Татьяна Полякова - Единственная женщина на свете
Я набрала номер сестрицы.
– Агатка, срочно разыщи девушек, которые работали вместе с Ольгой в «Бордо».
– У меня, между прочим, без того работы по горло.
– Работы много, а сестра одна. Так что сделай правильные выводы.
То ли сестрица выводы сделала и напряглась, то ли просто везение поперло, но уже на следующий день она позвонила и ворчливо сказала:
– Нашлась девица, которая работала в «Бордо» пять лет назад. На счастье, адрес у нее не изменился. Ольгу нашу помнит, сказала, что квартиру она снимала с двумя девчонками, Мариной Балыниной и Верой Сименых. Веру встретила месяц назад, та работает в баре «Пилигрим». Что с остальными – понятия не имеет. Уволилась она из «Бордо», когда все три девицы еще там обретались. Вышла замуж, родила детей и отношений ни с кем из прежних приятельниц не поддерживала. Со мной разговаривала сквозь зубы. Муж у нее уважаемый человек, и она поспешила забыть о ночном клубе, работу в котором считает пятном на своей биографии.
– Значит, бар «Пилигрим»? Придется наведаться, – сказала я.
– Без надобности. Я туда уже заглянула. У Сименых сегодня выходной, так что встретиться с ней не удалось. Зато разжилась ее адресом. Улица Трудовая, дом пять. Встретимся там.
Где находится улица Трудовая, я понятия не имела, пришлось сунуть нос в карту города. Нашлась она в районе химзавода, туда я и направилась. Свернула на светофоре возле бассейна и начала поглядывать по сторонам. Вокруг гаражи и складские помещения. Я вновь уткнулась в карту, тут меня догнала Агатка на своей новенькой «Ауди» и посигналила.
– Давай за мной, – крикнула она, приоткрыв окно. Сестра в этих закоулках ориентировалась куда лучше, чем я, и вскоре мы въехали на Трудовую, крошечную улочку с десятком домов. Место, прямо скажем, малопривлекательное. Двухэтажный дом под номером пять оказался деревянным бараком, дверь подъезда распахнута настежь.
– Ну и дыра, – проворчала Агатка, выходя из машины.
Я пожала плечами, не желая комментировать данное утверждение, и мы скоренько оказались в подъезде.
Номер комнаты на обшарпанной двери был написан мелом, звонок отсутствовал. Агатка постучала, и мы стали ждать. Через минуту дверь чуть приоткрылась, и я увидела лицо женщины, точнее, часть лица. Заплывший глаз, всклоченные волосы.
– Чего? – спросила она сердито.
– Вера Сименых здесь живет? – так же сердито спросила Агатка.
– Ну, здесь.
– Это вы?
– Ну, я. А вы кто?
– Мы ваши новые друзья, точнее, подруги. – Я легонько толкнула дверь, и девушке пришлось посторониться. Впрочем, в последнее время девушкой ее вряд ли кто называл. На вид ей было лет сорок. Отечное лицо, кроме синяка под глазом, еще один на скуле. Все признаки большого женского счастья.
– Чего-то я не поняла, – растерянно сказала Вера.
– Три тысячи. Три тысячи за ответы на несколько вопросов. Идет? – Агатка взглянула на меня с недовольством, а я хихикнула: – Не жадничай.
– А что за вопросы? – подумав, спросила Вера.
– Вопросы простые. Они касаются Ольги Овчинниковой. Помните такую?
– Ну, помню… Ладно, проходите.
Предложение немного запоздало, к тому моменту в жилище мы успели внедриться основательно. Узкая комната с одним окном, за занавеской стол и газовая плита. На диване спал совершенно голый мужик. Вера поспешно прикрыла его одеялом.
– Он с ночной смены, – пояснила она. Не знаю, что у него за смена, но перегаром несло за версту.
В тесной комнатушке негде было развернуться. Агатка заняла единственный стул, Вера устроилась на краешке дивана, боясь потревожить возлюбленного, я осталась стоять, упираясь плечом в полку с выставленными на ней любовными романами и фотографиями Веры. На них она была запечатлена в лучшую пору своей жизни: красивая, веселая, с большими надеждами, от которых теперь мало что осталось.
– Вы вместе с Ольгой снимали квартиру? – деловито начала Агата.
– Ну, снимали. Подругами не были, но уживались. Ольга девка неплохая, тормознутая малость. С какой стати она вас интересует?
– Деньги наши, и вопросы задаем мы, – заметила Агатка.
– Денег я пока не видела.
Агатка порылась в кошельке и протянула ей три тысячи, девица сунула их в бюстгальтер.
– Расскажите о вашем совместном проживании.
– Ну, жили втроем, я, Ольга и Маринка Балынина. Ольга работала официанткой в «Бордо», мы с Маринкой там у шеста вертелись. Мужиков было до черта, денег тоже хватало.
– Кого-нибудь из Ольгиных мужчин помните?
– Ольга у нас скромницей была, – хмыкнула Верка. – Это мы отрывались по полной, а она все о любви мечтала. Втюрилась в нашего бармена, парень – полное дерьмо, бросил ее, конечно. Она от него аборт делала. Потом были еще двое, не помню, как звали. Бизнесмены, мать их. Поматросили и бросили. А потом ее к себе родня забрала, и из клуба она уволилась. Больше мы не виделись.
– Одного из бизнесменов случайно не Олегом Пронягиным звали? – спросила я.
– Пронягин? Так его Маринка окрутила. Из грязи да в князи. Теперь на шикарных тачках катается. Везет же некоторым.
– Марина Балынина – это его жена? – сообразила я, злясь на себя за некоторую бестолковость. Могла бы и раньше сообразить.
– Конечно. Наши трепались – он ни в жизнь на ней не женится, мамаша не позволит, а он взял да и женился.
– А с Ольгой он был знаком?
– Может, и был, не знаю. Возле Маринки он начал крутиться, когда Ольга уже к родне отчалила.
– У Ольги вскоре после этого родилась дочь. Не догадываетесь, кто мог быть ее отцом?
– Понятия не имею. Помню, что перед тем, как нас покинуть, она страдала от несчастной любви и сделала очередной аборт. Клялась, что мужиков к себе близко не подпустит. Но, видно, надолго ее не хватило, если вскоре родила. Хорошо, хоть ребенок есть. У Маринки бабки, у Ольги дите, а у меня сами видите… – Она поднялась, подошла к полке и стала перебирать фотографии. Одну протянула мне. – Вот, мы здесь втроем…
Девушки сидели обнявшись. Марина в центре, красивая, с озорной улыбкой. Та женщина, которую я видела в доме бультерьерши, была лишь ее тенью. Рядом с ней Ольга. Нежное личико с печальными глазами. Я подумала, что фотография Ольги может мне пригодиться, и спросила:
– Я могу ее взять?
Вера на мгновение засомневалась, потом махнула рукой:
– Берите.
Я убрала фотографию и задала очередной вопрос:
– С Дмитрием Ломакиным Ольга в клубе познакомилась?
– С каким Ломакиным? – нахмурилась Вера. – Такого я не знаю.
– Да бросьте вы. Он в городе человек известный.
– Может, и так, но я о нем первый раз слышу. – Она вдруг занервничала, скрестила руки на груди и сказала враждебно: – Выметайтесь. Разбудите Кольку, он буянить начнет.
– Хочешь еще три тысячи? – спросила Агата.
– Да пошла ты со своими деньгами. – Стало ясно, о Димке она говорить не будет.
– Она боится, – сказала сестрица, когда мы вышли на улицу.
– Похоже, – кивнула я. – Гадай теперь, какое он имеет отношение к ребенку Ольги. И имеет ли вообще.
– Имеет. Иначе не стал бы к Ольге приезжать.
– Агатка, дала бы ты мне свою ксиву, было бы чем размахивать перед носом граждан. Бытует мнение, что мы похожи…
– Зачем тебе ксива?
– Хочу в Иваново прокатиться. Вдруг повезет, и что-нибудь путное узнаю.
От нашего города до Иванова на машине часа три, но я предпочла поезд. Времени потратишь примерно столько же, зато можно отдохнуть. В восемь утра я была на вокзале, сверилась с расписанием и решила: если все пройдет удачно, вернусь на четырехчасовом поезде.
Уютно устроившись у окна, я собралась вздремнуть, но не получилось. Я предалась размышлениям, однако думала не о том, что ждет меня в Иванове, не об Ольге с ее ребенком, а о Стасе. Он все еще здесь или вернулся в Питер? Как всегда, при мысли о нем навалилась тоска. И когда это кончится? Когда-нибудь непременно… Главное, не видеть его, и в конце концов… Что? Забуду? В тот момент мне казалось: не забуду, не успокоюсь, сердце не будет стучать ровнее, а зайдется в сумасшедшей дроби, стоит лишь услышать его имя. Я упрямо бормотала: «Все проходит, так умные люди говорят, а умные люди зря не скажут». И в мерном стуке колес слышала вкрадчивый голос: «Принцеска…»
На вокзальной площади я остановила такси, назвала адрес и через двадцать минут уже была в клинике. Главврач не только принял меня, но и разговаривал с большой любезностью. Не помню, что я ему плела, однако вышло складно, потому что рассказ у него сомнений не вызвал. Короткая юбка, в которую я облачилась в то утро, произвела на дядьку куда большее впечатление, чем удостоверение сестрицы. Поглядывая на меня, он то и дело причмокивал пухлыми ярко-красными губами. Я, само собой, прозрачно намекнула, что мне всегда были симпатичны мужчины в возрасте. Он с грустью сообщил, что очень занят, и спровадил меня к своему заму, но не поленился и сам проводил меня к ней, дав женщине соответствующие инструкции. Заместитель главврача, дама лет сорока, тоже была очень занята, но пожелание начальства выполнила с максимальным старанием, наверное, из-за загруженности даже не спросив, чем меня заинтересовала роженица. Я сочла это большой удачей. Записав Ольгины данные, Светлана Сергеевна удалилась, а через некоторое время вошла в кабинет, на ходу просматривая медицинскую карту.
