Ольга Славина - Игры больших мальчиков
— Это специальный осветительский балкон, — пояснил он. — Я слышал, ты спрашивала. Вот это он и есть. Здесь зрительный зал как на ладони. И сцена, конечно, тоже. Поэтому меня сюда и пускают. Я отсюда спектакли снимаю, когда нужен общий план.
То есть он как бы экскурсию ей устроил. Рассказывает, показывает. Сама доброжелательность. Как будто Катя — санитарный врач, возжелавший заглянуть на кухню образцового пионерлагеря. Ей обрадовались, схватили под белы руки, открыли все двери, сняли все крышки с кастрюль. Вот, мол, нам скрывать нечего, у нас дети отдыхают, а не бактерии.
Так и Влад. Вызвался проводить, показать, рассказать. Причем о себе. Зачем он это делает? Хотя почему бы не поделиться с коллегой своим боевым прошлым? Катя, в отличие от Светика, не скривится: «Кошмар! На войне же нет жидкого мыла, а хозяйственное так сушит кожу…» Не так уж много людей в фирме «Горчаков и партнеры» вообще помнит, кто, с кем и зачем воевал. Хотя, может быть, Олеся и изучит публикации про «чеченский синдром», если решит выйти замуж за какого-нибудь генерала.
Но почему-то Катя была уверена, что фотограф не просто так привел ее именно сюда, как будто про боевое прошлое нельзя поговорить в буфете…
Она огляделась. Осветительский балкон — небольшой, узкий, заставленный аппаратурой — нависал над партером слева от сцены. Высоко. Но вид действительно хороший, особенно в оптический прицел.
Что ж, отступать поздно, да и некуда. Если что, можно очень громко закричать. Пока действо на сцене не началось, ее услышат. Ну не будут же ее убивать на виду у музыкантов, которые как раз устанавливают и настраивают свои инструменты. У членов оргкомитета, которые снуют туда-сюда. У бабушек, которые называются страшным словом «капельдинеры», так и норовят всучить вам программку и всегда подозревают, что вы сели на чужие места.
— Влад, ты вчера был в театре? — бесстрашно спросила Катя.
— Ага, — не счел нужным скрывать он. — Вчера же был первый день благотворительного фестиваля. Мне заказали фотки.
— Вчера здесь убили Петра Вольского. Говорят, стрелял снайпер. Интересно знать, где же он находился. Может быть, здесь? Раз уж отсюда зал как на ладони…
— Ну, это тебе баллистическая экспертиза скажет. Специальное исследование проведут, траекторию полета пули определят.
— Ты-то что думаешь? Ты же профессионал. Ведь у фотографа и снайпера много общего. Тут оптика и там тоже. И важно в нужный момент нажать на спуск…
— Действительно, — одобрительно покачал головой Влад. — Интересное наблюдение. Только разница все же есть. Снайпер убивает, а фотограф останавливает мгновение. Иногда на века. Своеобразное бессмертие. Вот выставят мои работы через двести лет…
Он не понимает или делает вид, что не понимает? Она не светскую беседу с ним ведет, а допрос.
— Значит, ты, Влад, не в курсе, кто и откуда стрелял?
— С чего мне быть в курсе? — вполне искренне удивился он.
— Но может быть, ты что-то заметил натренированным взглядом?
— Не знаю. Блики от оптического прицела по залу не бегали.
Неужели он ни при чем? Парень просто прогулялся с Катей до софитов. А теперь они спустятся вниз и разойдутся по своим делам. Он обессмертит второй день благотворительного фестиваля, а она продолжит всех подозревать.
— Спасибо за экскурсию, — сказала Катя. — Пойду искать свое место…
— Подожди, — остановил он ее. — А тебе зачем все это надо?
— Что «все»? — напряглась она.
— Ну зачем ты все эти вопросы задаешь? Выспрашиваешь, высматриваешь, вынюхиваешь?
Да, тон у Влада стал не как у экскурсовода. Нет, он — все-таки очень подходящая кандидатура.
— Я уже и так все знаю, — заявила Катя и посмотрела на него в упор. — Долго думала, как же убийца вчера принес в театр снайперскую винтовку. А потом увидела твой кофр и поняла. Ты принес оружие, ведь так? Ты здесь часто бываешь, тебя не досматривают. Охрана думает, что метал-лодетектор пищит из-за твоего объектива.
Влад тоже ее разглядывал. Словно решал, блефует или нет. Стоит воспринимать ее всерьез? Колоться или смеяться над шуткой?
— Ну принес, ну и что? — пожал он плечами.
Катя так и не поняла, это признание или как?
Влад сказал ей, что пронес в театр винтовку, из которой застрелили Вольского. Значит, он и есть убийца!
— Меня попросили, я и принес. Ко мне часто с такими просьбами обращаются. Если кому ствол нужен — ко мне. Есть у меня с войны заначка. И связи всякие. Могу достать…
Это прозвучало как реклама. Мол, и тебе достану, только скажи. Как будто фотограф не слышал об уголовной ответственности за незаконный оборот оружия.
— И кто же к тебе обращался? — уточнила Катя.
— Волконский, например. Задал он мне задачу. Почему-то он задумал застрелиться непременно из револьвера. Хотя не все ли равно, если край пришел. Я, конечно, ему ствол достал, но удивился.
Вот это да! Одной загадкой меньше. Что ж, в этом эпизоде все сходится. Может быть, Влад — не неизвестный игрок, а всего лишь оруженосец. Во всяком случае, признался он именно в этом. А мог бы ни в чем не признаваться. Или, наоборот, рассказать весь расклад и прикончить слушателя. Неужели все-таки не он? Но кто же тогда главный злодей?
— А кто тебе снайперскую винтовку-то заказал? — не унималась Катя.
— Вообще-то я своих клиентов не выдаю, иначе они бы ко мне не обращались. Я про Колю Волконского трепанул только потому, что он у меня больше уже ничего не купит. А тебе болтать про это не советую. Буду все отрицать, а ты ничего не докажешь. Впрочем, не удивлюсь, если у тебя не получится наболтать лишнего. Потому что клиент попросил не только винтовку в театр, но и тебя на этот балкон доставить. Что я и сделал…
Катя похолодела. Все-таки это ловушка. И сейчас ее будут убивать. А она даже не в курсе кто.
Между ней и дверью Влад присел на корточки. Расстегнул свой кофр, достал из него какие-то металлические штуки и стал их привинчивать друг к другу. Винтовка, как и было обещано.
Неужели все-таки Влад? Впрочем, глупо стрелять из снайперской винтовки в упор. Или Катя не единственная мишень?
— Зачем твоему клиенту сегодня винтовка? Вчерашнего мало? — огрызнулась она.
— Он мне о своих планах не докладывает, — спокойно ответил Влад. — Он задания дает, я выполняю, он платит.
— Тебе мама в детстве не объясняла, что убивать нехорошо? — беспомощно спросила Катя.
— А вам, Катенька, никто не объяснял, как опасно совать свой нос в чужие дела?
Катя пропустила тот момент, когда на балконе появился третий. Видимо, дверь открылась и закрылась бесшумно.
И конечно, это был не осветитель, случайно забредший на свое рабочее место. Он не сказал: «Что это вы тут делаете? Посторонним не положено. Идите-ка в зал».
И Влад, конечно, не стал бы спорить, а тем более стрелять, и Катя была бы спасена.
Нет, перед ней стоял Олег Черкасский. И как тогда в архиве, Катя сразу поняла, что он опасен. Он — убийца…
Глава 19
— Надеюсь, время глупостей позади и вашей компании адвокатов больше не понадобится адвокат. — Сергей Михайлович Горчаков оставил ненадолго красоток, чтобы провести воспитательную беседу с сыном.
— Глупости бывают разные, — усмехнулся Алексей. — У некоторых стройные, длинные ноги. Думаешь, маме приятно наблюдать их вокруг тебя?
— Сынок, мама-то — женщина умная. На глупости она внимания не обращает. Даже если это весьма приятные глупости…
Они похожи, отец и сын. В обоих чувствуется порода. Сергей Михайлович выглядит скорее как старший брат, а не как умудренный опытом и морщинами отец. На многое они смотрят одинаково. На красивых женщин, например.
Еще недавно последнюю реплику отца сын подхватил бы как-нибудь так: «Естественно, ведь обращать на них внимание — прерогатива мужчин…»
Сейчас же Алексей подумал о том, что отцу повезло. Не с глупостями, разумеется, а с мамой…
— Кстати, где сейчас твой дружок? — поинтересовался Горчаков-старший. — Как адвокат со стажем, я бы посоветовал ему вести себя тише воды ниже травы. Я недавно пообщался с его будущим тестем. И понял, что он очень недоволен той историей. Олегу надо быть осторожнее. Министр намекал, что может и слежку организовать, и телефоны его прослушать. Все, что угодно, лишь бы отвадить от него дочь…
— Насколько я знаю, девушка любит поступать назло папочке, — заметил Алексей. — Так что старания будут напрасны.
Ему ли не знать, сам был таким. «Горчакова и партнеров» основал отец. А сын не торопился становиться респектабельным юристом. Сначала его тоже больше привлекал ресторанный бизнес: официантки, тусовки, выпивка за счет заведения. Но потом у отца случился инфаркт, и сыну пришлось протрезветь и вспомнить кодексы.
— Все зависит от компромата, который удастся накопать, — возразил отец. — На некоторые вещи глаза не закроешь. Так что будьте осторожнее. Я бы не хотел, чтобы ваши похождения обсуждали на правительственном уровне.
