюха-матюха» и не может подойти к тебе и рассказать о своих чувствах, то ему не остается ничего другого, как страдать. Мать, видя страдания своего единственного сына, решает помочь ему, а заодно и тебе… Да-да, не удивляйся… Она видит, что ты тоже страдаешь от одиночества, что мечтаешь о детях. Вот она и придумывает этот ход… с кефиром. Рассказывает сыну о том, что ты его тоже любишь, но страшно стесняешься…
– Сергей, что ты такое говоришь?
– Да я просто рассуждаю… Не принимай близко к сердцу. Просто говорю то, что в голову лезет. На самом деле просто умираю с голода! Ну?! Улыбнись. Я и сам понимаю, что несу бред, тем более что это можно было бы предположить, если бы не было убийств Гороховой и Аленькой…
– Значит, ты все-таки уверен, что этот насильник был со мной знаком?
– Уверен! Знаком и влюблен. Но ты почему-то никак не можешь вспомнить, кто мог бы быть в тебя влюбленным. Ты пойми, этот человек мог быть не только с работы или жить рядом с тобой. Он мог видеть тебя просто на улице. Мог преследовать тебя, идти за тобой по пятам…
– Но я ничего такого не припоминаю. Я же не слепая, я бы заметила. А ты, однако, фантазер! Такое придумать! Будто бы у Наполовой есть сын и он влюблен в меня!
– Ну, положим, то, что у нее есть сын, я не придумал. Он у нее действительно есть, и она это почему-то скрывает.
– Да нет, она не скрывает, что он у нее есть, другое дело, что она не хочет признаваться в том, что он давно развелся со своей женой и живет отдельно…
– Почему? Зачем это ей нужно?
– Понятия не имею…
Официантка, полная женщина, обтянутая шерстяным черным платьем-джерси, поставила перед ними по большой чашке с дымящимся борщом.
– Сто лет не ел борща! А ты?
ГЛАВА 25
– Знаешь, так уже хочется выйти из дома, подышать свежим воздухом, но я не могу, Вера, понимаешь?
Светлана Баксанова готовила себе зеленый салат и разговаривала с Верой Дмитриевой по телефону.
– Да, забыла тебе сказать. Купила же себе наушники для телефона, и вот теперь у меня руки совершенно свободны… Конечно, надо еще к ним привыкнуть… Да, жаль, что мы не можем встретиться, живем в каких-то экстремальных условиях… Но, Вера, я же права, я же была права с самого начала, когда предположила, что этот идиот действует по списку! И во всем этом виновата Лилька, только она одна. Спрашивается, зачем она повелась на этого юродивого, зачем притащила в дом, слушала его развесив уши, а потом прогнала, как паршивого пса… Я знаешь, что думаю? Неправильно все это. Что? Да то, что он все равно человек. И раз уж она привечала его, раз приблизила к себе, значит, он был ей интересен и, что тоже немаловажно, полезен, нужен. Я так поняла, что она находилась тогда в жуткой депрессии, когда ее бросил Игорь, и тут как раз и нарисовался этот парень. Отвлек ее. Не думаю, что он выглядел как-то уж особенно по-идиотски, раз она встречалась с ним, слушала его стихи или что-то там еще… словом, не дебил. А ты его случайно не видела? И я тоже. Так что теперь будем делать? Мне уже сто раз звонили с работы, говорят, что засиделась я на больничном, что пора и честь знать. Ты знаешь, я туда не из-за денег хожу, а так, нравится мне это дело, я вообще танцевать люблю. К тому же это приятно, когда на тебя смотрят, восхищаются… Пока еще не старая, говорю я себе, пока не старая, пока тело служит мне верой и правдой. И будет очень жаль, согласись, если этот упырь, мать его, нападет где-нибудь исподтишка, вырубит этим, как там его, электрошокером, что ли… Изнасилует! Вот как представлю себе, что Любашу и Ирочку насилует этот изверг, урод… Странное дело, Вера, вот когда думаю о том парне, о котором нам рассказывала Лиля, то представляю себе одного человека, а когда говорю о маньяке, насилующем и убивающем моих подруг, то представляется совершенно другой человек… Знаешь, такой противный, мрачный, пускающий слюни… Брррр… Представляешь, как от него должно пахнуть?! Подожди, Вера, кто-то звонит в дверь… Представляешь, а вдруг это он? Что? Нет, пускаю только тех, кого знаю в лицо. Ладно, потом перезвоню или ты позвони. Смотри, сама никому не открывай!
Она отключила телефон, еще не привыкнув к тому, что его можно не отключая носить в кармане и продолжать разговаривать.
Запахнула халат и подошла к двери. Заглянула в глазок. Никого. Однако звонок повторился. Она видела лишь кусок лестничной клетки с коричневой стеной и черно-белой плиткой пола.
– Кто там?
Молчание. И снова звонок. Бьющий по нервам, пугающий.
Мысль, как лед, обожгла: маньяк? Неужели он мог вот так запросто прийти по адресу и позвонить в дверь? В надежде, что она откроет, чтобы последовать за своими подругами в вечность?
– Кто вы и что вам от меня надо? – Она подошла вплотную к двери и, дрожа всем телом, продолжала рассматривать пустую лестничную клетку – черно-белую, шахматно-пугающую.
Подумалось вдруг, что как-то так все сложилось, что до сих пор (с того момента, как она приняла решение отсидеться дома) к ней никто не пришел. Ни один из друзей или любовников. Словно и они, оповещенные дьявольским телеграфом, решили переждать опасное время, по сути, бросив ее на произвол судьбы. А ведь еще недавно все они, эти странные, с необъяснимыми поступками мужчины, звонили ей, наперебой приглашая в рестораны или круизы, посылали коробки с пирожными или свежими дорогими фруктами… Куда все подевались?
Возможно, ее долгое отсутствие в кабаре было расценено ими как вынужденное в связи с болезнью? Но прежде, когда она имела несчастье заболеть, ее заваливали подарками и цветами, лекарствами и книгами. Что же изменилось?
– Так чего вы спрятались?
Спросив, она сразу же пожалела об этом, как пожалела вообще о том, что вступила в односторонние переговоры с невидимкой. Прежде она так себя не вела. Знала себе цену. А теперь, как бракованная, опасная и брошенная всеми, сгорает от любопытства – кто же это там, за дверью? Неужели хочет взглянуть на этого маньяка? В лицо самой смерти?
Она отпрянула от двери, вернулась на кухню, включила кофеварку. Тишина давила, тревожила. Когда в кухне распространился аромат кофе, стало как-то легче, не так страшно. Она снова позвонила Вере. Та тотчас откликнулась.
– Вера, ты как?
Она сказала, что встревожена, не может найти себе покоя. Потом спросила, кто звонил в дверь, кто пришел. Вернее, кто посмел прийти.
– Вот-вот, Верочка, зришь в самый корень. Я тоже хотела тебя спросить как раз на эту тему. Знаешь, куда-то подевались все мои поклонники. И даже любовники. Словно им кто-то сказал, что я уехала, улетела или… вообще умерла. Да, вот такой у меня мрачный юмор. А что делать, когда вокруг убивают близких подруг. Вот я и хотела тебя спросить: куда они все подевались, я имею в виду, мужики? Сговорились, испугавшись моей причастности ко всем этим трагедиям? Неужели это возможно? Ну, вот. И я о том же. Почему же они даже не звонят? Совпадение… Что ж, может быть. Хотя все они – люди непростые, и у них есть связи. Скорее всего, они в курсе того, что происходит в городе, всех этих убийств… И почему-то связали и мое имя с этими убийствами. Словно сидят себе где-нибудь и дожидаются новой информации о маньяке, мол, убьют Светочку Баксанову или нет. Вера, что происходит?
