Стефен Вазилик - Перевоспитание
В магазине было полным-полно покупателей, большая толпа собралась вокруг огромной сверкающей елки, на органе исполнялись рождественские мелодии, а водяные струи вокруг ели то вздымались вверх, то низвергались вниз в такт музыке, и все это подсвечивалось неяркими прожекторами, в которых то и дело сменялись цветные фильтры.
Лифтер указал мне, как пройти в отдел охраны, где меня встретил грузный мужчина по фамилии Вогт, по внешности бывший полицейский, что, вероятно, так и было. Он, не перебивая, холодно выслушал меня.
— Ничего не выйдет, — сказал он, — страховая компания требует, чтобы мы строго наказывали все случаи воровства. Заметьте, я избегаю таких слов, как мелкие кражи. И на самом деле, все значительно серьезнее. Ежегодно мы теряем миллионы. Нас буквально обкрадывают, и мы намерены положить этому конец.
— Я-то думал, вам приходится бороться с кучкой клептоманов да с отдельными воришками.
— Вы себе и представить не можете, что у нас здесь творится.
— Никогда не было случая ознакомиться.
— Тогда позвольте просветить вас. — Он провел меня через длинную пустую комнату с деревянной скамьей у стены. — Помещение для допросов.
Затем мы вошли в небольшой зал с несколькими телевизорами, установленными вдоль стены. За столом сидел мужчина и следил за экранами, перед ним стоял приемник, а к шее ремнем был прикреплен микрофон.
Вогт показал рукой.
— Наблюдаем с помощью телевизионных мониторов за всем универмагом. Дежурят пятьдесят мужчин и женщин и в форме, и в штатском, и все оснащены двухканальными транзисторными радиопередатчиками, однако воры довели нас до того, что мы завели даже собак, потому что никогда не знаем, начнет ли кто-либо применять силу, или нет.
— Похоже, вы ведете целую войну.
— Которую мы проигрываем, — добавил Вогт. — Вот почему, когда мы кого-нибудь ловим, то применяем самые жесткие меры.
— Не понимаю, какое значение может иметь один человек.
— Вот посмотрите: мы недосчитываемся множества ювелирных изделий. Вероятно, ваш подопечный и является этому причиной. И не исключено, что после его поимки количество краж сократится.
— Но он говорит, что в действительности не крал часы.
Вогт хмыкнул.
— Они все так говорят. Кому нужно сфабриковывать против него дело?
— Детективу, который его задержал и который мог затаить против него злобу.
— Глупости. Андерсон хватает слишком многих, которых потом отпускают, зачем же ему выделять какую-то личность. Единственно, чем ваш клиент мог заинтересовать Андерсона, так это то, что он рецидивист. Фактически любой из наших людей мог бы заметить его и оповестить всех сотрудников по двухканальной радиосвязи.
Вогт подошел к экрану и повернул ручку. Тот вспыхнул ярче, и крупным планом возникла секция игрушек.
— Мы должны проявлять осторожность и беспричинно никого не задерживать. Мне необходимо туда подняться.
— Конечно, — сказал я. — Вы и так столько времени на меня потратили.
Я покинул универмаг, отнюдь не завидуя Вогту и его работе, и пешком вернулся в контору. Часы мои снова стали, и я должен был ориентироваться по часам в витрине банка. Время шло, а я все еще не знал, как освободить Толстого.
Четкос по-прежнему сидел в той же позе и слушал радио.
— Что за неприятности у мистера Гроугана? — спросил он.
Я рассказал ему о Толстом.
— Я думал, что-нибудь личное, — пробормотал он.
— Так оно и есть, — сказал я. — Снаффлз единственный друг Толстого.
— И что же ты намерен делать?
— Времени нет, чтобы успеть что-нибудь, остается только защищать Толстого в суде, объявить его невиновным и постараться взять на поруки.
— Если мистер Гроуган прав, то судья Пуласки на основании материалов предыдущего судебного разбирательства может и не согласиться на условное освобождение.
— Думаю уговорить Пуласки, выступив с речью о том, что приближаются такие праздники, когда нужно выказать доброту.
Четкос покачал головой.
— Это не для Пуласки. Очень суровый человек. Ты когда-нибудь сталкивался с ним?
— За нашу совместную двадцатилетнюю практику ни разу.
Четкос нахмурился.
— Это еще хуже. Не сомневаюсь, он о тебе слышал. А чтобы произвести на тебя впечатление, будет более резким, чем обычно, и чрезвычайно критически станет все оспаривать.
— Тем не менее я не хотел бы, чтобы Толстый был наказан. Ты можешь что-нибудь предложить?
— Вот что, — проговорил Четкос. — Пуласки я знаю довольно хорошо, он мой сверстник. Нам приходилось несколько раз встречаться. Не хочу хвастаться, но мое присутствие, возможно, и вызовет у него снисходительность,
— Иными словами, будет лучше, если ты сам возьмешься защищать Толстого?
— Совершенно верно, — сказал он. — У меня появилась и другая идея. Если я возьму защиту на себя, то у тебя есть возможность вернуться в универмаг. У нас очень мало времени, и чтобы помочь Толстому, надо объединить усилия.
Я усмехнулся. Четкос с неизменным сарказмом относился к моим клиентам с сомнительной репутацией, но на него всегда можно было рассчитывать, когда кто-нибудь из них нуждался в помощи.
— Идет, — согласился я, — но что можно еще предпринять?
— Попытайся докопаться до истины. Мистер Толстый утверждает, что не виновен. Если это так, значит, кто-то подкинул часы в его сумку. Интересно бы знать, кто это сделал и зачем,
— Возвращаться в универмаг?
— Абсолютно точно. Постарайся выявить настоящего преступника.
— Слушание дела Толстого в три. Значит, ты там будешь?
— Можешь на меня положиться.
Когда я подходил к универмагу, то у меня было такое ощущение, будто целый день я только тем и занимался, что безрезультатно шатался да болтал, возможно, кое-что и узнал, но так ничего и не достиг.
Я протолкнулся в ювелирную секцию, которая находилась на первом этаже в угловой части универмага рядом с отделами часов и косметики. Экспозиция товаров была соблазнительной, хотя более ценные предметы находились под стеклом.
Побродив вдоль прилавка, я вскоре почувствовал, как высокий худощавый мужчина в рыжевато-коричневой шляпе и коричневом пальто почти вплотную придвинулся ко мне.
Я ухмыльнулся. Мальчики Вогта — за работой,
Если наблюдение ведется столь тщательно, то как же воры ухитряются орудовать? Казалось, потери должны быть наименьшими именно здесь, и все же, по словам Вогта, ювелирная секция страдала больше всего.
Возможно, Вогт объяснит. И я с далеко не праздничным настроением примкнул к толпе у лифта, хотя у большинства людей оно было явно приподнятым.
Вогт внимательно смотрел на телеэкраны, когда я вошел.
— Вы видели меня в ювелирной секции? — спросил я.
— Заметил, — ответил он. — Что привело вас опять сюда?
— Любопытство. Если против Толстого сфабриковано дело, а я в этом не сомневаюсь, тогда кому это понадобилось и, главное, зачем?
— Послушайте, Стоунман, сделайте одолжение и себе, и мне. Выбросьте эту версию из головы.
— Я человек упрямый. Разве не вы говорили мне о разгуле воровства в ювелирной секции?
— Вы не представляете, насколько они умные. Ювелирные изделия сами по себе невелики, и существует по меньшей мере полдесятка способов для того, чтобы вынести их из универмага. Нам нельзя останавливать и обыскивать каждого покупателя, поэтому мы должны ловить воров на месте преступления. Можете себе представить, как это трудно.
— И тем не менее, — сказал я, — вам следовало бы работать лучше.
Вогт напрягся и принял высокомерную позу.
— Думаю, что в ваших советах не нуждаюсь.
Я улыбнулся.
— Не обижайтесь. Я же сказал — это просто из любопытства. Иногда нужно по-иному, беспристрастно взглянуть на вещи.
Вогт расслабился.
— Что вы придумали?
— Мы вот все говорили о покупателях. А как насчет ваших собственных служащих?
Вогт сморщился от досады.
— Это одна из наших самых больших проблем, а проверку осуществить чрезвычайно трудно, но продавцы в ювелирной секции особо надежные. И должен вам сказать, что работники этой секции не вызывают у нас никакого беспокойства.
— А проверить это возможно?
— Мы уже проверяли и перепроверяли.
— Вы не будете возражать, если я займусь этим?
— С чего вы хотите начать?
— Разрешите мне просто поболтаться несколько минут здесь у вас и понаблюдать за телеэкранами.
— Пожалуйста, — махнул рукой Вогт.
На экране толпились люди, некоторые задерживались у прилавков с ювелирными изделиями. Телекамера выхватила высокого худощавого мужчину, который следил за мной. Он все еще ходил там, время от времени останавливаясь, будто с нетерпением поджидал кого-то. Иногда он приближался к одному из выходов, чтобы поболтать с охранником в форме, который постоянно находился там.
