Нина Васина - Дурочка (Ожидание гусеницы)
Обзор книги Нина Васина - Дурочка (Ожидание гусеницы)
Нина Васина
Дурочка (Ожидание гусеницы)
«…поднимаются в лифте живые,
неживые и полуживые,
ждут в потемках, где каплет вода…
за дверями стоят, как беда,
сверла медленно вводят в затворы
и сейчас оборвут провода»
А.Тарковский «Бессонница»
Урок истории
Когда Лайке исполнилось восемнадцать, в усадьбу приехал Крэзи-бой. Преподать урок истории в ее день рождения. Лайка вышла в длинном до щиколоток платье, потопталась на крашеных досках пола и замерла, установив голые ступни в балетной позиции номер «раз». Осмотрев ученицу, гость застыл оторопевшим взглядом где-то в области ее лба. Для этого весьма упитанному мужчине за пятьдесят пришлось отвалиться на спинку кресла и запрокинуть бульдожье лицо. Стоящая рядом Лукреция отчиталась:
— Метр восемьдесят восемь. За последний год выросла еще на три сантиметра.
— И в кого она… — попытался в который раз Крэзи-бой, но Лукреция как всегда сердито оборвала.
— Не начинай!
— А платье такое откуда? Из погорелого театра?
— Из бабушкиного сундука, — доложила Лукреция. — Между прочим, мне доктор посоветовал занять ее шитьем или вязанием. Сундук пришелся кстати.
Май в девяносто пятом выдался теплым, но дождливым. Уроки проходили на террасе. Крэзи-бой, выпив чаю, устроился в самом объемном кресле, которое нашлось в сарае, где сваливалась старая мебель, и приказал:
— Возьми чистую тетрадку и подпиши ее.
На это у Лайки ушло почти десять минут. Учитель в ожидании подремал под тихий шелест дождя. Ему не помешала ни сломанная вылезшая пружина под левой ягодицей, ни шепот про себя девушки при подписании тетрадки. Когда установилась тишина, Крэзи-бой открыл глаза и посмотрел на ученицу, прилежно сложившую руки под заметно выдающейся грудью. В который раз его поразило отстраненное выражение лица этого ребенка, он почему-то подумал, бьет ли ее Лукреция?.. Подумал, может ли боль прогнать эту отстраненность и придать хоть сколько осмысленности широко расставленным серым глазам с легкой чудинкой почти незаметного косоглазия — к вискам.
— Подписала? Покажи.
Девушка встала из-за стола, подошла к креслу и протянула тонкую тетрадку в линейку. На ее обложке в идеальном каллиграфическом исполнении было выведено: «Тетрадь № 8 Аглаи Смирновской для занятий по истории».
— Вот тут слово надо добавить. «По истории шпионизма». Кто такие шпионы, знаешь?
Аглая кивнула.
— А чем отличается шпион от разведчика?
Девушка подумала и покачала головой.
— Это просто, — махнул рукой Крэзи-бой. — Если наш разведчик уедет разведывать чужие секреты в чужую страну, там он станет шпионом. И — наоборот. Из этого следует… Что из этого следует?
— Что шпион и разведчик — одно и то же.
— Прекрасно! — восхитился учитель. — Прогресс налицо! Садись и пиши на первой странице. Сначала — сегодняшнее число. Написала? Теперь, большими буквами через тире: ЧК — ВЧК — ОГПУ — НКВД — МГБ — КГБ — ФСБ. Написала? На нижней строчке напишешь фамилии, которые я назову. Готова?
Лайка застыла. Выражение лица не изменилось, но Крэзи-бой сразу понял — нужна помощь.
С трудом выбравшись из кресла, он подошел к столу.
— Немножко неправильно. Че-ка — это две буквы, без «Ч» и «К». Вот КГБ написала правильно. Мать говорит только о КГБ, да? Ну ладно, ладно, напиши заново, все без гласных. Только две гласных — в ОГПУ, вот тут. Поняла?
Он погладил девушку по толстой русой косе на спине и вернулся в кресло.
— Итак, пишем «Ленин», далее — «Сталин, Хрущев, Брежнев, Андропов, Черненко, Горбачев, Ельцин». Это руководители страной при каждой из структур, означенных выше. Покажи, что получилось.
Аглая принесла ему тетрадь и дождалась реакции. После удовлетворительно кивка учителя она чуть покраснела. Крэзи-бой достал свою дорогую чернильную ручку с золотым пером и соединил линиями фамилии с написанными вверху буквами.
— Вот так надо, поняла? Молодец. Теперь напиши под фамилиями слово «деньги».
Аглая вернулась к столу.
— И от этого слова две черточки вниз. Сосредоточься. Я буду говорить слова, а ты запишешь из них только первые буквы. Это называется аббревиатура. Готова? Управление делами Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза. Что у нас получается по буквам? Не спеши, думай.
— УД ЦК КПСС, — кивнула Аглая.
— Правильно. Молодец. Теперь зашифруй таким же образом второй орган управления. Международный отдел ЦК КПСС. Уверен, что у тебя все правильно получилось. Что мы теперь из всего нарисованного имеем? Краткую схему управления властью и деньгами в советской, а затем демократической России. Вопросы есть?
Аглая задумалась, уставившись в тетрадь. Потом подняла глаза и спросила:
— А власть у кого была? У аббревиатуры или у фамилий?
— А власть всегда у силовиков. А силовые структуры у нас где? В первой стро-о-очке. Эти самые структуры и занимались шпионами. Мы перечислили наименования, которыми силовики обзывали свой главный орган с семнадцатого года по сей день. Там, конечно, тоже были свои руководители, но шапку с ними мы заполним позже. Теперь и ты мне ответь на вопрос. Кто же по этой схеме заправлял деньгами?
Девушка просмотрела всю страницу, дернула плечиком.
— Вот эта, которая КПСС. При помощи двух отделов.
— Да ты же умница! — восхитился Крэзи-бой. — Еще вопросы?
Аглая кивнула.
— Эти отделы делили деньги на всех жителей страны поровну?
— Нет, там сложная структура была. Наша Таша работала в этой структуре и знает ее досконально. Поэ-э-та-а-му-у… — протянул Крэзи-бой и хитро подмигнул девушке, — ты у нее и узнай подробненько о распределении денег. И запиши потом себе в тетрадочку. Ладненько? На этом урок истории закончен. Будем играть в прятки?
Девушка радостно закивала и бросилась к столу. Нашла нужную тетрадь с надписью «прятки». Тетрадь была толстой, в 96 листов и почти вся заполнена.
— Ты прочтешь начало, середину или конец? Что мне искать? — спросила она.
Крэзи-бой задумался, потом кивнул:
— Фамилия поэта Тар-ков-ский. Я прочту середину.
И заговорил низким сильным голосом, как запел:
— «Есть только явь и свет, ни тьмы, ни смерти нет на этом свете. Мы все уже на берегу морском, и я из тех, кто выбирает сети, когда идет бессмертье косяком». (Тарковский «Жизнь, жизнь» ).
— Вот, я записала, — Аглая отдала тетрадь и присела на перила террасы, подставив ладонь каплям с навеса. Крэзи-бой осторожно переворачивал страницы с цветными стихами: загаданное Аглая писала синим, а найденные потом конец или начало стихотворений — красным и зеленым.
На террасу вышла Лукреция с папиросой и покачала головой:
— Все шпионы предсказуемы. Бакенщик зимой приезжал. Сначала Маяковским долбил с выражением и пафосом, чтобы рассмешить нас, а загадал Штейнберга. Ну откуда у меня, скажи пожалуйста, Штейнберг? Ради общего развития Лайки могли бы и отступить от диссидентщины. А он теперь назло пишет ей в тетрадь частушки и поговорки.
— Зато у мамы из-за таких пряток появилось много книг со стихами, — подала голос Аглая. — Я по Пушкину и Лермонтову найду что угодно за секунду, потому что… потому что много запомнила с детства. Не верите? Запрячьте мне, что хотите из Пушкина.
Крэзи-бой посмотрел на девушку с грустью и торжественно объявил:
— Я тебе верю!
Вытащил погасшую папиросу из руки присевшей на подлокотник его кресла Лукреции и спросил:
— Она прозу читает?
— А зачем? — пожала плечами Лукреция.
— Откуда тогда такая поразительная грамотность? Ни одной ошибки. Те, кто мало читает, редко пишут грамотно.
— С десяти лет раз в неделю мой сосед по даче профессор Ционовский преподавал ей русский язык и математику. Да-да! А ты думал, что профессор ко мне клеится, а Лайку домработница только одна и воспитывала? Кстати, это он сказал, что поэзия предпочтительна при установлении правильного понимания языка. И оказался прав. Стихи — самое то для умственно отсталых.
— Не надо так говорить, — Крэзи-бой покосился на девушку. — Стихи — это образы, нужно читать прозу, чтобы…
— Чего же ты прозу не декламируешь, а? — перебила Лукреция. — Это ваша четверка придумала играть с нею в стихи. Шпарили бы прозу наизусть, глядишь, и у меня на полках стояли бы другие книги.
— Да уж… — Крэзи-бой завел руку назад и обхватил Лукрецию за объемную талию. — Я из прозы наизусть помню только выдержки из статей Ленина. Со дня принятия в комсомол помню, как выжгло от страха, что не примут.
— А «чуден Днепр при тихой погоде»? — толкнула его плечом Лукреция.
