Людмила Зарецкая - Визитка злой волшебницы
Гоша над причудами жены только посмеивался.
– Как ты его повезешь? – спрашивал он, глядя на полутораметрового жирафа с разными глазами. – Он же ни в один чемодан не влезет, и в багаж его не сдать, сломается сразу.
– В руках повезу. Гоша-а-а, ну посмотри, какой он милый! Я теперь буду собирать коллекцию жирафов, и этот будет первый.
– Да ради бога, если тебе так хочется.
– Спасибо, любимый! – и благодарная Инна кидалась мужу на шею.
Они много занимались любовью, которая здесь, среди жары, песка, морского ветра, горячего кофе и огромного числа восточных сладостей, была как-то по-особому уместна – более страстная, продолжительная и острая, чем в северном, засыпанном снегом родном городе.
– Инка, а хорошо быть в отпуске, правда? – сыто улыбаясь, спрашивал Гоша, прижимая к плечу разомлевшую от удовольствия жену. – Я ведь молодец, что все это придумал?
– Ой, Гошка, ты даже себе представить не можешь, какой ты молодец! У меня такое чувство, что я после долгой войны наконец-то оказалась в безопасности. Я все пыталась понять, на что была похожа моя жизнь в последнее время, и только здесь поняла, что я себя чувствовала как беженец, который все бредет и бредет по дороге. Устал, замерз, а конца пути все не видно и не видно. А ты меня из этого состояния спас. Спасибо тебе.
Инна действительно чувствовала себя спокойно и безмятежно. С мамой и дочерью она каждый день созванивалась, у них все было хорошо, и за своих близких Инна совершенно не волновалась. А все остальное – работа, недавнее нападение, непонятные детективные истории, знакомство с Коленькой и даже любимые подруги – казалось оставшимся где-то далеко-далеко, чуть ли не в другой жизни.
Из этого блаженного состояния за два дня до отъезда домой ее вывел телефонный звонок. Звонила Таисия Манойлова.
– Инночка, деточка, мне надо срочно с тобой увидеться! – закричала она, едва Инна взяла трубку.
– Меня нет в городе, Таисия Архиповна, меня даже в стране нет.
– Когда ты приедешь, деточка? Это очень срочно.
– У меня самолет через два дня. Таисия Архиповна, что-то случилось?
– Случилось. – Ее собеседница замолчала, тяжело дыша. – Беда у нас, деточка. Коленьку обвиняют в мошенничестве. У нас дома были люди из ФСБ. Они проводили обыск.
– Таисия Архиповна, вы что-то путаете. ФСБ не занимается мошенничеством.
– Я ничего не путаю. Я в бизнесе много лет. Приучена читать бумаги, которые мне показывают. Это была действительно ФСБ.
– И что? Николай арестован?
– Типун тебе на язык, деточка! Конечно, нет. Понятно, что это какая-то ошибка. Но нас обоих клали лицом на пол, надевали наручники. Они так кричали, это было ужасно! Мой тонкий мальчик только вернулся из Праги – и на тебе, такая неприятность…
«Значит, я не ошиблась тогда в аэропорту», – подумала Инна, а вслух спросила:
– Таисия Архиповна, а от меня-то вы чего хотите?
– Как же, деточка? Я хочу, чтобы ты написала статью, что мы с Колей ни в чем не виноваты. Сейчас, к счастью, не тридцать седьмой год, и к прессе прислушиваются. Ты мне обещай, что напишешь!
– Таисия Архиповна, я вернусь домой и узнаю, что смогу, – сказала Инна. – Но пока я в Египте, я все равно не могу ничего сделать.
– Буду с нетерпением тебя ждать, девочка моя дорогая! – и Таисия Манойлова отключилась.
«Интересно, что там у них приключилось? – лениво подумала Инна. Выныривать из отпускного ничегонеделанья ей страшно не хотелось. – Ни за что не буду звонить отсюда. Еще чего не хватало на Манойловых деньги тратить! И время. Его так особенно жалко».
Враг народаК одному моему знакомому намедни пришли с обыском.
Пришли, как полагается: в масках, с автоматами, «поклали» всю семью мордой в пол.
Не могу судить, заслужил он это или нет, но искренне не понимаю, почему все эти оперативно-следственные мероприятия среди него и его семьи проводила ФСБ.
Мои подозрения, что мой знакомый оказался врагом народа и теперь его обвиняют в шпионаже и измене Родине, оказались беспочвенными. Он, как честный человек, обвиняется всего лишь в мошенничестве.
Теперь я подозреваю, что если он мошенничал, то, наверное, по незнанию, тем же способом, что и всякие высокие должностные лица нашего государства. Чем раскрыл государственную тайну.
Никаких других объяснений я не вижу, потому что остальные статьи УК ФСБ отродясь не интересовали.
Я думаю, что моего знакомого будут проверять еще. Во-первых, к нему должен прийти Рыбнадзор. Потому что в его магазинах торгуют рыбой. И потому, что в детстве он любил играть в домино и «Рыба!» кричал очень громко.
СЭС тоже может им заинтересоваться. В конце концов, достоверно не установлено, моет ли он руки перед едой.
Структура, борющаяся с насилием в семье, наверное, должна выяснить, всю ли зарплату он отдает жене. Пусть он даже и не женат. А Гринпис – призвать к ответу за то, что он посадил слишком мало деревьев.
Думаю, что и областные экологи не должны остаться в стороне. Сами понимаете, каждый из нас в процессе своей жизнедеятельности норовит вдохнуть кислород, а выдохнуть всякую гадость.
Хотя лично я не возражаю, чтобы ко мне пришли с обыском. Мне, как законопослушному человеку, скрывать от государства совершенно нечего, окромя старых видеокассет с порнографией и бардака в шкафу.
Зато в моем обширном домашнем хозяйстве с год назад потерялась ручка «Паркер». Глядишь, при обыске-то и найдут.
А если еще в качестве вещдоков вынесут с балкона пять мешков со строительным мусором, оставшимся после ремонта (общий вес – килограммов 60), то я вообще признаю, что от наших органов очень много пользы. И в плане врагов, и в плане народа.
Инесса Перцева, газета «Курьер»Глава 24
Начинаем рабочий полдень
Все может измениться в мгновение ока. Не волнуйся, Бог никогда не проморгает.
Регина БреттИнна вернулась домой двадцать четвертого марта. В городе уже вовсю хозяйничала ранняя в этом году весна. Снег на улицах растаял почти полностью, оставшись лишь во дворах. Весело журчали ручьи, и Инна с легким огорчением подумала, что новую шубку придется прятать в шкаф до весны. Впрочем, огорчение было совсем мимолетным, весну Инна любила особой любовью, наслаждаясь предвкушением лета.
Дорога к дому лежала мимо торгового дома «Континент». Несмотря на разгар рабочего утра, стоянка для автомобилей была пуста. На двери явно закрытого магазина висела какая-то бумажка.
– Притормози на минуту, – попросила Инна.
– Зачем? – в голосе Гоши звучало искреннее недоумение. Зачем, мол, сразу по возвращении из отпуска тебе, голубушка, вдруг срочно потребовались стройматериалы?
– Объявление на двери прочитать хочу. Манойлова сказала, что у них был обыск. Хочу посмотреть, насколько крупны потенциальные неприятности.
– Ты считаешь, что про размер их неприятностей в объявлении написано? – съязвил Гоша, но послушно завернул на парковку.
Надпись на бумажке оказалась более чем лаконична: «Магазин закрыт». На всякий случай Инна подергала за дверную ручку – так и есть, заперто. Вернувшись в машину, она задумчиво погрызла кончик перчатки.
– Вот что, Полянский. Завези меня на работу.
– Инна, мы всю ночь не спали, мы с дороги, нас дома Настя ждет, между прочим, и Татьяна Борисовна тоже. Может быть, ты все-таки поедешь домой, повидаешься с матерью и дочерью, вещи разложишь, пожрать приготовишь, а уж потом кинешься в очередные авантюры? – Гоша начал сердиться.
– Я сказала, завези меня на работу! – в голосе Инны прорезался металл, которого ее муж очень не любил и слегка побаивался. – У Насти сегодня последний день четверти, так что она в школе. Мама прекрасно понимает особенности моей работы, и, как ты выражаешься, пожрать она к твоему приезду наверняка приготовила. И отстань ты от меня бога ради!
В редакции Инне обрадовались. Еще бы, она имела дорогостоящую, но приятную привычку привозить каждому из отпуска забавные сувениры, поэтому к ней в кабинет набилась толпа народу в надежде на маленькие презенты.
– Дома еще не была, сумки с подарками там, – отбивалась Инна. – Так что придется до завтра вам всем быть неоподаренными. Расскажите мне лучше, что нового? Что в городе слышно?
– Ой, Инусь! – тут же затарахтела Светка Медведева. – Главная новость – «Континент» обанкротился. Так что накрылся наш годовой рекламный контракт медным тазом. Всего три статьи вышло – и на тебе!
– А что по этому поводу говорят?
– Да что тут говорить? – Генрих Стародуб, то есть Генка Дубов, махнул рукой. – Трындец бизнесу твоего друга сердечного и матушки его. Все денежки растрясли, на юбилеи растранжирили. А денежки-то не свои были, а кредитные. Пришла пора возвращать, а нечем.
