Виктор Меньшов - Иуда и Пилат или Ночь после предательства
Виктор Меньшов - Иуда и Пилат или Ночь после предательства краткое содержание
Меньшов Виктор
Иуда и Пилат или Ночь после предательства
Меньшов Виктор
Иуда и Пилат или Ночь после предательства
Действующие лица:
Пилат
Иуда
1-й легионер
2-й легионер
1-й стражник синедриона
2-й стражник синедриона
Сад. Кресло на террасе. В кресле - Пилат. Он один.
Пилат:
Покоя нет в проклятой Иудее!
Днем солнце мучит знойными лучами,
а ночью - мозг, клокочущий вулканом.
Покоя нет ни плоти, ни душе...
Днем мучает жара, сомненья - ночью.
Иуда (выходит из кустов):
Властителю дано ли сомневаться?
Сомненья - наш удел, пылящих следом.
Пилат (вглядываясь):
Что там, в кустах, за странная фигура?
Кто ты такой и как сюда попал?
Не нож ли держишь тайно за спиною?
И знаешь ли, в чей сад дерзнул проникнуть?
Иуда:
Вопросов столько, что не хватит жизни
на все ответить быстро и толково.
Не знал ты, разве, что любой ответ
есть только повод к новому вопросу?
И стоит ли тогда давать ответ!
Пилат:
Поверь, что стоит. Если кликну стражу,
все выложишь, не только что спрошу,
но даже то, что в детстве позабыл!
Эй, стража!..
Иуда:
Подожди! Зачем так сразу?
Неужто не узнал меня, наместник?
Иуда я. Пришел из Кериота,
За тем, кто вел народы за собой.
И за спиной держу не нож - веревку.
Купил по случаю: одежды подпоясать.
Пилат:
И поспешил похвастаться покупкой.
Ну, а поскольку Иудея спит,
Решил на огонек зайти к Пилату
давно не виделись, пришла пора проведать,
как поживает старикашка Понтий?
Он видеть рад безродного Иуду,
чтобы спросить с глубоким интересом:
почем веревки нынче в Иудее?
Иуда:
Просили тридцать сребренников новых,
товар хороший - отдал не торгуясь.
Пидат:
Что ж резко вздорожали так веревки?
Иуда:
Поскольку души падают в цене,
то дорожает все, что можно трогать.
И осязать, и вкладывать персты,
и надевать, лаская шелком тело,
и поглощать! Руками рвать на части!!!
И - жрать, чтоб жир стекал по бороде!!!
Как кровь из ран стекает на песок!
Мозг выбивать из суповых костей,
такой же мозг, как в черепной коробке!
Вгрызаться в плоть плодов и овощей,
упругую, как человечья плоть!..
Потом кричать от страха по ночам,
себя Сатурном увидав во сне,
что пожирает собственных детей!
И просыпаясь, в судорогах корчась,
выблевывать все пожранное за день!
Пилат:
Эк понесло! Неужто гложет совесть?
Ты - что? Ко мне дерзнул за утешеньем
прокрасться тайно под покровом ночи,
рискуя жизнью, проскользнув сквозь стражу?
Предательством не делятся с другими.
Оно всегда двоим принадлежит:
тому - кто предан, и тому - кто предал.
Со мною не надейся поделиться,
я славою довольствуюсь своей,
и властью, данной мне Великим Римом!
Я - не судья тебе, не утешитель.
И поздних сожалений не сообщник...
Иуда:
Конечно, не сообщник! Разве можно?!
Предатель - не сообщник палачу.
Предатель - жертву предает Суду.
Суд - палачу. Палач - иному миру.
Предатель рук не отмывал от крови,
над кровью власти нету у него.
Наместнику подвластны Суд и Казнь...
Да! И в придачу - эдакая малость,
безделица. Пустяк! - чужая жизнь.
Вот это - Власть! Не правда ли, наместник?
Не только Рим. Ничто другое в мире
не обладает властию подобной...
Пилат:
Да как ты смеешь, подлый оборванец!
Меня! Наместника! Намеком грязным пачкать!
О, эти нравы подлой Иудеи!
Ваш - Суд!!! Измена - ваша!!! Ваша - Казнь!!!
Я не палач. И крови нет на мне.
Иуда:
Ой, не скажи! Кто в крови не повинен,
От рук своих не отмывает кровь...
Пилат:
Нет истины в словах твоих, Иуда.
Все это было утром. ДО того,
как умер твой учитель на кресте.
Тогда же я спасти его пытался,
даруя жизнь по древнему закону,
на выбор одному из осужденных...
Иуда:
И выбрала толпа себе Варавву,
который тоже звался Иисус,
и был, как все живое - жить достоин.
Но ты лукавишь, мудрый повелитель!
Ты отрицаешь истину в словах,
лишь потому, что говорит Иуда?
А что ответил ты тому, который
об Истине свидетельствовать послан?!
Пилат:
Я не ответил. Я его спросил:
- А что есть истина?
Иуда:
И, не узнав ответа,
ты вышел на крыльцо спросить народ,
кого он хочет видеть на свободе,
сказав: - Царя возьмите Иудеи.
Но, как и ты, народ хотел Варавву.
Ты все продумал, римский управитель!
Все рассчитал до точки по слогам.
Ты, действуя хитро, не дал промашки!
Пилат:
Как смеешь ты, беседуя со мною,
такие обвиненья выдвигать?
И обличать меня. Виновный втрое!
Того предавший, за которым шел!
Ты - раб. Не смог уверовать душою,
познанием постичь пытался веру.
И, заарканив собственную душу,
хотел тащить другие на веревке!
Такая вера - хуже, чем безверье!
Иуда:
Уж лучше подлость совершить в безверии,
чем веру обрести ценою рабства!
И вера не дает душе бессмертие.
Душа жива - пока она скулит,
покуда болью яростно трепещет.
Ты - прав. Я - предал! Предал... Но тогда,
когда увидел, разумом прозрев,
что веры нет у тех, кто алчет веры!
Все жаждут власти. В том ли, в этом мире.
И разве веры алчет их душа,
дрожащая отчаянно в ознобе?
А тот, кто веру даровал другим,
был сам в ней слаб испуганной душою.
Меня, безгрешного, он подтолкнул к греху.
Мой грех - на нем. А вот на ком твой грех?
Пилат:
Как смеешь ты?! И по какому праву?!
Иуда:
Пускай по праву первого греха.
Не первородного, не ошибись, правитель!
Не снять тому греха, на ком есть грех.
Кровь не смывает тот, на ком нет крови.
А ты публично руки омывал.
Не только тот палач, кто поднял меч.
Но - равно тот, кто этот меч вложил.
Не только тот, кто распластал на плахе,
но так же тот, кто отдал на закланье.
Пилат, ты - больший, если мерить властью,
но мы равны с тобою во грехе...
Пилат (вставая с кресла):
Ты, падла, что?! В подельники (подельщики?) готовишь?!
Я пасть тебе порву на полотенца!
Ты, что, паскуда? Сдать меня задумал?!
Да я - в "законе"! понял вшивый фраер?!
(Пилат срывает верхние одежды, остается в рваной тельняшке, рукава засучены. Весь в наколках).
Да как ты смеешь, сявка, чтоб на вора
свои делишки вешала "шестерка"?
Такого не бывало никогда!
Ты что? Забыл, что ждет тебя в бараке?
Двенадцать пополам, всегда - шестерка.
Хитро удумал, фраер, на халяву
