Линдон Стейси - Шесть к одному – против
Дверь не была заперта, но когда он за нее выглянул, то услышал в ответ не категоричную, но вежливую просьбу подождать внутри, будучи, правда, удостоенным при этом чашки отвратительного кофе. Конечно же, его никто не принуждает оставаться, сказали ему, но Гидеон было ясно — они абсолютно уверены, что он не покинет здание в одном только легком, почти прозрачном халате.
Дверь открылась еще раз, и он поднял глаза.
— Смею полагать, Гидеон Блейк?
На сей раз это был не Куган, а его сослуживец, тип в сером, которого Гидеон уже видел утром, — в руках он держал нечто похожее на узел с одеждой.
— Вы не ошиблись.
— Старший инспектор Рокли. Извините, что продержали вас все утро в столь мрачном помещении — не нашлось другой свободной комнаты. Думаю, это вас обрадует, — сказал вошедший, подойдя к столу и положив сверток рядом с кофейной чашкой.
Он поморщился.
— Давайте сделаем так — пока вы будете переодеваться, я схожу и принесу что-нибудь более пригодное для питья. Это займет буквально минуту.
К тому времени как он вернулся, минут через пять, Гидеон уже успел сменить бумажный халат на вельветовые брюки, хлопчатобумажную рубашку и кожаную куртку, доставленные Джайлсом из его, Гидеона, собственного гардероба. Разница — как физическая, так и психологическая — была огромна.
Рокли поставил на стол две белые фарфоровые кофейные чашки, а рядом с ними положил запечатанный пакет с плитками молочного шоколада, который принес подмышкой.
— Думаю, вы бы предпочли что-нибудь вроде Биг-Мака, но, боюсь, это все, что есть. Из моих личных запасов, — добавил он с легким сожалением. У него было лицо умудренного опытом, многое повидавшего в жизни человека, но, однако, без того неприкрытого цинизма, который присущ, как правило, людям его профессии.
Только теперь Гидеон осознал, как проголодался. То же, похоже, чувствовал и Рокли, который, не мешкая ни секунды, открыл пакет, надорвав упаковку там, где было написано «линия отрыва».
Инспектор вытащил две плитки и протянул пакет Гидеону.
— Отрывной язычок всегда находится где-то за третьей плиткой, поэтому приходится съедать четыре — чтобы остальные не выпадали, а если нужно снова запечатать пакет, то штук семь-восемь, — пожаловался он, и в его глазах под парой внушительных кустистых бровей промелькнул огонек. — По крайней мере, так я себя постоянно успокаиваю.
Гидеон тоже взял две и поблагодарил Рокли, радуясь в душе, что разговаривает с нормальным человеком. Куган, своей сердечностью и отношением к людям, больше напоминал говорящие часы.
— Так, перекусили, а теперь, к делу. Я понимаю, вам это уже порядком надоело; наверное, раз шесть обо всем рассказывали, но не могли бы вы ответить и на мои вопросы?
Тяжело вздохнув, Гидеон кивнул. Он едва не падал с ног от усталости, но, как говорится, от еще одного раза не умирают, да и после принесенных Рокли кофе и бисквитов отказать было трудно.
— Спасибо. — Лицо инспектора выражало искреннюю благодарность. — А затем мы отвезем вас домой — или куда вы там пожелаете.
Глава 2
Полицейский «рейнджровер» подбросил Гидеона до подъездной дорожки, ведущей к конюшням Паддлстоун-Фарм. До самой фермы, доставшейся Дэниелсам по дешевке, оставалось пройти несколько миль. Управлявший машиной молодой полицейский констебль выразил готовность довезти его до главного входа. Спешить некуда, сказал он, но Гидеон предпочел прогуляться; требовалось собраться с мыслями.
После долгих часов вынужденного бездействия было приятно снова подвигаться, размять ноги, подышать свежим воздухом, и, тем не менее, представься такая возможность, он пошел бы куда угодно, только не на ферму, где придется столкнуться с невообразимым горем семьи Дэмиена.
Что он им скажет, если они захотят узнать подробности произошедшего? Как объяснить людям, что того, кого они так любили, застрелил обученный снайпер; что упав с лошади, он сломал шею, и что последний раз, когда Гидеон его видел, он лежал в грязи с дыркой в сердце, а то, что когда-то было спиной, представляло собой кровавое месиво?
Скорее всего, пуля была с мягкой головкой, объяснил Гидеону Рокли. Специальная модификация. Попадая в тело, раскалывается, оставляет маленькое входное отверстие и большое — выходное. Если бы не протектор, спину разворотило бы еще сильнее.
Гидеон потряс головой, отгоняя воспоминания. У семьи Дэмиена слово «стрельба» вызывало, вероятно, те же естественные ассоциации, что и у него самого — до этого утра. Они, по крайней мере, избавлены от созерцания той ужасной картины, что довелось увидеть ему.
В конце дорожки Гидеон немного помедлил и все же направился к загону, убеждая себя в необходимости удостовериться, что лошадей доставили в целости и сохранности, но сознавая, что лишь пытается отложить неприятный момент встречи с родными Дэмиена. Жеребцы уже давно в стойле, в этом он даже не сомневался.
Была половина шестого — время кормления лошадей, — но в обычно шумном дворе стояла тишина. Дверь в комнату, где хранился корм, была заперта, так же как и дверь примыкающего ко двору коттеджа, в котором проживали четверо работников конюшни. Из-за невысоких дверей, когда Гидеон проходил мимо, высовывались лошадиные морды, и даже полосатый котяра, живший в сенохранилище, вышел его поприветствовать, но людей видно не было, пока из последнего стойла не вышла крашеная блондинка с собранными в хвостик волосами, которая несла в руках пустую сетку для сена и мешок навоза. Заметив Гидеона, она на секунду остановилась, и он понял.
— Привет, — сказал Гидеон, чувствуя, что обязан что-то сказать. — Помощь не требуется?
Девушка молча покачала головой и прошла мимо, укоризненно посмотрев на него припухшими от слез глазами, словно обвиняя Гидеона в том, что застрелили не его. Из своих предыдущих визитов на ферму он понял, что работают здесь люди преданные, и, хотя Дэмиен женат, по крайней мере две или три девушки тайно влюблены в своего чертовски привлекательного босса.
Незнакомка скрылась в сенохранилище, захлопнув за собой дверь, и Гидеон, навестив двух жеребцов, с большой неохотой направился по тропинке к жилому, из серого камня, дому, незаметному из двора. Сбоку к зданию, словно утенок к маме-утке, пристроился крошечный коттедж Дэмиена.
Старый темно-зеленый «лендровер» стоял там, где его и оставили утром, рядом с более современными автомобилями Дэмиена, напротив обнесенного симпатичной стеной сада, и Гидеон многое отдал бы за возможность просто сесть за руль и уехать отсюда. Он был почти никем этой семье, но то, что он находился с Дэмиеном, когда тот умер, не позволяло уйти, не увидев их.
Он постучал в дверь и уставился на побитое каменное крыльцо под ногами. Старый дом, несомненно, пережил множество трагедий многих семей, но невозможно было себе представить нечто столь же жестокое и бессмысленное.
Через несколько секунд дверь открылась, и перед ним предстала сестра Дэмиена, коему обстоятельству Гидеон был очень рад. Помощница тренера, Матильда — или Тилли — была знакома ему лучше других членов семьи Дэниелсов. Тилли очень походила на брата — тот же рост, приятный, добрый взгляд и всегда готовая улыбка. Правда, сейчас женщина, понятное дело, не улыбнулась; ее серо-голубые глаза покраснели от слез.
— Здравствуйте, — сказала она печальным голосом и отступила в сторону. — Проходите.
— Послушайте, может быть…
— Нет, пожалуйста… Ведь для вас это стало таким же потрясением. Вы в порядке?
Искреннее беспокойство, прозвучавшее в ее голосе, тронуло Гидеона.
— Я в порядке — не считая шока. Простите, что не смог прийти раньше, весь день провел в полицейском участке.
— Знаю. Нам сказали. Я открыла дверь и увидела двух полицейских. Даже не сразу все поняла, когда они заговорили со мной, таким нереальным это казалось, понимаете? Они были очень любезны, но потом начались все эти вопросы… Такое впечатление, будто они думают, что мы что-то знаем об этом… ну, почему так случилось…
Гидеон посмотрел на нее с сочувствием, вспомнив, что именно спрашивал у него Куган.
— Такая у них работа, — сказал он. Рокли сообщил, что примерно девяносто процентов убийств совершается родственниками или близкими друзьями жертвы. Как бы неприятно это ни было, то, что полиция начала расследование именно с них, представлялось вполне логичным. — Боже, мне так жаль…
Тилли покачала головой.
— Нет же, вы ничего не могли сделать — нам сказали. Просто, я не понимаю… — Ее голос задрожал.
Инстинктивно, Гидеон шагнул навстречу, она вдруг оказалась в его объятьях и уткнулась лицом в грудь. Он гладил ее по спине, тщетно стараясь успокоить. Удивительно, в свои тридцать пять, она все еще оставалась не замужем, что приобретает особое значение именно в таких случаях.
