Галина Романова - Черная корона
— А зачем? Зачем подслушивал? — выбравшись из его горячих рук, Александра поправила сарафанчик и полезла в перегретую на солнце машину. — Ну, и духотища! Лучше бы проветрил, Димка! А он под окнами лазил, с чего, спрашивается?
— Ага, пока я буду тут машину проветривать, тебя того.
— Чего того?
— Тю-тю! Быков-то пропал. Откуда я знаю, что тут за люди! — Он сердито вцепился в ключ в замке зажигания. — Ушла — и как провалилась! А я откуда знать должен, что там вообще за этим забором?
— Беда там, Дима. — Она вздохнула, вспомнив глаза пожилой женщины. — Большая беда. Парень рвался в предприниматели. Хотел невесте угодить и ее родителям. Поехал…
— Да слышал я все, Сань. Не глухой! — Калинкин выехал на дорогу, опустил стекло, глотнув встречного ветра, который, хоть и горячей, обдал все же волной его разгоряченное потное лицо. — Теперь небось прикажешь к этим самым родителям ехать?
— Почему прикажу? Попрошу. Откажешь?
— Ага, откажешь тебе, как же! Снова придумаешь какой-нибудь завтрак на траве в музее восковых фигур. Едем. Мне уж и самому интересно, куда мог подеваться господин Быков Юрий Павлович.
Глава 14
— Ну откуда мне знать, куда он мог подеваться?!
Очень красивая, высокая грудастая девица, как раз из тех, от взгляда на которых у него раньше сводило все внутренности, смотрела на Калинкина, как на ископаемое. При этом она не переставала подпиливать себе ногти, громко прихлебывать какую-то мутно-серую бурду из высокого потного стакана и зажевывать ее карамельками из красивой глянцевой коробки. Принять его она соизволила прямо в шезлонге, в одном купальнике, в тени громадных лип позади их дома.
— Я же говорю, что мы поссорились в тот день. Он громко хлопнул дверью и ушел. Вернее, уехал. А куда — одному ему ведомо. А почему вы им интересуетесь, он что, натворил что-нибудь?
Ей было неинтересно, сразу понял Калинкин. Куда пропал, куда уехал ее жених, давно переведенный в разряд бывших. Она спрашивала просто так — эта роскошная длинноногая девка, — от безделья, которым маялась день за днем, месяц за месяцем. И от этого Калинкину было еще противнее.
— Да, я нигде не работаю, а зачем? — совершенно искренне изумилась она. — Сейчас меня содержат родители, потом будет содержать мой муж. А Быков… Пусть он катится ко всем чертям со своими крестьянскими корнями. Маму, видите ли, он оставить в деревне не может. А мне она в городе нужна, кто бы спросил?!
Дима начал прохаживаться вокруг шезлонга, в котором возлежала дивная Тамара с дивными формами и такими же дивными черными глазами. Прохаживался и вопросы ей задавал, один каверзнее другого. И девице поневоле приходилось задирать голову, разворачиваться, реагировать хоть как-то, когда он находился за ее спиной.
Ну очень уж ему хотелось сбить с нее спесь. Очень хотелось, чтобы она взмокла от усердия, принялась раздражаться и взгляд ее наконец перестал быть таким надменным.
— Как же так, Тамара?.. — продолжал удивляться Калинкин, стоя у нее за спиной. — Вы собирались за него замуж. Собирались рожать от него детей. Потом вы ссоритесь и…
— И что? Ну что «и»?! — Она в очередной раз повернула к нему голову, и художественно рассредоточенные по спине пряди волос смешались.
— Вы же собирались прожить с ним долгую счастливую жизнь. Собирались рожать детей, быть может, от него. И вдруг такое равнодушие с вашей стороны. Не верю! Хоть убейте, не верю! Ведь у вас был секс наверняка. Был ведь секс, Тамара? — Он взял еще и на корточки присел, чтобы заставить ее поменять вольготную позу еще раз.
— Я не обязана отвечать на ваши вопросы!
— Обязаны, представьте. — Он хихикнул отвратительно, он так умел и содержал это хихиканье в своем арсенале для таких вот подследственных штучек. — Что мне помешает предположить, что вы убили своего жениха, к примеру? Убили, а труп закопали вот под этой самой липой. Он ведь к вам сюда с деньгами приехал, я слышал.
Это было чистым блефом, игрой втемную, ни про какие деньги ему никто не говорил, но он рискнул. И не ошибся!
Тамара нервно дернулась в своем шезлонге, оттолкнула крохотный табурет, на котором у нее стоял стакан с пойлом непонятного происхождения и карамельки, вскочила на ноги и зашипела, глядя ему прямо в глаза:
— Ты мне, умник, ничего не клей, понял! Всех его дел я не знаю и знать не желаю! Что он тут мутил с партнерами моего отца, знать не могу и не хочу! В тот день, когда он приехал, с тремя сразу встречался. С тремя. — Тамара едва глаза ему не выколола, начав потряхивать перед его лицом тремя пальцами с отточенными только что длинными ногтями. — С ними и разговор веди, а от меня отстань!
Отстать Калинкину пришлось поневоле. Минут через пять на дорожке, выложенной тротуарной плиткой, показался хозяин дома. Шел он размашистым шагом уверенного в себе человека и направлялся прямиком в их сторону.
— Что вы хотели, молодой человек? — так же надменно, по примеру своей дочери, спросил он у Калинкина.
— Я хотел бы задать вам несколько вопросов, касающихся исчезновения Быкова Юрия Павловича. — Калинкин сунул под нос хозяину свое удостоверение. — Не откажите в любезности.
— Я уже все рассказал представителям местного отделения УВД. Что еще надо?! — возмущенно воскликнул тот. — По какому праву!..
— По праву, будьте уверены. — Калинкин ухмыльнулся, кивнув в сторону попритихшей Тамары. — Дама утверждает, что никакого отношения к исчезновению Быкова не имеет. А вы?
— Что я?! Что я?! Да как вы смеете?! Я сейчас милицию вызову!
Папа Тамары принялся хлопать себя по карманам легкой клетчатой рубашки, видимо, пытался отыскать телефон. Телефона не нашел и как-то сконфуженно притих. А тут еще Калинкин, набравшись наглости, уселся в шезлонг, на манер Тамары вольготно раскинув ноги. И уходить, кажется, никуда не собирался.
Так оно и оказалось, потому что буквально через минуту Дима сонно пробормотал:
— Какой смысл вызывать милицию, если она уже здесь! Вам лучше удовлетворить мое любопытство, чтобы не быть вызванным в наш город для официального допроса.
— А чего это он там забыл?! — вступилась за папашу дочка. — Юркино исчезновение вообще к вашему району никакого отношения не имеет!
— А вот тут вы ошибаетесь, милая. — Калинкин удовлетворенно разулыбался. — Поскольку в нашем городе произошло преступление, совершенное предположительно на машине Быкова. И замечу, что произошло оно уже после его исчезновения. Как быть? Что подскажете, господа хорошие?
Он подхватил с крохотной табуреточки стакан с непонятным напитком и поднес его к лицу, принюхиваясь. Надо же, пахло совсем даже ничего. Этот неприглядный на вид напиток запросто мог оказаться свежеотжатым соком какого-нибудь экзотического фрукта, а он-то морщился брезгливо, наблюдая за Тамарой.
Эх, Калинкин, Калинкин, никогда тебе не осознать всех прелестей жизни хорошо и прочно обеспеченных людей. Потому и девчонок, рвущихся туда, тебе понять не под силу.
— Что за преступление? — строгим голосом поинтересовался хозяин дома и тут же добавил чуть мягче: — Хотя бы это мы имеем право знать, прежде чем станем отвечать на ваши вопросы?
— Да, думаю, да. — Высоко подбросив ноги, Дима выбрался из неудобного шезлонга и предложил хозяину пройти в дом. — Там нам будет удобнее, я думаю.
Тот подчинился, безропотно провел его в свой кабинет, запер двери и со стоном опустился за рабочий стол.
— Так я и думал, что из этого мезальянса ничего путного не выйдет. Говорил ведь этой кошке. — Хозяин дома кивнул на окно, за которым по газону бездумно блуждала красавица Тамара. — Нет же! Любовь! А какая, к черту, может быть любовь, если Быков был… крестьянином, одним словом, он был. Свел его с такими видными людьми. Могли бы дел наворотить. Целое состояние мог бы сбить себе на грошовых контрактах. А он…
— А что он?
— Поскандалил. Глупо так, бездумно. Деньги свои сгреб со стола, в сумку побросал и уехал.
— Куда?
— Откуда же я знаю, куда он поехал?! Мы все здесь остались. Я и трое моих знакомых. Посетовали на молодежь, на их бездумное стремление все решать через секс. Она ведь только из-за этого на него и запала. Одно слово — кошка! — Он поставил локти на стол, собрал пальцы замком и со вздохом опустил на них подбородок. — Мало того что оставил после себя неприятную тему для обсуждения, так потом еще и в милицию из-за него тягали! А мы тут при чем?! У нас алиби стопроцентное после его отъезда.
— У всех, у всех? — не поверил Калинкин. — И у ваших друзей тоже?
— Вот за них я не в ответе, — тут же открестился хозяин, подняв обе ладони кверху, будто сдаваться собирался или сдавать всех подчистую. — Я имею в виду членов моей семьи. У нас железобетонное алиби, о чем в милиции есть соответствующая запись. Поинтересуйтесь, если что.
