Анатолий Безуглов - Следователь по особо важным делам
Ильин уселся снова. Я писал, стараясь изложить беседу как можно подробнее. Ильин прочёл протокол. Молча поставил на каждой странице свою подпись. Принимая от него документ, я спросил:
— Николай Гордеевич, помните, как вы осенью взялись подвезти в район одну женщину?
— Помню, — сказал он. — И что?
— Вы знали, что это моя жена?
Он посмотрел мне прямо в глаза и спокойно ответил:
— Я узнал, что эта женщина приезжала к вам, только тогда, когда она села в машину.
Я молча кивнул. Не знаю, как он понял моё молчание.
Потом он добавил:
— Элементарное внимание к человеку, оказавшемуся в чужом городе. Наверное, москвичам это кажется диким…
Я могу идти?
— До свидания.
Холодно кивнув, Ильин вышел. Я ещё раз внимательно прочёл протокол допроса.
Доводы главного агронома меня мало убедили. А с другой стороны, может быть, он в самом деле запамятовал?
Мне припомнилась съёмка для телевидения в кабинете Эдуарда Алексеевича. Замначальника следственного управления прокуратуры республики не замечал, что каждые полчаса в метре от него бьют часы. Изо дня в день… Работа Ильина однообразна. Поля, заседания, комбайны, сеялки. Дни мало чем отличаются друг от друга.
Если он не виноват, восьмое июля могло потонуть в потоке будней.
Если не виноват…
Но почему он упорно не хочет пойти мне навстречу? Без причины ничего не бывает…
Ищенко приехала в совхозную гостиницу ночью, с последним автобусом из района.
Она нетерпеливо стряхнула в коридорчике снег с шубы и вошла.
— Вижу, у вас что-то важное? — пригласил я сесть Серафиму Карповну. — Может, чаю с дороги?
— Спасибо. Попью дома.
— Ну тогда-выкладывайте.
— Не знаю, может, это и пустой номер… Вот. — Она протянула мне бумажку.
«Савчук, Федор Тихопович, 1948 года рождения. Разыскивается по подозрению в убийстве. Скрывается под фамилией Данилов, Федор Евграфович. Приметы: рост средний, брюнет, волосы волнистые, глаза карие, худощав. Особые приметы: на мочке правого уха родимое пятно величиной с горошину, на безымянном пальце левой руки наколка в виде кольца…»
— Какое отношение имеет к нам Савчук? — спросил я, закончив читать.
— Может быть, и не имеет, — сказала Серафима Карповна. — Только он работал в совхозе летом. Сезонно.
— Под какой фамилией?
— Данилов. Позвонила из РОВДа в бухгалтерию совхоза. Они, конечно, покряхтели — кому охота возиться в таком ворохе бумаг, — но справочку дали. Действительно, работал такой.
— Позвонили бы мне, я сам бы поговорил с бухгалтером…
— А если ошиблась? Вас от дел отрывать…
— Дело-то общее, Серафима Карповна. Такие деликатности ни к чему… Какое убийство?
— Официантку ресторана в Алма-Ате в городском парке нашли.
— Чем совершено убийство?
— Ножом. Множественные ранения в области шеи,
— Понятно. Когда?
— В апреле этого года.
— Значит, дело расследуется прокуратурой Казахской ССР. — Я спросил» Серафиму Карповну, так ли это. Она подтвердила.
Появление на сцене нового человека с таким «хвостом»
заставило меня крепко задуматься. Недаром многие сельчане, даже Емельян Захарович, как в один голос заявляли:
убийство мог совершить только чужой человек.
— Хорошо бы узнать подробности… — размышлял я вслух.
— Ранение в области шеи… — произнесла Ищенко.
— Конечно, определённая аналогия имеется. Правда, там нож, здесь — бритва…
— Опять же, молодая женщина.
— Все это так, Серафима Карповна… Кем он работал здесь?
— Разнорабочим на строительстве коровника.
— В какой период?
— С третьего июня по шестое июля.
— А Залесскую убили восьмого. При чем здесь он?
Серафима Карповна пожала плечами:
— Это шестого он получил расчёт. А сколько времени пробыл ещё в Крылатом, неизвестно.
— Резонно, в общем-то. Ну что ж, займёмся ещё и Савчуком-Даниловым…
Наутро я зашёл к Мурзину.
— Кто у вас ведает делами строительства? — спросил я у директора совхоза.
— Зама по строительству не имею. По положению. Вот и приходится следить самому. Вообще-то, наблюдать поручено главному инженеру, но это такая штука, нужен глаз да глаз.
— Кто обычно вам строит? Ну, подрядчики…
Емельян Захарович засмеялся:
— Кому не лень, тот и строит. В генеральный план мы до конца пятилетки не вошли, так что строим хозспособом.
В управлении говорят: деньги дадим, а лимита на стройматериалы и рабочих нет. Вот и выкручивайся, Мурзин.
Верно я говорю?
— Вы коровник закончили в этом году?
— Дай-то бог осилить в будущем.
— Рабочих откуда брали?
— Студенты в основном.
— Строительный отряд, по путёвке комсомола?
— Если бы! Сами договорились.
— И хорошо строят?
— Я уж на качество смотрю сквозь пальцы. Лишь бы стены были, крыша, пол. Какая у них может быть квалификация? Никакой. Да и мы больших претензий предъявлять не можем, потому что с материалами туго. Залили, к примеру, фундамент, а когда кирпич завезём, одному богу известно. Кирпич завезли — оконных и дверных коробок нет.
Вот и работают студентики через пень-колоду.
— Как же вы им заработок гарантируете?
— В совхозе работа всегда найдётся. Я имею в виду, по строительству. Заложили силосную башню, ток расширяем, дождевальную установку на плантации задумал. Обстраиваемся, короче.
— Распыляете средства, так, кажется, это называется, — пошутил я.
Емельян Захарович развёл руками:
— Ведь все надо. Верно я говорю? И коровник, и силосная башня… — Он вздохнул. — II клуб не мешало бы новый. Конечно, можно тихонько сидеть и ждать, когда там решат, — он ткнул пальцем вверх. — А там думают: раз молчат, не просят, значит, все есть. Более того, раз все есть, давай-ка план увеличим.
— А когда просишь?
— Тоже увеличивают, — улыбнулся директор совхоза. — А е другой стороны.» продукции действительно больше нужно. Население растёт, растут запросы. Верно я говорю?
— Но ведь вам помогают?
— Конечно, помогают! А как же без этого? Но не всего хватает… Особенно стройматериалов. Строимся интенсивно.
А ведь, с другой стороны, хорошо, что строимся, верно я говорю?
— Хорошо, — засмеялся я. — Ну, давайте снова вернёмся к коровнику.
— Он у меня вот здесь, — Мурзин хлопнул себя по шее. — Будет висеть ещё и висеть. А дело очень нужное. Хотим механизацию разворачивать. Знаете, какая это трудоёмкая штука-доение, например? Кажется, чего там, водит доярка руками — вжик-вжик и готово. А на это часы уходят. Теперь аппараты доильные ставим. Но ведь какая история: аппараты, оказывается, хоть и быстрее доярки, но коровы хуже отдают молоко. Приходится додаивать руками.
— Так что же лучше?
— Телёнок. Вот самый хороший аппарат. Я недавно прочёл в одной книжке: оказывается, когда корову сосёт телёнок, у неё появляются какие-то биотоки. Попробовали во время доения аппаратом создавать у неё эти биотоки искусственно. Хорошо доится, чертяка. Вот хочу написать учёным, чтобы нам прислали такую аппаратуру. А как в старый коровник ставить новую технику, а? Верно я говорю?
— Конечно. Строить действительно надо. Но вы хоть людей, которые приезжают на временную работу в совхоз, знаете?
— В каком это смысле?
— Паспорта проверяете, интересуетесь личностью?
— Конечно, для этого есть отдел кадров.
— И у строителей?
— Обычно имеем дело с бригадиром.
— Но можете кого-нибудь и не знать, не так ли?
Емельян Захарович почесал затылок. Вопрос я поднял щекотливый.
— Конечно, каждого не проверишь.
— А если у вас работает преступник?
— Хоть черт, хоть дьявол, лишь бы рабочие руки, — засмеялся Емельян Захарович. — Я его буду держать на работе до тех пор, пока милиция не посадит в каталажку.
— Тогда вы окажетесь в укрывателях.
— Понятно, понятно, — кивнул он. — Я шучу, конечно.
По правде говоря, — серьёзно сказал он, — село не город.
В городе больше строгости. Порядок, короче, суровый. На завод или фабрику поступаешь, будь добр, все документы — по самой правильной форме. Я согласен с вами, на деревне у нас проще по этой линии пройти. А с другой стороны, людей мало, их запомнить легче и уследить за нарушением. Верно я говорю?
— Да, в деревне человек на виду. Вы ребят из строительной бригады всех знали?
— Как будто всех, — неуверенно сказал директор.
— А Данилова помните?
— Данилов, Данилов… Это кто же? Студент?
— Нет, не студент.
— Не помню.
— А главный инженер?
— Поговорите с ним. Он должен вспомнить. Строителей-то было всего человек двадцать, не больше…
Главный инженер припоминал временного работника, строившего с бригадой студентов коровник, долго и мучительно.
