Филипп Буэн - Сожги в мою честь
– Если только эти люди уважают веру.
– Ну, за гарантиями не ко мне.
В дверь постучали. Повинуясь условному рефлексу, беседующие одернули костюмы, будто парочка, застигнутая за поцелуями.
– Войдите!
Исполняя приказание комиссара, в кабинет вошел Милош. Смутившись, что прервал беседу на высшем уровне, он повернул было назад – из стратегических соображений.
– Простите, зайду позже.
– Останься, Милош, господин судья уже собирался уходить.
По установленным ими самими правилам отношения сообщников заканчивались в присутствии третьего лица. Никаких имен, судья тоже обратился к Арсан по званию:
– Верно, мне пора, комиссар. Всего хорошего.
Рукопожатие вместо поцелуев – так обыденно Романеф попрощался, поднявшись. Прежде чем он удалился, Антония представила Милоша. Мужчины быстро поздоровались, судья закрыл дверь, лейтенант остался наедине с женщиной, которой доверял меньше, чем кому-либо другому.
Положив на стол папку, он сел.
– Результаты поисков, патрон. Сведения о бывших членах ассоциации «421». Но не хватает кое-каких имен.
– У тебя не весь список?
– Нет, в личных делах черт ногу сломит.
Арсан открыла ящик, вынула три скрепленных листа.
– Держи, этот полный.
– Вам его передала Люси Марсо?
– Да, без проблем. Заполни пустоты. И собери сведения о мельчайших грешках, меня интересует даже протокол за нарушение правил парковки.
Милош проглядел строчки по диагонали.
– Вы получите результаты завтра, половину я уже сделал.
– Прекрасно. Про Марка Жуфлю выяснил?
– Так точно, опросил соседей. Никаких происшествий. Ни один не видел и четверти от половины раввина.
Антония разочарованно присвистнула:
– Что ж, расширим круг поисков. Завтра обойдешь кафешки с фотороботом. Прошерсти Ля Домб – кто-нибудь мог заметить подозреваемого в компании Жуфлю. А я продолжу рыть среди родственников жертв. Оставайся на связи, в воскресенье встретимся и подведем итоги.
Милош не двинулся с места.
– Что случилось? Были планы на выходные?
«Нет, патрон, план у меня один, и вам он не понравится: заставить сказать мне правду… О Боже, дай сил противостоять ей».
– Что такое? Проглотил язык?
Вместо ответа Милош вынул из бумажника клочок бумаги. Не говоря ни слова, подождал, пока комиссар прочтет нацарапанное. Антония не удивилась – знала, что там.
– Это названия медикаментов.
– Да, патрон – тех, что вы принимаете против рака.
– И очень эффективных. Рекомендую, если подцепишь опухоль.
– Не шутите, дело серьезное.
– Мой рак, буду смеяться, сколько захочу.
– Но сейчас не об этом.
– А о чем же?
– Ваше расследование – надувательство, пора прекратить ломать комедию. Что вы задумали? Кого хотите подловить?
«Неплохо для начала. Жак говорит: мозги у букашки в порядке».
– Откуда такие фантазии?
– От болезни, которую вы скрываете. Я навел справки: такие лекарства принимают на поздней стадии. Вы должны находиться в больнице.
– А я здесь и командую.
– Вот в этом я вас и обвиняю: хотите отомстить, прежде чем отвесить последний поклон.
«Мимо, букашка. Я не мщу – провожу генеральную уборку».
– Есть доказательства?
– Неверный подбор актеров в сериале. Камиль Гутван… Это же он тот журналюга, кого вы называли педиком, я знаю.
– И убила его тоже я?
– Нет. Но уверен, вы приложили руку. Думаю, будут и другие смерти, а я не хочу становиться сообщником.
«Так, теперь мы подходим к ультиматуму. Давай смелее, парень, ты уже близко».
– И что же ты мне посоветуешь?
– Уйти в отставку со всеми почестями.
– А если не соглашусь?
– Я все выложу генеральному контролеру. Мне намылят шею за то, что покрывал вас, но вряд ли очень сильно.
Напряжение чуть отпустило Милоша: не сдулся, держался в разговоре стойко. Теперь он молился лишь, чтобы Антония согласилась: сдавать ее совсем не улыбалось.
И потому он облегченно выдохнул, когда комиссар принялась что-то писать: капитуляция, история благополучно заканчивается!
– Это ваш рапорт с просьбой об отставке?
– Tcc… Подожди секундочку, останешься доволен.
Она черкнула несколько значков, потратив так мало времени, что Милош не поверил. Точнее, заподозрил обратное.
– Дарю, Милош, сохрани сию бумажку.
Он взял протянутый листок с нацарапанными каракулями.
– Что это за номер?
– Сотовый генерального контролера. Сможешь позвонить, когда захочешь. Для тебя он доступен семь дней в неделю, днем и ночью.
– Что?
Антония только взялась за дело. Открыла конверт, выудила несколько фотографий, бросила их на стол.
– Я же передам генеральному эти снимки. Вчера вечером нащелкала штук двадцать. Узнаешь себя? Надеюсь, да – я постаралась, чтобы ты хорошо получился.
Милош побледнел. На него обрушилось то, чего он больше всего опасался.
– Вы… Вы не имеете права… Это моя жизнь, личная…
– Да, подтверждаю, ты вправе быть членом секты.
– Это не секта, а религиозное движение!
– Из разряда «Нью-Эйдж» [40].
– Вы понятия не имеете, о чем говорите.
– Имею, Милош, и очень хорошее: каждый адепт должен подключиться к абсолютной «сознательной энергии». Вы верите в космического Христа, пророчества Малахии и проповедуете планетарный разум.
– Какое вам дело, если я в это и верю? Я нашел душевное равновесие в этих откровениях.
– А твой гуру ловит на них простофиль. Гляди, толстяк, которого ты обнимаешь. Не знаю, сколько ты ему отстегиваешь, но придет день, когда его делишки всплывут.
Блефует – Милош не сомневался. Она всегда лжет.
– Чушь какая-то! Что вы имеете против Мартена?
– Мартена? Ты его так называешь?
– Да.
– Хм, выходец с Сардинии, подозреваемый в причастности к тамошней мафии «Анонима Секвестри», приятель Мартен носит имя Луиджи.
– Луиджи?
– Veritiero, dalla sua nascita… [41] Его «церковь» нужна для спекуляций по-крупному, по крайней мере, он так полагает. Мы держим его под наблюдением несколько месяцев.
– Чудовищно, если так…
– Ты сам это сказал… Когда информатор донес, что ты посещаешь Луиджи, я велела ему помалкивать: мне на это плевать. Но теперь, вполне возможно, буду разговорчивей…
Обоюдное молчание, тикание часов…
– Лишиться места из-за принадлежности к секте – вот была бы нелепица, признай. С такой причиной увольнения тебя потом не приняли бы и в канализационную службу. – Арсан собрала фотографии, бросила их в ящик стола. – Ладно, довольно шуток. Подведем итог: жду тебя в десять в воскресенье. И к тому времени накопай на раввина серьезные улики.
Глава 37
Вторая половина дня, прекрасная погода, солнце нагревало камни лионской мостовой.
Тепло Рефику по вкусу. Само собой, с Анатолией не сравнить, но что значит небольшая нехватка градусов! Зато здесь он живет как принц, с размахом, которого никогда бы не достиг в Анталии.
Он только что вышел из мечети – никогда не пропускал пятничной молитвы.
Очистившись от всех грехов, совершенных за неделю, Рефик чувствовал себя легко.
Готов проглотить целого ягненка.
Готов любить Мини всю ночь напролет.
И это тоже было бы недоступно, живи он в Турции. Мини – атеистка, не верящая ни во что. По ее мнению, бог нужен тем, кто его выдумал – для обогащения. «Жизнь предназначена для сильных, – говорила она. – Естественный отбор – слабые должны подчиниться или погибнуть».
Дьяволица. У него на родине ее забили бы камнями.
Рефик оглядел улицу. Над крышами домов на фоне синеющего горизонта стержнем вверх целился «Карандаш». Прозванный так за форму небоскреб возвышался над городом всеми своими ста шестьюдесятью пятью этажами. Турку нравилась его архитектура. Дела шли неплохо, он подумывал снять в нем офис.
Затем перевел взгляд на противоположный тротуар.
Мини ждала его там, смоля окурок. Рефик давно бросил мысль отвадить ее от этого греха. Вокруг крутились и пялили глаза десятки парней. Посмотреть было на что: Мини отличалась вызывающей красотой. Топ-модель, совершенное тело, которое она облачала исключительно в кожу. Никаких украшений – только серебряный трилистник, что-то вроде талисмана поверх куртки Perfecto. При виде амулета Турок всегда недоумевал: как могла верить в приметы она, отвергающая существование бога?
Рефик собрался переходить улицу. И застыл. Телохранитель Сулейман кивнул ему на джип, припаркованный на углу. Двигатель урчал, машина готова была сорваться с места.
За тонированными стеклами Сулейман разглядел троих мужчин. Решительно, автомобиль не вызывал доверия. Профессиональные убийцы похожи на саранчу. Не успел и глазом моргнуть, а она уже пожрала все. Не оставляя ничего живого на своем пути. Приглядишься получше – киллеры та же крылатая смерть.
