Алекс Норк - Кто здесь
Впрочем, на быстрый успех полковник и не рассчитывал. Слишком странное это дело, чтобы сразу выйти на след.
Телефон, связывавший его минуя секретарей напрямую с Блюмом, дал короткий гудок.
- Я как раз собирался к вам идти, - поднимая трубку произнес Торнвил.
- Жду вас, Стенли, с нетерпением жду, - прожурчало на том конце.
...........................................................
- А я отлично выспался в эту ночь, мой дорогой, в отличие от предыдущей. - Блюм поднялся из-за стола ему навстречу. - У вас, между прочим, небольшая синева под глазами. От того, что рано встали перед полетом в Вашингтон?
- Ну,... да.
- Рассказывайте, Стенли, что дала оперативная проверка... Вообще ничего? Я так и думал.
- Сейчас мы начали прорабатывать родственников и близких знакомых, но честно должен сказать, патрон, у меня почти нет здесь надежды на положительный результат.
- И правильно, что нет. Они, я имею в виду штаб этого Независимого кандидата, и не могли позволить таким ценным агентам, как Кэмпбелл и Чакли, хоть как-то посвящать в свои дела посторонних.
- Однако тогда их должны были подстраховывать сами люди этого Независимого. План экстренных мер, побега...
- Но ни Чакли, ни Кэмпбелл не попытались им воспользоваться.
- Это меня и удивляет больше всего. Значит, напрашивается вывод, что никакого плана и не было?
- Напрашивается, мой дорогой, слишком напрашивается. Поэтому лучше сразу этот вывод и сделать.
- В таком случае, хм, возникает ощущение логического тупика.
В умных больших глазах Блюма Торнвил увидел веселые искорки.
- Тупиков в нашем деле не бывает, Стенли, ну просто не бывает! Тупики случаются у разведчиков, шпионов, вы это отлично знаете, но не у контрразведчиков! - с ударением произнес он. Мы их ловим, а не они нас. Ха, тупик просто указывает направление, в котором не надо дальше двигаться. Ну и отлично! Будем двигаться в другом.
- Решать задачу о немотивированном поведении агентов-самоубийц?
- Искать другие мотивы, полковник. Кстати, вы обратили внимание? В тех материалах, что дали из Белого дома о Независимом кандидате, указано: он начал заниматься политикой всего год назад, вернувшись из длительной научной командировки с Востока.
- Да, из Индии. Занимался там древней культурой йогов.
- Да-да, какой-то ерундой в этом роде.
Если у них с Николь действительно все так серьезно, ей нужно будет скоро уйти с работы. Нельзя быть секретарем ответственного чиновника, за которого готовишься выйти замуж. Надо сказать ей сегодня вечером.
- Скромный профессор провинциального университета, какой-то историк, - продолжал, расхаживая по кабинету, Блюм. - Откуда же за один год взялась такая масса симпатизирующих ему американцев? Вы что-нибудь понимаете, Стенли?
- Мне кажется, чуть-чуть понимаю. Хотя по первому впечатлению я тоже подумал о чистом политическом шарлатанстве, и только позже почувствовал, что кое-какая притягательность в его пропаганде все-таки есть.
- Ну-ну, объясните.
- Это не очень легко, я не случайно сказал, что почувствовал, а не употребил слово "понял". Возможно, это просто моя фантазия.
- Нет ничего практичней хорошей фантазии, мой дорогой.
- Хорошо, попробую. Независимый, ... он начинает всегда с одной и той же исходной точки.
- Ну-да, с разобщенности. С того, что мы сами делим себя по интересам, по цвету кожи, какому-нибудь ирландскому или итальянскому происхождению и прочим глупостям.
- Да, делимся на мужчин и женщин, краснокожих-аборигенов и остальных. Тех, кто давно приехал в Америку или недавно. Делимся, а потом подсматриваем друг за другом - не получили ли одни что-нибудь за счет других. Дальше следует его козырь: власти искусственно поддерживают это деление, только не подстрекательством к нему, а борьбой за права всех и вся. Страна уже борется сама с собой ради кучки жуликов, и они приведут ее к гибели.
- Ну, в том, что они в конце концов ее туда приведут, мало кто из умных людей сомневается. Но, причем здесь рядовые американцы? Им всегда именно такая пропаганда и нравилась. Борьба за что-нибудь. А там, где ничего нет, надо, как в спорте, выдумать. Мы же спортивная нация, Стенли, - Блюм довольно похлопал себя по толстоватым бокам.
- Потом, - не обращая внимания на его юмор продолжил Торнвил, - смерть придет в одиночку к каждому. Всех уничтожит, если люди разные. Но если они найдут свое главное одинаковое, человек не погибнет. Он будет бесконечно дублироваться. Обратите внимание, идеи Независимого лежат, по сути дела, не в области социологии или политики. Это что-то вроде мистики или религии. "Главная цель нашей жизни - готовиться к смерти" - он любит напоминать эту фразу из Марка Аврелия.
- Но чем это притягательней традиционных религий?
- Когда-то они работали. Но в наше время люди не хотят неизвестной потусторонней жизни. Они все больше подумывают, как бы задержаться в этой. В конечном счете Независимый говорит о коллективной душе. Станьте ее частью, и вы не погибнете.
- Вы так его трактуете? - Блюм вдруг посмотрел на него как смотрят на сцену дети после открывшегося занавеса, ожидая, что тотчас что-нибудь случится. - Постойте, постойте... - он вдруг замотал головой, а потом уперся взглядом в голый полированный стол.
С минуту длилось молчание.
- Тьфу, как забавно!
- А разве вам все, что я сказал, не бросилось в глаза?
- Бросилось, бросилось, я не об этом.
- Тогда о чем же?
Блюм только покрутил растопыренными пальцами по бокам своих мягких отходящих от лысины волос:
- Нет, ну чертовски забавно, мой дорогой! Ваша фантазия многого стоит.
- Очень хотелось бы, чтобы вы не морочили мне голову, патрон.
- Слушайте, Стенли, мы уже целых десять минут пересидели на работе. День закончился. Давайте поужинаем тут неподалеку, совсем по-простому. Зайдем и поужинаем, и продолжим беседу, а?
- Ну, если можно взять с собой одну даму.
- Это кого же?
- Моего секретаря Николь.
- Ха-ха! Полковник! А хорошо быть молодым полковником, да? Лучше, чем старым евреем? Знаете, о-чень красивая женщина, я это раньше вас заметил, когда вы еще торчали в России. Меня всегда удивляло - как это могут существовать в природе абсолютно красивые люди? - Блюм погладил себя по лысине, будто вдумываясь в это явление и продолжая не понимать.
- Это вполне удобно, милый? А платье на мне? - Николь не очень уверенно взглянула на свой служебный наряд.
- Без платья ты, конечно, гораздо интересней, но речь идет о простом ресторанчике для обывателей, и лучше считаться с их правилами. А Блюм - приятный и очень одинокий человек, жена его чаще живет у дочери в Европе. Они уже давно в каком-то полуразводе. Дешевые ресторанчики - обычное для него место ужина. Ты просто слишком привыкла видеть в нем большого начальника.
В скромном полупустом заведении, куда они втроем пришли, Блюма, несомненно, хорошо знали. И пожилой хозяин, махнув на официанта рукой, сам подошел к их столику, чтобы принять заказ.
- Я тут буду распоряжаться с вашего позволения! - обращаясь к Николь, весело заявил Блюм. - Я очень люблю распоряжаться гостями. Так, прежде всего мы узнаем, есть ли сегодня мой фирменный суп?
- Есть, - улыбаясь ответил хозяин.
- Мы будем есть суп? - удивилась Николь.
- Будем, обязательно будем. Значит всем на первое суп. Что вы будете пить, мадам?
- Минеральную воду.
- Только воду?! Это чуть-чуть огорчительно. А вы, Стенли?
- Мне что-нибудь легкое.
- Нет ничего легче настоящей еврейской водки, мой дорогой! Просто легче ничего нет!
Торнвил увидел, как чуть колыхнулись ее ресницы.
- Хорошо, спасибо, только одну рюмку.
- Графинчик! - скомандовал Блюм. - А с рюмками мы разберемся.
- А что это за суп? - поинтересовалась Николь, когда хозяин направился исполнять заказ.
- О, вы такого не ели. Гусиный суп с картофелем, морковью и луком. Это сложный суп, мадам.
- В самом деле? Сложный суп из четырех составляющих? Тогда - какой же простой?
- Простой? - Блюм опустил голову и повернул ее чуть по-птичьи. - Простой - это когда там нет гуся. А самый простой, когда нет еще моркови и лука. Тоже очень вкусный суп, мадам. По сравнению с тем, когда нет самой картошки, а вместо нее сварена шелуха. Этот последний суп действительно уже не очень вкусный. И я его гостям обычно не рекомендую.
- О боже, здесь и такое готовят?
- Только по спецзаказу. Здешний хозяин, как и я, помнит этот рецепт с детства.
- Вам приходилось так питаться? - Николь застыла глядя на него с полуоткрытым ртом.
- Какое-то время, только какое-то время. А, вот и водка, и тихоокеанская сельдь! Да,... потом у нас появилась картошка, потом лук и морковь, ну а уж когда добавился гусь... - Блюм развел руками с причудливым графинчиком в одной и рюмкой в другой, - поверьте, мадам, все эти сложные салаты, грибы фаршированные крабами, крабы, фаршированные грибами - основная причина самоубийств и разводов. - Он, приглашая Торнвила, поднял вверх рюмку и еще через полминуты, закусывая сельдью продолжил: - Да, потому что естественная пища рождает естественные мысли, а неестественная, ну, сами понимаете какие.
