Стефен Вазилик - Перевоспитание
— А, — произнес Снаффлз, сжавшись. Затем лицо его просветлело. — Это Фрэнсиз, дочь Макса. Она приехала на день раньше.
Я нахмурился.
— Кто такой Макс?
— Ну, Макс. Ты знаешь Макса.
Он так вращал зрачками, что я вспомнил — звали-то Толстого Максвелл Пенкост, и так к нему обращались только в суде.
— А, — проговорил я и кивнул девушке. — Знаком с вашим отцом. Я думал, вы значительно моложе. Кажется, он купил какие-то игрушки…
Она хихикнула.
— Я несколько лет не видала папу. Он, вероятно, забыл, что дети растут.
— Думаю, так оно и есть, — согласился я.
— А я не вернусь обратно, — с гордостью сказала она. — Отец еще не знает, что я остаюсь жить с ним.
— Великолепно. Рад это слышать. — Я взял Снаффлза за руку. — Простите, мы на одну минуточку.
Я отвел его от стола.
— Почему ты не отвез ее в его комнату?
— Я как раз ее там встретил, когда она пыталась туда проникнуть. Толстый не хочет, чтоб она появлялась у него. Это логово в очень плохом районе. Он собирался поместить ее в гостиницу.
— Почему бы тебе это не сделать за него?
— Финансы, дорогой. У меня ни гроша. Я отдал все свои деньги Толстому. Ни одна гостиница не поселит эту девочку без оплаты вперед.
Я вынул портмоне и сунул ему две бумажки по двадцать пять долларов.
— Тебе следовало бы сказать мне.
— Я не могу взять эти деньги, Стоунман.
— Пусть это будет рождественским подарком, ты же мой приятель. Отведи ее через улицу в гостиницу «Амбассадор». А для Толстого оставь записку у бармена.
— Ты что, освободил его?
— Да, только ему лучше держаться подальше отсюда, раз девочка приехала.
— Не знаю, как Толстый собирается обеспечить ее. Он же гол, и сможет ли эта пташка существовать в тех же условиях, что и он.
— Ему необходимо просто изменить образ жизни.
Снаффлз вздохнул.
— В любом случае он, Стоунман, у тебя в долгу. Я скажу это ему.
— А, глупости, — сказал я.
Потом я довел их до гостиницы и пошел в контору. В конце концов, день был не таким уж и плохим. Правда, мне было жалко, что зря потратил свое время Четкос. Он бы мог использовать его с большей пользой и уговорить кого-нибудь сыграть роль Деда Мороза. Теперь, вероятно, мне придется стать им. Семидесятилетнему человеку будет тяжело пробираться в такую погоду, а такси поймать трудно. Я решил дождаться его.
У тротуара остановилась полицейская машина, и из нее вышел Четкос, мурлыча себе под нос рождественскую песенку.
— Прекрасный вид транспорта, когда нет такси, — сказал я.
— Один друг организовал. Судья Пуласки предложил полицейским подбросить меня. И они оказали мне любезность.
Я усмехнулся. Такое может произойти только с Четкосом.
— Полагаю, у Толстого не было осложнений?
Адвокат универмага все объяснил.
В лифте я рассказал ему, что произошло.
— Ты здорово помог администрации универмага, — сказал он. — Они должны как-то вознаградить тебя.
— Говори не так громко, — сказал я. — Будем надеяться, они так и не узнают, что мне самому пришлось совершить кражу.
Усевшись в своей комнате в кожаное кресло, Четкос указал тростью на окно, за которым сыпались снежные хлопья и выл ветер.
— Если принять во внимание и погоду, и нашу маленькую победу, то, думаю, мы заработали на выпивку, — сказал он. — Нальешь?
Я плеснул виски в два стакана.
— Мне только жаль твоего затраченного впустую времени.
— Совсем нет. Тебе будет небезынтересно узнать, что я все-таки нашел Деда Мороза.
— Был уверен, что, как только ты увидишь Толстого, эта мысль сразу же придет тебе в голову.
— Нет, это не мистер Толстый. Он будет занят с дочерью. Я бы не захотел отвлекать его даже на несколько часов.
— Тогда кто же?
— Судья Пуласки. Ему нужно подложить совсем немного ваты, и он весело смеется, а к тому же любит детей.
Я поперхнулся.
— Ты же говорил, он тяжелый человек.
— Ошибался. Вне своего судейского места он прекрасный парень. Более того, он собирается сопровождать меня на рыбалку.
И как раз в этот момент вошел Толстый. Его добродушное красное от ветра лицо сияло.
— Я принес вам рождественский подарок за все то, что вы для меня сделали. Снаффлз настоял на этом. — И он вынул из кармана золотые часы. — Сегодня утром я заметил, что они вам необходимы.
— Ты украл их? — простонал я.
Он провел рукой по глазам.
— Я не виню вас, что вы так подумали, мистер Стоунман, но я с этим завязал. Я купил часы в рассрочку и обещал выплатить остаток позже. После того как я увидел дочь, больше браться за старое уже не могу. Теперь должен жить честно, потому что она слишком много для меня значит. Не понимаю, почему я раньше об этом не думал. Вероятно, меня просто жизнь сбила с толку.
Я усмехнулся.
— Кажется, с прошлыми неприятностями покончено.
— Да, — сказал Четкос, — теперь он примкнул к нам всем и время будет проводить по-американски.
— Как это? — спросил я.
— Покупать вещи в рассрочку, а это требует отдачи всех сил в значительно большей степени, чем воровство в магазинах.
