Евгения Грановская - Код от чужой жизни
Лешка и Лиза поспешно закивали, с изумлением глядя на мать.
– Хотели в «Росбутер»? – Она протянула им руки. – Пошлите!
5
Они выбрали крайний столик в кафе «Росбутер». Столик был красивый – красный, пластиковый, блестящий, и от этого выглядевший таким чистым, что Рите стало неудобно за то, что одежда на ней и детях старая.
– Мам, а что мы закажем? – спросила Лиза, устроившись за столиком. – Я хочу курицу и картошку фри!
– А мне росбутер «Курица-шашлык», – объявил Лешка.
– Тише, – оборвала их Рита, быстро оглядывая зал.
Девушка, сидящая за соседним столиком, встала, надела курточку и зашагала к выходу. Поднос с недоеденными росбутером и картошкой остался на столе. Рита быстро поднялась, отслеживая взглядом уборщиков, чтобы – если придется – быстро их опередить, шагнула к столику, взяла поднос и поставила его на стол перед детьми.
– Ешьте, – сказала она, усаживаясь на стул.
Лешка и Лиза посмотрели на поднос с остатками еды подозрительными взглядами.
– Мам, это же чужие объедки, – сказал Лешка.
– Она их не кусала, – заверила его Рита. – Просто отламывала пальцами, я видела.
Лешка и Лиза переглянулись, потом уставились на мать недоверчивыми взглядами. Рита нахмурилась.
– Хватит нос воротить. Ешьте! Быстро!
Дети все еще пребывала в сомнении. Рита погрозила им пальцем:
– Вот не найду работу, и придется нам с вами мурцовку хряпать. Вспомните тогда, как от вкусноты отказывались.
Губы Лизки задрожали.
– Не хочу мурцовку хряпать, – занюнила она.
– Никто не хочет, – сказала Рита. – Ешьте!
Еще несколько секунд дети колебались, но потом голод победил брезгливость, Лизка взяла пакетик с картошкой, а Лешка – росбутер. Ели они с аппетитом, а Рита смотрела на детей и думала о том, что все это ничего. Она обязательно найдет, где заработать. Руки есть, желание – тоже. Как-нибудь образуется.
– Доели? – спросила Рита.
– Да, – с довольным видом сказала Лиза.
– Давно уже, – пробурчал Лешка.
Губы и щеки Лизы были испачканы кетчупом. Рита достала из холщовой сумки платок, вытерла дочери мордашку.
– Мам, а мы нищие? – спросила вдруг Лиза.
Рита замерла, сжала в руке платок, потом нахмурилась и сказала строго:
– Нет. С чего ты взяла?
– Дурочка, мы не нищие, – назидательно сказал сестре Лешка. – Мы бомжи. Поняла?
– Перестаньте, – сердито сказала Рита. – Мы не нищие и не бомжи. У нас с вами эти… как их… временные трудности, ясно?
– Ясно, – сказала Лизка.
– И сколько времени они будут длиться, эти трудности? – спросил Лешка.
– Пока я не найду работу, – ответила Рита. – Вот как только найду, так они сразу и закончатся.
– А если вообще не найдешь? – поинтересовалась Лиза.
– Типун тебе на язык, – строго сказала Рита. – Найду, никуда не денусь.
Потом они вышли на улицу, и пошли по улице, и пару минут шли в молчании, а потом Лиза подняла голову и спросила:
– Мам, а что такое типун?
Рита не ответила. Она увидела церковь – белую, с золотым куполом, и рука ее сама собой поднялась ко лбу. Она стыдливо перекрестилась, потом взяла детей за руки и торопливо повела их мимо церкви. Когда они поравнялись с церковными воротами, безногий нищий, сидевший на плитках тротуара, громко сказал ей:
– Благослови тебя господь, добрая женщина!
– Вы бы не сидели на холодном, – сказала Рита. – Сильнее ведь заболеете.
– Да мне уже все одно, – усмехнулся нищий и махнул черной от грязи рукой. – Денек протяну – и хорошо. Нет – значит, так тому и быть.
Рита секунду раздумывала, затем достала из кармана завернутый в салфетку кусочек росбургера, который она подхватила с какого-то столика перед уходом из кафе, и протянула его нищему. Тот взял и чинно поблагодарил:
– Благодарствую.
– Мам, ты же говорила, что у нас мало денег, – запротестовал Лешка. – А сама дала этому дяденьке росбургер. Почему?
Рита погладила сына по голове и, чуть наклонившись к нему, тихо проговорила:
– Нужно делиться с теми, кому хуже, чем нам.
Нищий насторожился, вслушиваясь в тихий голос Риты. И вдруг спросил, кивнув на тряпичную куклу, которую прижимала к груди Лиза.
– Как ее зовут?
Лиза посмотрела на куклу, потом на нищего и сказала серьезным голосом:
– Ее зовут Васька.
– Но это ведь девочка, – сказал нищий.
– И что?
– Васька ей не подходит.
– Васька это сокращенно – от Василисы, – объяснила Лиза.
Нищий улыбнулся:
– Вот оно что! А вы сами-то откуда? – спросил он у Риты.
– Из Амвросиевки, – ответила она. – В сорока километрах от города.
– Как же, слышал, – кивнул нищий. – И как там дела, в Амвросиевке?
– Да по-разному. Как и везде.
– А чего в город? В гости или погулять?
Рита хотела ответить, но не знала как. На помощь пришла Лиза.
– Наш папа побил маму и пропил все деньги, – сказала Лиза, с любопытством разглядывая бомжа.
Рита с упреком посмотрела на дочку:
– Лиза!
Нищий крякнул.
– Вот, значит, как. – Он посмотрел на Риту. – Значит, приехали в город, а ни денег, ни жилья у вас тут нет. Я правильно понимаю?
– Правильно, – негромко сказала Рита. – Но все образуется. – Она через силу улыбнулась и добавила: – Я работящая, не пропадем. Нам пора. До свиданья! – Рита взяла детей за руки. – Идемте! Ну, чего встали?
Они еще раз кивнула нищему, затем вся троица пошла прочь. Нищий наморщил грязный лоб, о чем-то размышляя. Потом резко выдохнул, словно принял вдруг твердое решение, и крикнул вслед Рите и детям:
– Эй, мамаша! Мамаша, погоди!
Рита остановилась, вопросительно глянула на нищего через плечо.
– Поди-ка сюда! – сказал нищий.
Рита, по-прежнему держа детишек за руки, подошла к нищему и остановилась перед ним:
– Чего?
– Тут в арт-галерее работает одна женщина. Зовут Нина Ивановна. Подойди к ней и скажи, что ты от Викентьевича. И что тебе нужен угол. Временно.
– И зачем это? – не поняла Рита.
– Нина Ивановна очень добрая женщина. Всем нам тут помогает. То денежек подкинет на хлеб, а то сумку с продуктами оставит. Глядишь, и тебе как-нибудь поможет. Сильно-то не надейся, но попробуй.
– А где этот магазин? – спросила Рита.
– Это не магазин. Там картины висят – чтоб все любовались. Иди к вокзалу, но не входи внутрь, а поверни направо. Там сразу и увидишь. «Арт-галерея». Запомнишь?
– Запомню, не дура же. Ну, спасибочки вам.
– Да мне что – тебе спасибо. Иди с богом.
Бомж улыбнулся ей на прощанье, затем развернулся вместе с каталкой и снова заблажил свою песню.
– Подайте на пропитание калеке! За людей пострадал! Не ради себя, ради бога прошу! Подайте на пропитание!
«Арт-галерея» оказалась одной большой комнатой, на стенах которой висели картины. Деревья на картинах были сплошь кривые, люди страшные, а на некоторых не было ни людей, ни деревьев, а только одни пятна и черточки.
– Мам, как тут красиво! – восторженно проговорила Лиза. – Прямо как в музее!
Навстречу им шла высокая худая женщина с коротко стриженными (под мальчика) обесцвеченными волосами. Одета она была странно – в кофту, длинную зеленую юбку и в светлые тапочки, похожие на кеды. На каждом запястье у женщины было по миллиону браслетов, но все дешевенькие, из бусиков или вообще из переплетенных шерстяных ниток. Она была похожа на тощую длинную цыганку, но только с русским лицом.
Женщина остановилась перед Ритой, улыбнулась и сказала:
– Здравствуйте!
– И вам не хворать, – отозвалась Рита.
Женщина посмотрела на Лизу.
– Как тебя зовут? – ласково поинтересовалась она.
Лиза посмотрела на нее снизу вверх и с достоинством ответила:
– Лизавета Николаевна.
Стриженая повернулась к полочкам со всякой красивой всячиной, сняла с крюка маленький брелок с пушистым котенком и протянула Лизе:
– Это вам, Елизавета Николаевна, – сказала женщина.
Лиза с восторгом посмотрела на котенка, дернула рукой, явно собираясь протянуть ее, но так и не протянула.
– Я от незнакомых людей подарков не принимаю, – сказала девочка – спокойно, без вызова.
– Лиза! – прикрикнула на дочку Рита.
– Да нет, она совершенно права. От незнакомых людей подарки принимать не следует. Знаешь, что мы сделаем?
– Познакомимся? – предположила Лиза.
– Точно! Твое имя я уже знаю. А меня зовут Нина Ивановна. Я хозяйка этой галереи.
– Всего-всего? – недоверчиво уточнила Лиза.
– Всего-всего, – кивнула Нина Ивановна. – Держи!
Она снова протянула Лизе пушистого котенка. Лиза, поколебавшись, взяла подарок.
– Лиза, что надо сказать? – тихо напомнила ей Рита.
– Мам, я и сама знаю, просто не успела, – запротестовала Лиза. Повернула голову к Нине Ивановне и вежливо проговорила: – Спасибо!
– Не за что, – отозвалась хозяйка галереи приветливым голосом.
Рита с любопытством и надеждой посмотрела на Нину Ивановну. На вид той было лет тридцать с небольшим. Как и самой Рите. Лицо у Нины Ивановны было симпатичное, почти красивое, только немного усталое.
