Виктор Меньшов - Чикагские гангстеры могут отдыхать
Обзор книги Виктор Меньшов - Чикагские гангстеры могут отдыхать
Меньшов Виктор
Чикагские гангстеры могут отдыхать
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Будет людям счастье, счастье на века,
У Советской власти сила велика-а-а-а…
Я пропел все известные мне слова "Марша коммунистических бригад", поставил на листе бумаги, лежавшем на столике передо мной, очередную галочку, вздохнул, посмотрел на часы, висевшие напротив меня на стене, но на которые я запретил себе смотреть во время пения. На часах прошло три минуты, всего-то на всего. Я старался припомнить из своего скудного репертуара песни, соответствовавшие моменту. Повздыхал, пересчитал галочки, зафиксировавшие количество исполненных произведений.
Пел я их, разумеется, не в полный голос, а про себя, поскольку находился не где-нибудь, а на вахте при входе в небольшой коммерческий банк. Вообще-то, я служу в транспортном отделе, сопровождаю транспортировку денег, а иногда — не имеющих собственной охраны клиентов, получивших на руки крупные суммы. А здесь я дежурю всего второй раз, подменяю внезапно заболевшего охранника.
Работа эта мне нравилась. Во-первых, её было немного. Во-вторых, платили прилично и аккуратно да ещё раз в квартал некую сумму в конвертике вручали, безналоговую. Плюс премии за сопровождение клиентов: процент от их оплаты учреждению.
У нас, в комнатке транспортного отдела, хоть чайку можно попить или почитать чего. А на вахте — ни-ни! Тоска зеленая. Чтобы не заснуть и сохранить на лице достойное, суровое выражение бдительности, я придумал петь про себя всякие подходящие песни, лучше всего исключительно патриотические, строевые, маршевые и драматические. Плохо, что репертуар из-за этого сильно ограничивался.
Петь про себя меня научил в армии один" старик" из комендантского взвода, где я служил. Мне часто приходилось стоять у полкового знамени на часах, и это были адовы мучения. Представьте себе: штаб, народ снует туда-сюда не переставая, как муравьи, а ты стоишь часами не шелохнувшись со строгим выражением лица. Вот мне и посоветовал петь один парень. Правда, оконфузился я однажды. Мне сделали втык, и весьма серьезный, за то, что, стоя у знамени, я лыбился во весь рот. Если бы узнало начальство, что в это самое время я с упоением «вытягивал» "А нам все равно!" — досталось бы вдвойне на орехи. Но и так хватило, надолго запомнилось. Но петь я не перестал. Только строже стал отбирать репертуар…
У железной двери раздался звонок. Я взглянул на мониторчик и узнал директора банка, за ним маячила медвежья фигура его телохранителя Володи, увальня со страшной силой, заключенной в теле коротышки. Я нажал кнопку электрического замка, и дверь отворилась.
Шеф шел легко, едва ли не подпрыгивая, помахивал кейсом. За ним топал вразвалочку Володя, в левой руке он нес большой металлический чемодан с шифратором, прикованный к кисти наручниками.
Шеф, пробегая мимо, кивнул мне, почти не глядя. Володя же великодушно сунул широкую лапу для рукопожатия. И пошел по-утиному по длинному коридору догонять шефа, но тот, сделав Володе знак оставаться на месте, неожиданно вернулся и остановился около меня.
Я тут же встал, вытянувшись и выставив живот, более солидный, чем грудь. Шеф глядел на меня снизу вверх, поскольку вряд ли найдется человек, на которого он смог бы смотреть сверху вниз. При его-то росте. Его вид сверху не доставлял удовольствия: голова почти лысая, прилизанная прядь волосиков, как ни мудрил с ней парикмахер, все же не смогла заменить прическу. Да и лицо у шефа серенькое, невзрачное. И костюм хоть и дорогой, но сидел на нем мешковато. Мне даже жаль его стало: такими деньгами ворочать и при этом не иметь приличной внешности. Но жалость моя моментально прошла, стоило вспомнить его супругу, несколько раз заезжавшую в банк. Мне довелось её видеть. Надо сказать, весьма эффектная особа.
— Напомните, пожалуйста, где вы служили, — попросил шеф, сверля взглядом мой пупок сквозь пиджак и рубашку.
— Я много где служил, — осторожно ответил я.
— Пожалуйста, кратко: где, почему уволились? — не принимая моей дипломатии, переспросил он раздраженным тоном.
— После школы служил в армии, в комендантском взводе, после армии школа милиции, работал постовым, потом оперативником, окончил курсы, служил в Московском уголовном розыске…
— На Петровке, в МУРе? — перебил шеф, все так же не отводя от меня глаз.
— Так точно. В МУРе, только…
— Детали можно опустить, дальше, — нетерпеливый шеф погонял меня как лошадь, я даже взмок.
— Был оперативником, старшим оперуполномоченным, вышел по выслуге на пенсию. По новым временам работал в баре вышибалой, потом в службе стабилизации в страховом банковском агентстве, в частном сыскном агентстве и вот — в вашем банке.
Я замолчал, разглядывая начальство, вернее — его макушку. Он покачался на каблуках, все так же высверливая мой пупок. Я даже несколько забеспокоился. Мне показалось вдруг, что под рубашкой у меня что-то зашевелилось, и я с ужасом подумал: не экстрасенс ли наш шеф и не развяжет ли он мне пупок. Но он прервал мои мрачные мысли.
— Хорошо. Это на вопрос, где вы служили. А я спрашивал: где и почему ушли. Я слушаю…
С пупком моим явно происходило что-то неладное, но я героически смолчал, лишь одернул пиджак и сложил руки на животе. Но шеф впервые за всю беседу поднял на меня взгляд, и мне пришлось убрать руки, предоставив ему ковыряться в моем пупке сколько вздумается.
— Из МУРа я уволился по выслуге лет, в баре не работа, а сплошной мордобой, платили мало, били много…
— Вас? — удивился шеф, во второй раз поднимая голову.
— Увы, — развел я руками. — Всегда найдется кто-то здоровее тебя, а то и несколько сразу, да и предметов под рукой в баре множество. А главное зарплата для такой работы мизерная. Да и страховку отказывались выплачивать. А при такой службе — сами знаете — все до поры до времени. Кому охота за просто так рисковать?..
— Все ясно. Можно без подробностей. Мотивация понятна, — поторопил меня шеф, как-то странно покручивая головой, гайку, что ли, на пупке у меня откручивал?
— В страховом агентстве известно как. Страхуют кредиты банковские. Если в срок не выплачиваются, вступает в дело служба стабилизации, то есть мы. Должники народ нервный, никогда не знаешь, что тебя ожидает за дверью. Пару раз стреляли. Да и платили не по-Божески. Ушел в частное сыскное агентство. Там ничего. Работа не пыльная. Частным агентствам не многое доверяют. Мужей, жен неверных отслеживать. Жуликов на предприятиях находили. Ничего так работа. Только мало её. И денег опять же мало. А тут знакомый мой из страхового агентства к вам устроился и мне присоветовал. А я что? Мне лишь бы поспокойней и платили чтоб хорошо и вовремя.
— Притом второе для вас даже важнее спокойствия? — опять поднял на меня глаза шеф.
— Это чтобы платили? Конечно! Рискнуть — отчего же нет? Можно и рискнуть. Но если не платят…
— Хорошо, — шеф опустил голову, слегка массируя шею, словно устал стоять, задрав голову, — зайдете ко мне через двадцать минут. Вас сменят.
Он повернулся и пошел было, но остановился и бросил не оборачиваясь:
— И знаете что… Примите душ.
Он ушел, а я обиженно засопел носом. Тоже мне! "Душ примите!" Лучше бы кондиционеры поставил или форму полегче выдал.
Но на обиды времени не оставалось. Из дверей транспортного отдела мчался мне на смену мой напарник Михаил, пытаясь сгибать колени, что означало у него самую высокую скорость.
Через двадцать минут я стучал в дверь директора банка чисто выбритый, переодетый в свой костюмчик из легкой ткани и бежевую рубашку, с шелковым галстуком на шее, весь благоухающий дорогими дезодорантами и одеколонами, которые я так любил.
Шеф глянул на меня из-под толстых очков, как мне показалось, одобрительно хрюкнул и указал рукой на кресло около журнального столика в углу, а не напротив его письменного стола. Я посчитал это хорошим знаком. Он ни минуты не заставил меня ждать в приемной, а теперь, как только я провалился в удобное кресло, позвонил по селектору секретарше, велев никого пока не принимать и ему не звонить. После этого он подошел к моему креслу, постоял, глядя на меня, и сел напротив. Открыл бутылку минеральной, налил в стакан, предложил мне. Я отказался.
— Может, чего покрепче? — спросил шеф, лукаво поблескивая стеклами очков.
— Нет, спасибо. Не любитель. При необходимости могу, и даже весьма много, но не люблю.
— Это хорошо… — шеф потягивал минералку и молчал.
Я оглядывал кабинет, почти пустой, если не считать его стола, кресла и стула напротив стола да журнального столика с двумя креслами, где мы и сидели. Еще на стене висела какая-то довольно нелепая картина, за которой, как я знал, находился сейф.
— Значит, если я правильно понял, за хорошие деньги, выплаченные вовремя, — тут он позволил себе слегка улыбнуться, — вы готовы выполнять любую работу.
