Виктор Меньшов - Чикагские гангстеры могут отдыхать
Постоял на крыльце, набираясь храбрости, вдохнул побольше воздуха и осторожно толкнул тяжелые двери. Они открылись легко, даже не скрипнув, и я оказался в темноте. Я постоял, пытаясь привыкнуть к полному мраку, но поняв всю тщетность усилий, шагнул внутрь. Тут же я почуял, что тут кто-то есть. И окликнул:
— Эй!
Мне не ответили, но я готов был поклясться, что слышу рядом чужое дыхание. Я протянул руку, и тут до моего лица неожиданно дотронулась маленькая ладошка, будто ощупывая.
— Нина? — прерывающимся от волнения голосом спросил я.
И в это время на челюсть мне обрушился сильный удар. Я куда-то полетел, опускаясь на колено, поняв, что попал в нокдаун.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
"Дыши! Дыши!" — скомандовал я себе, пытаясь восстановить дыхание. Это мне удалось почти сразу. Только я успел подумать, что, слава Богу, удар оказался не таким сильным, как на меня обрушился ещё один, на этот раз в голову, сбоку. Я раскинул руки, словно собираясь обнять ударившего, и рухнул на спину…
Очнулся я сидящим у колеса своего «жигуленка». В голове гудело, как у черта в ухе. Я встал, шатаясь, будто старый зуб, сумел отойти шага на два от машины, и тут меня вырвало. Это продолжалось довольно долго, но не станем вдаваться в детали. Кое-как приняв наконец вертикальное положение, я пошел, качаясь, к машине, на ходу ощупывая поврежденные части тела.
Оказалось все более-менее в порядке, если не считать здоровенной шишки на затылке и ноющей челюсти. Ударили достаточно профессионально. Чуть-чуть не хватило силы этому удару. А отработан он что надо. Я постоял у дверцы автомобиля, повисел на ней, вцепившись, словно кот в занавеску, потом с трудом загрузил себя внутрь.
Перед тем как уехать, я оглядел двор и чуть не вскрикнул: «Ауди» стояла на месте как вкопанная, там, где её оставила Нина.
— Ну, дела! — только и смог подумать я.
Остальные машины моего шефа тоже находились, где им положено. Тогда кто же так жестоко отоварил меня по глобусу в темноте подъезда?
Дурак я дурак! Да неужто, в самом деле, элегантная Нина и её субтильный муженек могли меня так избить? Наверное, я нарвался на какого-нибудь маньяка или квартирного воришку. Правда, оставалось неясно, почему в таком случае он не напал на Нину, или за каким чертом ему набрасываться на меня? К горлу опять подкатила тошнота, и я решил больше ни о чем не думать.
Шеф опять позвонил мне с утра сам, так и не дождавшись моего звонка. Он явно был недоволен моей необязательностью и разговаривал прохладно. Я же пока не стал докладывать о ночном нападении, тем более его интересовала только его благоверная.
Мне пришлось вновь разочаровать его, спросив, куда это вчера его дражайшая половина ездила так поздно.
Он поинтересовался, неужели я до такого времени веду по ночам наблюдения, и пояснил, что она ездила к матери, а он торопил её обратно.
С машиной оказалось ещё проще, она стояла у соседа в гараже, поскольку на ней не было импортной сигнализации, как на других автомобилях шефа. Сегодня сигнализацию как раз должны поставить, так что Нина ездила к маме на «Ауди».
Я даже разозлился, что все разъяснилось так просто и складно, и, не слишком тепло попрощавшись с шефом, отправился к столу производить инвентаризацию.
Усевшись перед настольным зеркальцем, я стал уныло разглядывать свою физиономию. Особо крупных повреждений не обнаружил. Так, пара ссадин на щеке, здоровенная шишка, содранная кожа на затылке да ещё странный след на подбородке: три полоски на вздувшейся шишке.
Я задумчиво вглядывался в эти царапины, в эти полоски-ссадины, и вдруг мой взгляд случайно скользнул по столу. Там лежала фотография, поверх которой я вчера оставил увеличительное стекло. Оно попало как раз на руку невидимого спутника Нины, и я чуть не охнул. На пальце у него красовалось не широкое кольцо, а витой перстень в виде трех извивающихся змеек.
И мне пришла в голову совершенно сумасшедшая мысль, будто след на моем подбородке оставил именно этот перстень. И ещё одно меня удивило: судя по фотографии, перстень был на левой руке мужчины, и удар нанесли мне с правой стороны, то есть левой рукой. И шрам у Нины на запястье сделан левшой… Тут я замотал головой. При чем тут этот шрамик на Нининой руке?.. Но внутренний голос говорил мне, что какая-то связь здесь существует. Я чувствовал, надо как следует разобраться… Но в чем и как? Так и не придя ни к какому решению, я поехал вести наблюдение за Ниной, в глубине души понимая, что все это зря, ничего мне не выследить, потому что и выслеживать нечего.
Словом, до конца недели обошлось без приключений, если не считать, что Нина упорно продолжала ездить на работу в «Жигулях», несмотря на то, что новенькая престижная «Ауди» оставалась во дворе, только и дожидаясь, чтобы на ней покатались.
Стояла она недолго. Угнали её довольно скоро. При этом я опять же получил по морде.
Дело было так: я подъехал следом за Ниной, проводив её привычно до дома, убедился, что машина шефа на месте. Домой я не торопился. Во дворе шефа чудно пахло зеленью, и уезжать не хотелось. Я пристроился в сторонке и, слегка приоткрыв окно машины, уставился в небо, когда услышал странный звук, будто кто-то скреб металлом по металлу.
Я огляделся и заметил, что здоровенный мужик, чем-то удивительно знакомый, пытается открыть дверцу «Ауди», а та даже не пикнет, несмотря на хитроумную сигнализацию. Я посмотрел на это дело и пошел выручать собственность шефа, на этот раз прихватив монтировку. Я тихонько подкрался к согнувшемуся над дверцей «Ауди» мужику и тронул его за плечо:
— Эй, закурить не найдется?
Он дал мне закурить. Да так, что я сразу вырубился. Даже лица его не успел разглядеть. Что-то мелькнуло перед глазами, и я тут же провалился.
Очнулся я в том же дворе, чувствуя себя совсем плохо. Второй удар по кумполу не прошел даром, видно, что-то все-таки случилось с головой, меня рвало, на этот раз с кровью, перед глазами плыли разноцветные круги. Я заставил себя встать на ноги, сделал пару шагов и упал…
Очнулся я в больнице, где и провалялся с неделю, с трудом уговорив врачей меня выписать. Отпустили, только взяв с меня честное слово, что я пролежу ещё дней десять дома.
Я пообещал все что требуется, чтобы, выйдя на улицу, сразу позабыть об этом.
Едва попав домой, я бросился к телефону.
— Сергей Петрович? — вкрадчиво спросил я у трубки.
— Да, Абрикосов. Рассказывай, — раздался голос моего шефа, никак не отреагировавшего на мое официальное обращение.
— А я вот из больницы выписался, Сергей Петрович… — совсем растерялся я.
— А-а, — равнодушно протянул шеф, — поздравляю. Ты давай там, поправляйся скорее…
— Да я уже, собственно, могу приступать. Только прикажите. Куда мне выходить?
— Это в каком смысле? — удивился шеф.
— Ну-у, что мне дальше делать. В банк выходить, на службу, или…
— Да ты знаешь что, брат Абрикосов, ты не спеши, пожалуй. Ты долечивайся как положено, а потом выходи сюда, в банк. А дальше видно будет, — как-то без всякого энтузиазма ответил шеф. И, помолчав, добавил: А у меня машину угнали, «Ауди». Ну, ты помнишь… Как раз в тот день, когда тебе по голове дали.
— Да я знаю, — не подумав, брякнул я.
— Откуда? — встрепенулся шеф.
Он явно не предполагал, что меня оглоушил угонщик. А мне почему-то совсем не хотелось вводить его в курс дела. Пришлось врать, что приходили ребята в больницу и рассказывали. На том мы и распрощались. Я понял, что шеф потерял интерес к моей персоне. Наверное, потому что меня слишком много лупили по голове. А возможно, он расстроился из-за своей «Ауди». Или другого нанял следить за женой. Мало ли у нас таких… У него же время деньги. Чего ему меня дожидаться?
Я посидел у телефона, поразмышлял и решил не спешить с выходом на работу, тем более имея больничный на руках. Да и подумать есть о чем. Слишком много загадок обрушилось на мою бедную голову. Если бы ещё по ней не колотили все кому не лень, может, я и плюнул бы, но такого фамильярного отношения к своему мыслительному аппарату я не мог простить никому.
Я позвонил своим приятелям из ГАИ и попросил навести справки о машине голубого цвета «Ауди», номерные знаки такие-то. Я записал их ещё в тот вечер, когда на ней вернулась домой Нина. Такой у меня заведен порядок. В МУРе приучили. Я предупредил ребят из ГАИ, что машина на днях украдена и должно поступить заявление об угоне. Попросил, чтобы они посмотрели, кто заявил.
После этого я погрузился в изучение перстня на фотографии, потом долго слушал записи разговоров в доме шефа, прокручивая ленту раз за разом. Что-то мне там казалось подозрительно странным, какая-то догадка носилась вокруг ничего вроде бы не значащих слов. Вот-вот, ещё немного — и зацеплюсь за нее, пойду раскручивать… Но это только казалось.
