Стефен Вазилик - Перевоспитание
— Завтра у вас еще один предрождественский день. Полагаю, это самое неблагополучное для вас время?
— Конечно, из-за большого скопления покупателей. В иные дни мы пропускаем подозреваемых через комнату для допросов, словно по конвейеру. В данный момент затишье. Кажется, наши сотрудники до своих норм не дотягивают.
— Норм?
— Которые стимулируют их работу и обычно выполняются без особого напряжения. Зато это заставляет их шевелиться.
Я повернулся к экрану. Высокий худощавый мужчина все еще находился на старом месте. Я указал на него.
— Полагаю, один из ваших сотрудников.
Вогт кивнул.
— Андерсон, который задержал вашего клиента.
— Вроде уж очень он заметен.
— Просто такой стиль. Иногда это отпугивает воров.
— Он всегда так работает?
— Довольно часто.
Если раньше я еще и сомневался, то сейчас был уверен — Толстый не виновен. Зная Андерсона и видя, что тот ведет наблюдение, Толстый ни за что бы не взял часы.
И снова я задаю себе все тот же вопрос: кто подбросил часы в сумку Толстому?
Андерсон, наклонившись над стеклянным прилавком, сейчас разговаривал с молоденькой продавщицей. Постояв так несколько минут, он вскоре направился к выходу.
Я обернулся к Вогту.
— Полагаю, ювелирная секция составляет отчет сразу же после закрытия универмага?
Тот кивнул.
— Это не занимает много времени. Даже после напряженного дня сделать это относительно легко.
— И так везде?
Вогт отрицательно замотал головой,
— В каждой секции своя система.
Все сказанное Вогтом не приблизило меня к разгадке. И я опять повернулся, чтобы последний раз понаблюдать за экраном. Андерсон снова перегнулся через прилавок и разговаривал теперь с другой молоденькой продавщицей. Если бы он обращал столько же внимания на свои обязанности, как на девушек, краж в ювелирной секции значительно поубавилось бы.
Я взглянул на Вогта, который был чем-то занят. Интересно, знает ли он об этой слабости Андерсона.
Вошел сотрудник в форме и обратился к Вогту.
— Поймали одного.
Вогт вышел, и я мельком увидел бледного мужчину невысокого роста, которого ввели в комнату для допросов.
Я снова принялся наблюдать за Андерсоном и вспомнил слова Вогта относительно норм. Может быть, Андерсон в то утро не выполнял свою норму и приметил знакомое лицо. Будучи уже ранее задержанным, Толстый, естественно, мог стать жертвой детектива.
Я усмехнулся. Если Андерсон подсунул те часы Толстому, он, наверное, не будет против, если нечто подобное произойдет и с ним. Проделать это не представит большого труда. Может, я и не совсем сведущ в технике магазинных краж, но один мой клиент, профессиональный карманник, научил меня всему, что умел сам. Метода сводилась к одному: рука должна двигаться быстрее, чем это способен зафиксировать глаз.
И в лифте, который доставил меня на первый этаж, и в ювелирной секции было много народу.
Вежливая молодая продавщица разложила передо мной несколько браслетов. Я же показал на лежащий под стеклом, из переплетенных золотых цепей с отличными камнями. Когда продавщица наклонилась, чтобы достать его, я быстро зажал в ладони простенький золотой браслетик, лежавший на прилавке, и небрежно сунул его в карман. Это было до смешного легко. Измотанная молодая женщина так и не заметила его исчезновения; чтобы увидеть что-то, необходимо было смотреть прямо на меня.
Я заплатил за браслет с камнями и отправился искать Андерсона. Мне пришлось обшарить всю ювелирную секцию, прежде чем я заметил его. Он постоянно вертел головой, внимательно разглядывая покупателей. Но несмотря на такую бдительность, я его все-таки надул, что еще раз убедительно доказывало, насколько трудно пресекать кражи в универмаге.
Андерсон остановился, пропуская мимо покупателей, я же стал за ним, потом слегка толкнул его, и в то время, когда он пытался устоять на ногах, мгновенно сунул украденный браслетик в его карман. Извинившись, я удалился. Теперь мне осталось только убедить Вогта, чтобы тот дал распоряжение обыскать Андерсона. И тем самым доказать, что, значит, и сам Андерсон мог без труда подсунуть Толстому часы, чтобы выполнить дневную норму.
Вогт находился все еще в отделе охраны, когда я там появился. При виде меня он сморщился.
— А я думал, вы уже ушли.
— Почти, — произнес я радостно. — Вот только решил кое в чем вас убедить, и теперь мне нужно ваше содействие. Не могли бы вы вызвать сюда Андерсона на несколько минут?
— Зачем?
— Скажу вам, как только он появится здесь. Если, конечно, вы не хотите, чтобы невиновный человек попал в тюрьму.
Вогт задумчиво посмотрел на меня, прежде чем подойти к радиоустановке. Затем связался с сотрудником на первом этаже и приказал ему прислать наверх Андерсона.
Вошел Андерсон, он был раздражен.
— У вас ко мне дело? — спросил он Вогта.
Вогт указал на меня.
— Мистер Стоунман хотел бы поговорить с вами.
Андерсон изучающе посмотрел на меня.
— Вы были а ювелирной секции на первом этаже. Потом появились там опять и столкнулись со мной.
— У вас хорошая память на лица, — сказал я.
— Мне это необходимо для работы, — пояснил он.
— Знаю. Сегодня утром вы увидели человека по кличке Толстый. И задержали его за кражу мужских часов.
— Неудачник, — проговорил Андерсон. — Ловлю его уже не первый раз.
— Только на этот раз он ничего не брал.
— У него же их нашли.
— Это очень просто сделать.
— Что вы имеете в виду?
Я посмотрел на Вогта:
— Обыщите, пожалуйста, Андерсона.
Андерсон покрылся красными пятнами.
— Ни за что на свете.
— У вас не должно быть никаких опасений, — пояснил я. — Просто мне нужно кое-что доказать,
— Нет, — сказал он. — Я скорее уволюсь.
Вогт поднял руку.
— Не пойму, почему бы тебе не оказать содействие мистеру Стоунману.
— Не выйдет, — сказал Андерсон. — Я ухожу. — И направился к двери.
Я преградил ему путь.
— Не спешите.
— Никому не дам себя обыскать, — проговорил Андерсон.
— А почему? — спросил я. — Если вам нечего прятать, какое это имеет значение, а?
Андерсон указал пальцем на меня.
— Не суйся не в свои дела.
— А мистер Стоунман прав, — проговорил Вогт. — Если тебе нечего прятать…
— Нет, — отрезал Андерсон. — Отойдите от двери.
Я улыбнулся.
— Только после обыска.
Андерсон бросился на меня. Я отступил в сторону, схватил его за руку и заломил ее назад.
— Проверьте его карманы, — попросил я Вогта. — А после, если потребуется, я извинюсь.
Вогт начал с плаща. Первое, что он вынул, были женские часы. Я от неожиданности ошалел. Ничего подобного я туда не подбрасывал. Это точно. Затем Вогт извлек коллекцию заколок, колец, ожерелий и часов, прежде чем дошел до браслетика, который подсунул я. Андерсон поработал в тот день неплохо, лучше тех воришек, от которых охранял универмаг; значит, он не только болтал с девушками, наклонившись над прилавками с ювелирными изделиями…
— Это немножко не то, что я задумал, — проговорил я, — но все равно подтверждает мою идею.
— Не удивительно, что ювелирная секция несла такие большие потери, — сказал Вогт. — Мог подозревать кого угодно, только не своего сотрудника, и Андерсон это знал. Кому же теперь можно доверять?
Я отпустил Андерсона, который стоял, плотно сжав губы.
— А теперь, — сказал я, — после того как Андерсон в ваших руках, полагаю, вы займетесь Толстым.
— Я сообщу нашему адвокату, чтобы обвинения были сняты.
— И что произошла ошибка, — настаивал я.
— Позабочусь и об этом. С вашего клиента снимут обвинения. — Вогт протянул мне руку. — Я вам очень благодарен.
— Спасибо Андерсону. Если бы он не выбрал в качестве своей жертвы Толстого, вы бы по-прежнему имели кучу неприятностей. — Я посмотрел на свои непригодные часы, а затем на те, что висели на стене. — Слушание дела Толстого начнется через полчаса,
Вогт открыл дверь и позвал охранника в форме.
— Уведите его, — указал он на Андерсона. — Я подойду через минуту, и внизу мы оформим арест.
После того, как они ушли, он поднял телефонную трубку.
— Я звоню нашему адвокату. Он к тому же необходим мне по делу Андерсона.
Когда я покинул универмаг, уже шел снег, и я направился в «Грип Келли». Четкос и адвокат универмага позаботятся об освобождении Толстого. Я им не нужен, а Снаффлз наверняка изнывает от нетерпения, желая узнать, как обернулось дело.
Снаффлза я нашел за одним из столиков с хорошенькой блондинкой лет шестнадцати.
— Что она делает в таком месте? — спросил я.
— А, — произнес Снаффлз, сжавшись. Затем лицо его просветлело. — Это Фрэнсиз, дочь Макса. Она приехала на день раньше.
