Лидия Ульянова - Размах крыльев ангела
Продавщица батиков, разомлевшая от жары женщина, уставшая не меньше Маши, долго и терпеливо наблюдала за тем, как Мария пристально изучает ее товар. Не выдержала, с надеждой произнесла:
– Вы берите. Если решили что-то купить, то лучше платков здесь не найдете.
Маша хорошо знала эту интонацию в голосе, когда за видимым, кажущимся безразличием скрывалась тайная надежда поскорее продать. Ведь заработок, скорее всего, шел у продавщицы от продажи.
На упоминание о том, что «лучше не найдете», Мария вопросительно изогнула брови, выразительно поглядела на один из платков.
– А что вы хотите, – спокойно отреагировала женщина, – шедевров на всех не напасешься. Этот не берите, раз разбираетесь, выберите другое что-нибудь. Вы ж сами видите, что у нас есть классные работы. А этот, кстати, что вам не понравился, купят, обязательно купят, это я вам говорю. Он вон какой яркий, а яркие хорошо берут…
Съевшая на сувенирах собаку, Маша точно знала, что женщина эта сама не расписывает, только продает, разговор с ней результата не даст, поэтому спросила:
– А хозяин когда будет? Я бы хотела поговорить с хозяином.
– Да зачем с хозяином? Я сама скидочку сделаю, мне можно.
– Нет, я покупать не буду, – огорчила Маша, – я хочу поговорить насчет работы. Я тоже расписываю платки, могли бы договориться.
– О, ну это я не знаю… – разочарованно протянула женщина, – добра-то такого завались…
– Знаете, давайте я телефон свой оставлю, пусть ваш хозяин мне позвонит, если захочет.
Мария нашла в сумочке вчерашний билет на самолет и записала свой номер телефона. Первый шаг в поисках работы был сделан.
Маша успела дойти до дома, выпить холодной минералки, поплескаться в душе и даже разлечься на диване перед телевизором, когда зазвонил телефон. В полной уверенности, что это хозяин платочного бизнеса – больше некому, – Мария радостно схватила трубку.
– Привет. Ну, как ты там? – В трубке рокотал непривычный пока голос. – Осваиваешься?
– Да, спасибо, все хорошо.
Это дурацкое постоянное «спасибо» в разговоре с Мишкой, казалось, начало входить в плохую привычку. Видимо, Михаил тоже понял это и вздохнул.
– Я хотел узнать, ты когда на кладбище собираешься? Я тебе Валеру пришлю.
– Зачем? – пискнула Маша, испугавшись вчерашнего Валеры еще больше, чем самого Михаила Юрьевича.
– Как зачем? В помощь. Он тебя довезет, поможет прибрать там, а на обратном пути, если захочешь, можешь с ним покататься по городу, по магазинам пройтись.
Мысль о том, что непрошеным свидетелем ее встречи с бабушкой мог бы быть какой-то там чужой Валера, показалась Маше совершенно кощунственной. Точно такой же показалась и мысль о том, что она будет ходить по магазинам, а чужой мужик в это время станет маячить у нее за спиной. Маша будет торопиться, смущаться, точно не сможет ничего примерить, и вообще…
– Спасибо. Спасибо большое, но я уже была сегодня на кладбище.
– Блин, не успел. Я думал, ты отсыпаться с дороги будешь, не хотел тебя рано будить, а ты уже съездила. Что ж ты не позвонила?
В голосе друга детства звучало искреннее сожаление. Но Мария не сдавалась:
– Спасибо. Я сама.
Михаил снова вздохнул.
– Ладно, Маш. Я, знаешь, завтра утром с сыном в Испанию улетаю, вернусь через полтора месяца. Мы с ним решили попутешествовать по Европе. Сначала юг Европы, потом постепенно на север до Англии. Так что ты давай, тоже пока отдыхай, а когда вернусь, что-нибудь с тобой придумаем.
– Спасибо. Я сама.
– Сама, конечно, сама… Там в шкатулке бабосиков тебе на первое время оставил, нашла?
– Спасибо.
– Если не хватит или что нужно будет, ты звони Валере, запиши его телефон… Я ему сказал, чтобы помогал тебе. И мне звони, если что, у меня телефон всегда включен.
– Не волнуйся, Миша, – Мария с трудом выдавила из себя имя друга детства, совершенно не уверенная, что ей не нужно называть его по отчеству. – Не волнуйся, отдыхай хорошо и спасибо тебе. До встречи.
Итак, можно было временно передохнуть, серьезный разговор, предметом которого должна была стать злополучная квартира в центре города, откладывался по меньшей мере на полтора месяца.
Хотя, кто знает, может быть, проще было бы сразу все решить одним махом. Машка не собиралась качать права и обещать судиться. Она была готова оставить жилье настоящему наследнику, считала это справедливым. Вот, только если бы он согласился найти для Машки какое-нибудь другое пристанище, пусть даже маленькую однушку на окраине… Нет, что значит «пусть однушку»? Не пусть, а это было бы лучшим вариантом, только вот согласится ли на это Михаил Юрьевич?
Ладно, ничего не попишешь, утро вечера мудренее.
Потенциальный работодатель, хозяин платочного бизнеса, в тот день так и не позвонил. А Машка ждала. Сначала она уговаривала себя, что еще не вечер, занят человек, потом объясняла сама себе, что вечер, но не очень поздно, ведь всем известно, что в большом городе вечер заканчивается не раньше одиннадцати, потом…
Короче, никто не позвонил. А Мария между тем достала из чемодана собственные платки, попыталась взглянуть на них придирчиво, по-новому, и пришла к выводу, что и она в этом бизнесе кое-что может. У нее есть чувство цвета, работы ее выполнены аккуратно, детали прописаны старательно и четко. Конечно, настоящих художественных способностей недостает. Когда Маше хотелось перенести на шелк по-настоящему сложный рисунок, то на помощь обычно приходил Степаныч – набрасывал картинку прямо на ткани тонкими штрихами простого карандаша, но все равно и сама Маша сможет, если придется.
Человек от платков все-таки позвонил. Через неделю, когда Маша сидела в кафе на Невском и с восторженным замиранием в душе пила настоящий, отлично сваренный кофе, именно такой, какой любила когда-то, какого не хватало ей все последние годы. В кафе, несмотря на стремительную суету за окном, было малолюдно и тихо, только негромко наигрывал из стереосистемы старомодный классический блюз.
Человек в телефонной трубке вяло поинтересовался, что Мария хотела ему предложить. Маша, как ей казалось, четко и внятно изложила свое предложение, рассказала о том, какой техникой владеет, что может делать и в каком количестве, предложила посмотреть свои работы, выбрать то, что понравится.
Не заинтересовала. Человек в трубке так же вяло ответил, что, возможно, позвонит попозже, как-нибудь в другой раз, и попрощался.
Ловя ложечкой пышную пенку капучино, Маша невозмутимо уговаривала себя, что ничего не делается с первого раза, что стоит попытать счастья в других местах, что…
– Извините, вы позволите? – На изящный стульчик напротив Маши приземлился средних лет мужчина.
Он изнывал от жары внутри своего делового костюма, пот мелкими обильными капельками усеивал лоб, и Маша плохо себе представляла, какая может быть тяга в такую жару, с таким озабоченным лицом с девушками знакомиться. Пил бы себе тихонечко холодную минералку и собирался с духом, чтобы выпрыгнуть из прохлады кафе на горячий асфальт Невского.
Да и, на Машин взгляд, дядечка был как-то староват.
– Вы меня извините, что я вот так, без приглашения, – с хорошей, открытой улыбкой обратился незнакомец, и, странное дело, эта улыбка разом изменила его лицо, сделала моложе, бодрее и определенно симпатичнее. – Я, знаете, подслушал ваш разговор. Это, конечно, нехорошо, но зато у меня есть к вам деловое предложение.
Маша аккуратно положила ложечку на блюдечко, выжидающе смотрела, ждала продолжения.
– Меня зовут Николай Борисович Дольников, у меня совместный бизнес с японскими партнерами. – Николай Борисович ловко слазил во внутренний карман пиджака и протянул Маше визитную карточку.
Маша уловила, что бизнес Дольникова как-то связан с оздоровлением организма. Ну и что? При чем же тут она, Маша. Ладно, если бы он еще работал с французскими партнерами, тут она могла бы хотя бы знанием языка пригодиться.
Ага, понятно, сейчас этот Дольников будет ей предлагать немедленно оздоровиться, воспользовавшись передовыми японскими методиками…
– Так вот, о чем я… Я как раз сидел и думал о том, что надо в Японию лететь, а значит, нужно готовить какие-то презенты партнерам. Так принято. А я, знаете, все уже туда перевозил. Матрешек возил, хохлому возил, тарелки с видами Питера возил … все возил. Так вот, давайте вы мне нарисуете таких платков, про которые рассказывали. А я их в Японию возьму, платков я еще не возил.
Маша засмеялась.
– А вы, Николай Борисович, уверены, что представляете себе, о чем речь? Может быть, вам совершенно не понравится. Кстати, меня Машей зовут. Мария Мурашкина.
Маше было удивительно, что такой неуклюжий, потный, медведеподобный гражданин занимается таким тонким, эфемерным делом, как японские оздоровительные процедуры. Ему бы лучше лесом торговать, кругляком.
– Нет, Маша, я не уверен, – решительно ответил собеседник, подумав. – И мне, вполне возможно, не понравится. Но мне и не должно нравиться. Мне, например, матрешки не нравятся и хохлома, а японцы в восторг приходят. Там, куда я езжу, в основном женщины работают, так вот, нужно, чтобы им понравилось, а мне совершенно необязательно. Ну так что скажете?
