Антти Туомайнен - Шахта
Он казался себе бесконечно старым, но внутри появилось радостное ощущение свободы.
– За что? – спросил Янне и посмотрел на него – молодой человек в очках, волосы чуть спутаны, воротничок рубашки выглядывает из-под свитера. Его сын даже не подозревал, что он был первый, кого Эмиль за многие годы позвал к себе, впустил в свой дом.
– Я прочитал статью. Целых два раза. Думаю, телефон не умолкает.
Янне задумался, помешивая остывающий латте, сваренный Эмилем.
– Я бы сказал: он раскалился.
– Чем собираешься заниматься?
Янне пожал плечами.
– Уж точно не тем, чем раньше.
Эмилю показалось, что он понимает, что сын имеет в виду.
– Надеюсь, ты понимаешь, что все это нелегко далось.
– Я уже единожды сказал, что отдам жизнь…
Янне покачал головой.
– Больше ни слова об этом. К тому же я еще не закончил.
– Прости.
Они сидели молча, Янне пил кофе, затем вытер губы салфеткой и сказал: «Порой мне не хочется знать то, что я знаю».
Эмиль не ответил.
– А с другой стороны…
Его мятая одежда, спутанные волосы, синие круги под глазами – он выглядел не спавшим всю ночь или, в лучшем случае, вздремнувшим на редакционном диване.
– Всего невозможно получить, – сказал Янне.
– Нет.
– Пускай другие пишут статью. Мой шеф взбешен. Не уволят, конечно, но придется надолго застрять в отделе желтых новостей.
– Что такое?
– Ерунда. Главное, что мы обо всем договорились с Паулиной. Я получил от нее сообщение, конечно, она поняла, чем я занимался все это время. Мы встречаемся вечером.
– Надеюсь…
– Но оно не меняет, как бы это назвать, с этим нужно что-то делать. С тем, что произошло. С тем, о чем ты рассказал.
Эмиль повернул чашку. Скоро будет совсем светло.
– Когда мы встретились в первый раз, точнее, в первый раз после долгого расставания, – поправился Эмиль, – ты рассказал мне о том, что писать для тебя – самое важное в жизни, что это помогает организовать мысли.
– Ты прочитал мой утренний блог. Невозможно…
Эмиль кивнул.
– Смотри, если к вопросу подойти с другой стороны. Кто сказал, что все это нужно печатать в газете?
Янне посмотрел на него и откинулся на стуле: выглядел он по-прежнему потрепанно, но явно приободрился.
– Ты хочешь рассказать?
– О чем угодно.
– Что случилось в 1985 году?
– И об этом тоже.
Чем дальше Эмиль заходил в своем рассказе, тем легче у него становилось на душе, ведь тайны – самая тяжкая ноша.
– А что потом?
– Можешь написать об этом.
– А потом?
– Ты запретил мне об этом говорить, – сказал Эмиль. – Уверен, ты поступишь так, как считаешь должным.
Они смотрели друг на друга. В комнате стало светло. Эмиль хотел еще что-то сказать, как в дверь позвонили.
– Я поступил так, как посчитал должным, – ответил Янне.
…В это мгновение Эмиль ощутил все прожитые десятилетия, всё пережитое, всю боль – тут нужно было уже вставать и занимать оборону, но он продолжал сидеть, хотя каждая клеточка его тела взывала к защите. Он позволил Янне подняться и пойти к двери. Все происходило словно во сне и напомнило ему о прошлой ночи, когда он впервые не видел кошмаров и проснулся утром отдохнувшим. Удивительно.
Янне был у двери.
Эмиль еще мог бы успеть. Инстинкты кричали ему «действовать». Взгляд самостоятельно фиксировал объекты вокруг: кухонные ящики, ножи, отдельно стоящие предметы – тостер, чайник, тяжелая доска, стул, на котором сын сидел еще секунду назад, – все сколько-нибудь пригодное для использования. Он сидел и уже мысленно видел, как применяет эти предметы. В этом деле он всегда был хорош. В этом было его отличие. Послышались шаги.
Он встал. Он не взял в руки ничего, решив принять все, что его ожидало в следующее мгновение.
– Не помешаю? – спросила Леэна. – Вы уже успели поговорить?
Эмиль посмотрел на Леэну. Эмиль услышал, что Янне произнес: «Немного побеседовали». Леэна улыбалась.
– Привет, Эмиль!
– Привет, Леэна!
– Я должна была догадаться.
– Догадаться о чем?
– О том, где ты живешь.
Они смотрели друг на друга.
– Пожалуй, я пойду, – сказал Янне.
Эмиль посмотрел на него.
– Нет.
Леэна и Янне взглянули на него. Эмиль ощутил, как спадает напряжение: все случившееся должно было случиться.
– В смысле… Давай еще кофе с молоком? – спросил он у Янне и затем у Леэны: – А тебе черный, не так ли?
Он смотрел, как Леэна раздевается, как Янне помогает матери и вешает пальто на крючок, как мать с сыном усаживаются за стол, как свет из окна обрамляет их и запечатлевает, как на картине. Он слышал их голоса. Он не мог говорить – лучше действовать. Он начал сыпать кофейный порошок и прилаживать фильтр, полностью сосредоточился на движениях рук. Когда кофе был готов, он разлил его по чашкам и сел за стол.
