Светлана Алешина - После дождичка в четверг (сборник)
Выражение лица Алевтины Ивановны безо всякой натяжки можно было назвать враждебным. Я просто физически ощущала исходящую от нее неприязнь.
– Не вижу ничего подозрительного! – отчеканила она. – Вас просят не совать нос в чужие дела – по-моему, обыкновенное дело. Или вы, папарацци, по-другому не можете? Тогда мы и в милицию обратиться не поленимся!
Тон ее был вызывающим до неприличия. Однако я чувствовала, что Алевтина Ивановна смертельно напугана, а скрыть свои эмоции ей не позволяла врожденная глупость. Больше всего ей хотелось, чтобы я немедленно ушла, и ради этого женщина была готова на все.
Но мне уже было ясно: никакой любовной переписки не существует в природе. С ее помощью можно было напугать Кормильцева – многие мужья панически боятся своих жен. Но чего боялась Алевтина Ивановна?
Нет, предметом шантажа являлось что-то другое, и Алевтина Ивановна знала, о чем идет речь. И не меньше мужа была заинтересована в том, чтобы тайна не выплыла наружу. Рассчитывать на то, что супруги поделятся ею со мной, не стоило, но я все-таки решила попробовать.
– И тем не менее, – исключительно вежливо продолжила я, – мне хотелось бы переговорить с Николаем Сергеевичем лично. Чтобы отбросить, так сказать, последние сомнения. Это не займет много времени. Ведь нанимал меня именно он…
– Тоже мне причина! – фыркнула Алевтина Ивановна. – Я его жена, между прочим! А он, кстати, с вами уже разговаривал!
Поняв, что добром мне ничего добиться не удастся, я решила сменить тактику.
– Ну вот что! – решительно заявила я, хлопая ладонью по прилавку. – Или я сейчас же беседую с вашим мужем, или вообще отсюда никуда не уйду. Можете вызывать милицию, полицию – кого хотите. Это мое последнее слово!
Как я и ожидала, упоминание милиции произвело на Алевтину Ивановну самое неблагоприятное впечатление. Она втянула голову в плечи, с ненавистью посмотрела на меня, прошла, демонстративно топая каблуками, к двери, приоткрыла ее и крикнула с раздражением:
– Николай, выйди же наконец!
Кормильцев появился так быстро, словно подслушивал разговор за дверью. Он тоже казался измученным, но держал себя не так вызывающе. Пряча глаза, он спросил:
– Зачем вы пришли? Я же вам звонил – все отменяется! Если я вам должен какие-то деньги – извольте, я заплачу…
– Этого еще не хватало! – прошипела Алевтина Ивановна.
Кормильцев остановил ее взмахом руки.
– Нет, вы нам ничего не должны, – предупредительно заметила я. – Мне просто хотелось убедиться, что меня не обманули. Теперь я ухожу. Но если вы опять передумаете, Николай Сергеевич, я к вашим услугам. Звоните в любое время. Мои телефоны у вас есть…
Кормильцев механически кивнул, а его жена не удержалась, чтобы не сказать:
– Никому он не будет звонить, успокойтесь!
Перед уходом я сумела поймать взгляд Кормильцева – это был взгляд человека, загнанного в угол. Но, кажется, сейчас он действительно испытывал облегчение, расставаясь со мной. Наверное, уже смирился со своей участью.
Я вышла из магазина, прошла метров десять до своей машины и села за руль. Но с места тронулась не сразу – нужно было подумать.
Все смешалось в доме Кормильцевых – вот первое, что пришло мне в голову. Видимо, припугнули их основательно. Теперь, опасаясь огласки каких-то грехов, супруги видят во мне едва ли не большего врага, чем коварный Трауберг. И, откровенно говоря, они не очень далеки от истины – именно я своим визитом заставила господина Еманова принять ответные меры. Разумеется, шантажирует своего приятеля не он сам – вероятно, Кормильцеву позвонил кто-то из парочки визитеров. Было бы любопытно узнать содержание этого разговора. Но теперь Николай Сергеевич будет шарахаться от меня как черт от ладана. И совершенно напрасно – у меня есть чем его удивить.
Но, как говорится, насильно мил не будешь. Пока у меня нет прямых доказательств участия Еманова в преступлении, придется оставить Кормильцева в покое. Пусть прячет голову в песок. Наверное, он еще не знает, что от вымогателей невозможно отделаться, – получив повод для шантажа, они не успокоятся, пока не используют его на всю катушку. Когда Кормильцев это поймет, он снова прибежит к нам.
Поэтому не стоило воспринимать последнее заявление Николая Сергеевича всерьез. Рано или поздно преступники проявят себя – таких людей всегда подводит алчность. Нужно только хорошенько последить за Емановым – может быть, всплывут его тайные связи.
Пока я, сидя в машине, размышляла, произошло событие, чрезвычайно меня заинтересовавшее. Дверь цветочного магазина неожиданно распахнулась, и на улицу выбежала Алевтина Ивановна, на ходу застегивая светло-голубой плащ. Вид у нее был весьма решительный и сосредоточенный. Не оглядываясь по сторонам, она быстро направилась в сторону троллейбусной остановки. Меня она не заметила.
Это можно было расценить двояко – либо Алевтине Ивановне нечего было скрывать, либо она совершенно пренебрегала основами конспирации. Я выбрала второе, уверенная, что Алевтина Ивановна не за хлебом отправилась. Ее спешка наверняка как-то связана с моим недавним посещением.
Я ни минуты не колебалась в выборе решения, что делать дальше. Заведя машину, я дождалась, пока Алевтина Ивановна сядет в троллейбус, и медленно покатила за ним.
Троллейбус направлялся в сторону Волги. Через пять остановок Кормильцева вышла и пересела на троллейбус, который шел в Заводской район. Здесь меня охватило лихорадочное предчувствие, но я не позволила разыграться фантазии и заставила себя просто наблюдать.
На этот раз ехать пришлось долго – почти до конечной остановки. Когда Алевтина Ивановна вышла и пустынным переулком направилась к остановке автобуса номер четыре, мне пришлось немного отстать, чтобы не быть обнаруженной. Но Кормильцеву я не потеряла. Выехав через минуту из переулка, я увидела, как она садилась в автобус.
Теперь я была уверена, что мне предстоит узнать нечто интересное. Кроме всего прочего, на пути четвертого автобусного маршрута находилась психиатрическая больница. И чем дальше ехал автобус, тем крепче становилось мое убеждение, что я не ошиблась. Алевтина Ивановна вышла именно там, где я и ожидала.
До больницы от остановки идти метров сто пешком через довольно пустынное место, и мне опять пришлось отстать. Лишь убедившись, что Алевтина Ивановна входит в больничные ворота, я прибавила скорость и, точно снаряд, ворвалась на автомобильную стоянку. Бросила машину, даже не заперев ее, так боялась упустить Алевтину Ивановну, и сломя голову помчалась по асфальтовым дорожкам, засыпанным палыми мокрыми листьями, беспрестанно оглядываясь по сторонам.
Но беспокоилась я напрасно – Алевтина Ивановна направлялась в дальний корпус, в отделение неврозов. Ее светло-голубой плащ был виден издалека. Не оглядываясь, она дошла до конца дорожки и скрылась за входной дверью. Конечно, в принципе можно было допустить, что Кормильцева приехала навестить какого-то дальнего родственника, замученного городскими неврозами, но я была уверена, что она явилась на свидание с Емановым.
Ну и что делать дальше? Самой мне соваться в отделение бессмысленно, но уходить ни с чем тоже не хотелось. Неожиданно в голову пришла дикая, но довольно остроумная мысль. И я опять побежала – теперь в отделение к своему приятелю.
К счастью, он не был занят. Вернее, занят-то был но не настолько, чтобы я не сумела к нему пробиться. Увидев мое возбужденное лицо, Александр поднял брови и добродушно сказал:
– Осторожно! Не забывай, кто я по профессии. Меня так и подмывает направить тебя на обследование – с тобой явно не все в порядке. Что за сильнейшее душевное потрясение ты испытала?
– Ой, Александр, не спрашивай! – выпалила я. – Можешь выполнить одну просьбу? Это вопрос жизни и смерти!
– О чем ты? – с недоумением спросил Александр. – Между прочим, у меня для тебя еще ничего нет. Кое-какие справки я навел, но они требуют уточнения…
Я махнула рукой.
– Пока не до этого! Есть неотложное дело. Сейчас к твоему коллеге Еманову пришла одна женщина. Я умоляю тебя немедленно пойти к нему и под каким-нибудь предлогом заглянуть в кабинет. Мне просто необходимо знать, о чем они говорят! Хотя бы отрывок разговора… Хотя бы одну фразу!
Александр иронически посмотрел на меня и укоризненно прогудел:
– Ну, Ольга! Это же неэтично!
– Пожалуйста! – жалобно сказала я. – Ну, хочешь, я тебя поцелую?
Александр сделал строгое лицо.
– Да, это уже серьезно! – заключил он. – Придется идти. Ты будешь ждать меня здесь?
– Как хочешь, – сказала я, торопливо роясь в сумочке в поисках диктофона. – Держи-ка! Это для подстраховки. Вдруг ты что-нибудь упустишь. Он уже включен – просто положи его в карман и старайся держаться этим боком поближе к говорящим.
– Боже мой! – пробормотал Александр, опуская диктофон в карман халата. – Я чувствую себя тайным агентом… Причем накануне провала!
