Нина Васина - Дурочка (Ожидание гусеницы)
— Буду жив, увидимся.
— Куда ты денешься за такие-то деньги!
Раков после ухода тещи закрыл глаза, тяжело дыша. Романтическое прощание с женой закончилось для него шоком. Он перенервничал и до сих пор никак не мог упорядочить в голове услышанное. Лейтенант постарался расслабиться, вытер простыней пот с лица и вздрогнул: в палату вошла Таисия в длинном облегающем платье. Ее голова была выбрита. Раков даже приподнялся, рассматривая, не померещилось ли ему. Нет, не померещилось — оранжевый ежик сантиметра в три. Черное платье усиливало прозрачную бледность кожи и зелень глаз. Таисия неуверенно направилась к нему. У лейтенанта сбилось дыхание, он изобразил улыбку и начал болтать, чтобы справиться с паникой.
— Какой у вас оказывается дивный череп, Таисия Федоровна!.. Надеюсь, вы обрились не из-за вшей с грязной одежды, когда меня раздевали…
Женщина уже совсем рядом, она наклоняется… Лейтенант крепко зажмурился. Таисия захватила его губы своими в сильном и долгом поцелуе. Лежащему Ракову пришлось срочно согнуть ноги в коленях. И еще прижать к груди ладонь, чтобы сердце не выскочило. Главное в этот момент было не открывать глаз, а то накатившие страх и восторг обозначатся реальными контурами женского тела, и тогда… Он замер и прошептал, чувствуя, как дергается ладонь от толчков ошалевшего сердца:
— Таис, Таис, Таис!.. Не надо, пожалуйста. А то придется… еще и дорогущего кардиолога оплачивать.
— Милейший! Вы же молодой и сильный парень, нельзя так паниковать перед операцией, у вас пульс за девяносто! — сказал доктор через десять минут. Раков очнулся, перестал бессмысленно таращиться перед собой, убрал руку от губ и вспомнил, куда его везут — сверлить череп. Он вздохнул, успокаиваясь, и даже подумал, что многое, наконец, объяснилось, он почти счастлив как хорошо поживший старик и ничего не имеет против смерти, особенно, если придется выбирать между нею и неподвижным слепым телом.
Приговор судьбы
Почти три часа операции женщины сидели в холле на диване под любимым деревом больниц и поликлиник. Аглая рассказала о содержании отправленного ею письма, ответила на вопросы — в основном Лукрецию интересовало, знает ли Ладова, что там было написано — и потом задремала под фикусом, положив голову на колени матери. Смирновская, анализируя полученную информацию, машинально гладила волосы дочери. Она почти все поняла. Остался нерешенным вопрос кто именно воспользовался ключами от ее квартиры, чтобы взломать там сейф.
Женщины составляли странную группу, ни один посетитель не прошел мимо, чтобы не свернуть головы. Это был тот редкий случай, когда все смотрели на обритую Таисию в вечернем черном платье, а уже потом, напоследок — на лежащую рядом с ней девушку со свесившейся до пола косой.
Туся на рассказ Аглаи никак не реагировала, она вообще была грустна и вся в себе, вернее — в поцелуе. Со стыдом вспоминая о нем как о неконтролируемом желании, Туся с покорностью приняла новый приговор судьбы — осуждена любить. И ведь не отделаться стандартным — «пока смерть не разлучит нас», Туся точно знала — в этот раз она так влипла, что даже смерть лейтенанта не поможет. Этот приговор — последний и пожизненный. От мысли, что Раков умрет, ей стало жалко себя до выступивших слез. Потом ей стало жалко Ракова — как он будет выкручиваться, если выживет? А когда посмотрела на Аглаю под фикусом, от безысходности начала подвывать.
— Прекрати сейчас же, — устало вздохнула Лукреция. — Думай о хорошем.
— Что тут может быть хорошего?.. Лучше мне умереть, честное слово!.. — Туся закрыла лицо ладонями.
— Опять — сначала! — рассердилась Смирновская. — Тебе не надоело после каждой безответной любви собираться на тот свет?
— Ты что, ничего не понимаешь? — теперь и Туся рассердилась. — Ослепла?.. В этот раз она — не безответная!
— Антону Макаровичу очень нравится Туся, — подтвердила Аглая с закрытыми глазами.
— Ты хоть помолчи! — возмутилась Смирновская. — Давайте без выяснений и страданий дождемся результата операции. Потом придумаете, как делить его тушку. Живую или мертвую!
— Тушку!.. — улыбнулась Аглая. — Смешно.
Операция прошла успешно. Возможность повидаться с Раковым семье обещали уже утром следующего дня. Женщины уехали из больницы, и Аглая, заметив из окна машины знакомые места, попросила:
— Если у нас все хорошо, можно, наконец, сходить в зоопарк?
Смирновская нашла глазами в зеркале глаза домработницы.
— Ты как, в ы ходишь на каблуках и в таком платье?
— Сто лет не была в зоопарке, — улыбнулась Туся.
— Не сто, — поправила Аглая. — Всего шесть. За сто лет там даже слоны бы умерли.
Враг
В квартиру вернулись поздно вечером. Уставшая Аглая сразу легла спать. Лукреции позвонили, что охранник будет у нее к шести утра. Осмотрит территорию, установит камеры и обговорит линию поведения охраняемых объектов. К двенадцати дня его сменит другой.
— Почему к шести? — удивилась Смирновская, что придется встать в такую рань.
— Извините, этот парень раньше не может — освободится с задания к пяти тридцати. Можем сейчас для спокойствия прислать парочку других, но начальник…
— Нет-нет, все нормально. Пусть работают те двое, которых мне обещал ваш начальник. Без проблем.
Однако, после этих переговоров она слегка забеспокоилась и проверила свой пистолет. Туся предложила выпить. Лукреция согласилась, но только по рюмочке — хотела быстрей устроиться в комнате зятя у компьютера «ковырять» свои мемуары — перечитывать написанное и исправлять. Она в упор не замечала безысходной грусти Таисии, а ее рассеянность и ответы невпопад списала на усталость. В полночь, отметив, что ничего хорошего из ковыряния не получается, Лукреция попыталась лечь и заснуть.
После Ускова она с трудом засыпала в Москве. Шум города, звуки работающего лифта, сигнализация у машин возле подъезда… В половине третьего — Лукреция посмотрела на часы — ей стали слышаться подозрительные звуки. Она встала, обошла квартиру, задержалась у стола отца в кабинете, рассматривая в свете уличного фонаря фотографию в рамке — она с дочкой. Лайке пять лет, ей — тридцать восемь, и это была настоящая, уже с управляемыми желаниями и оттого осознанная молодость: здоровое тело, расчетливый ум, множество планов и неожиданный мешочек с бриллиантами в темном зале кинотеатра после анонимного звонка: «Приходите с дочкой на детский сеанс. Обязательно — с дочкой, ей понравится…». После мультфильмов фотограф в ателье смешил Аглаю писком резинового зайца. Она не хотела улыбаться и на фотографии получилась настороженной — пыталась рассмотреть, кто пищит у фотографа под черной накидкой.
Вот!.. Опять это ощущение, как будто дышат в затылок. Лукреция, стараясь ступать бесшумно, еще раз обходит комнаты. В коридоре она уже почти уверена — кто-то стоит на лестнице за дверью, она физически ощущает угрозу, и в то же время боится признаться самой себе в паранойе. Чтобы прислушиваться, приходится все время сдерживать дыхание, от этого кружится голова. Шорох за дверью. Лукреция прошептала: «…сверла медленно водят в затворы и сейчас оборвут провода…» и решительно направилась посмотреть в глазок. В этот момент она отчетливо услышала звук вставляемого в замок ключа, развернулась и побежала в кухню за пистолетом.
«Если это враг, то в тамбуре будет темно… — твердила она себе. — Дверь откроется, но света не будет».
Фонарь лежал в выдвижном ящике с отвертками и другой ерундой для мелкого ремонта.
Дверь медленно открылась. Света на лестнице не было. Лукреция стала в коридоре, прижавшись спиной к стене. Как только в проеме входной двери образовалась плохо различимая темная фигура, она включила фонарь. И выстрелила через секунду, которой ей хватило, чтобы заметить человека в маске на лице с оружием в левой руке. Правой он в этот момент вытаскивал из нижнего замка ключи. Человек вскрикнул, бросился вперед и, ослепленный лучом фонаря, влепился в чугунную женщину. Вероятно — лбом, потому что удар прозвучал гонгом. Пара секунд тишины и — страшный грохот от падения чугунки вместе с врагом.
— Когда-нибудь это прекратится, наконец! — раздался возмущенный крик из-за двери соседней квартиры. — Вы же дом обрушите!
От соседей снизу пошел металлический лязг по трубам батарей.
В коридор выбежала Туся в ночной рубашке. Лукреция включила свет, ногой отбросила пистолет врага под стойку с обувью и присела возле мужчины в объятиях чугунки. Медленно стащила маску с его головы. Наклонилась рассмотреть рассеченный лоб.
— Семен?.. — прошептала Туся с ужасом. — Что он тут делает?
— Мне тоже очень интересно, что тут делает Бакенщик в лыжной шапке с прорезями для глаз. Может, зашел вернуть ключи? — Лукреция встала и вытащила ключи из замка.
