Анна Князева - Подвеска Кончиты
В тот день, когда Резанов почувствовал силы, чтобы подняться с постели, он приступил к работе, которой обязывала его государева служба. Написал несколько черновиков для донесений и писем, в том числе старому другу графу Нелединскому-Мелецкому.
Почистив о тряпицу перо и окунув его в чернильницу, командор начал:
«Г. Якутск, ноября 5 дня, 1806 года. Милостивый государь граф Юрий Александрович! Возвратясь из пределов Северо-западной Америки сентября 15-го в Охотский порт…»
Этот последний, на четырех листах черновик отнял все его силы. Откинувшись в кресле, Резанов устремил взгляд в окно, поверх заснеженных крыш и дымов, идущих из печных труб. И если бы только могла его душа, она тотчас бы вырвалась из груди и устремилась над просторами Восточной России, над водами Тихого океана к калифорнийскому берегу, где на высоком утесе в беленьком платьице его невеста Кончита смотрит за горизонт…
Николай Петрович нащупал под рубашкой мешочек, снял с шеи шнурок, развязал и достал подвеску. Положил перед собою на черновик. Желтый камень вдруг засиял, как осколок калифорнийского солнца.
Командор взял перо и на свободной нижней части черновика набросал склоненную головку, лицо и плечи Кончиты, а рядом нарисовал ее желтое солнце – бриллиантовую подвеску, которую она подарила ему при расставании.
Как только здоровье командора улучшилось, его одолели визитами.
Глава 20
Красноярск, наши дни
Все повторилось…
За окнами – темнота, Дайнека в той же комнате и опять говорит по телефону с Ломашкевичем. Он спросил:
– Где вы сейчас находитесь?
– В постели.
– Будьте любезны сообщить, в каком именно месте находится ваша постель… – вопрос смахивал на откровенное издевательство.
– В доме моей матери.
– Что вы там делаете?! Вы рехнулись?!
– Какое право… Вы не смеете так говорить со мной! – Дайнека притихла.
– Это право дали мне вы. Разве мы не договорились? С какой стати вы сбежали от машины сопровождения? Они, как последние идиоты, кружили по городу за машиной вашей подруги, чтобы под утро выяснить, что вас там нет!
– Ни от кого я не сбегала.
Ломашкевич чуть-чуть поутих, ограничившись предписанием:
– Так или иначе, из дома ни ногой до тех пор, пока не подъедет наша машина.
На часах было семь. Мама еще спала. Зинаида Дмитриевна по-прежнему сидела в кресле с ружьем.
– Неужели вы не ложились?
– Нет, – старуха не отрывала глаз от окна. – Как развиднеется – так и лягу.
– Сейчас прибудет охрана. Идите спать.
– А ты не указывай, лучше на работу собирайся.
В половине восьмого подъехала машина. Перебравшись из постели в коляску, мать проводила Дайнеку до двери. Зинаида Дмитриевна оттащила комод и, убедившись, что девушку сопровождают, поставила двустволку на место, в свой шифоньер.
Дайнека вышла из подъезда вслед за охранником. Во дворе стоял многоголосый ор. Еще вчера голые ветви деревьев покрылись тяжелыми черными хлопьями: бесчисленные полчища ворон трескуче кричали и вспархивали, перелетая с места на место.
В машине Дайнеку поджидал Ломашкевич.
– Сегодня вам необходимо уехать из города. Похоже, вы не понимаете, какая опасность вам угрожает. К тому же слова «осторожность» и «дисциплина» вам незнакомы.
– Какой вы зануда…
Ломашкевич поперхнулся:
– Что?
– Нудите, нудите. Что ж мне теперь, и не жить?
– Не жить, – заявил следователь. – Если не утихомиритесь, в ящик – и на погост!
– Никуда я не поеду.
– Категорически?
– Да.
– Прелестно. Что же тогда прикажете делать мне? Хвостом за вами таскаться? А кто будет убийцу ловить?
Дайнека чуть оживилась.
– Вы что-то узнали?
– Не заговаривайте мне зубы! Сейчас нужно решить, что делать с вами. Мы договорились, что вы будете жить у сестры.
– Я бы не хотела об этом…
– А придется, – сказал Ломашкевич.
– Это личное.
– Предположим. Тогда где же выход?
Дайнеке пришла в голову неплохая идея.
– Я поговорю с подругой и перееду к ней.
– Вы имеете в виду Закаблук?
– Да.
– Тогда звоните сейчас.
– Сейчас неудобно, мы увидимся на работе.
Ломашкевич прикрикнул:
– Звоните! Иначе я упеку вас в каталажку. По крайней мере, там вы останетесь живы.
Она неохотно набрала номер подруги.
– Слушаю… – голос Ирины был еле слышен.
– Это Дайнека.
– Я поняла. Чего тебе?
– Ира, могу я у тебя немного пожить? – напрямик спросила Дайнека.
Ломашкевич прислушивался, что ответит Ирина.
Та долго молчала, а потом заговорила в явном замешательстве.
– Не знаю… Позже поговорим. Я всю ночь не спала.
– Конечно-конечно, я перезвоню позже.
– И что? – Ломашкевич вопросительно смотрел ей в лицо.
– Все нормально, – Дайнека отвела глаза.
– Уверены?
– Да, вполне.
Ее привезли к подъезду предвыборного штаба Турусова. Пересев в другую машину, Ломашкевич кивнул в сторону синих «Жигулей»:
– Без них – ни шагу!
– Хорошо.
Поднимаясь по лестнице, Дайнека думала, что никак не ожидала такого ответа Ирины.
В штабе царила неразбериха, переходящая в панику. Даже не пытаясь вникнуть в причину, она тихонько пробралась в свой кабинет.
Спустя минуту в дверь постучали.
– Войдите.
В комнату заглянул Виктор Шепетов.
– Разрешите…
– Вы?! – Дайнека ошеломленно застыла. – Что вы здесь делаете?
– У меня не было вашего номера.
– Зачем вы пришли?
– Узнать, как вы ко мне относитесь.
Шепетов вошел в кабинет и присел на край стола. Он изучающе оглядывал растерянную Дайнеку. На минуту ей показалось, что он ею любуется.
– Немедленно уходите! – зловеще прошипела она.
Виктор Шепетов стукнул рукой по столешнице и рассмеялся. Было видно, что он очень доволен переполохом, который устроил в штабе Турусова и в сердце Дайнеки.
– Я уйду. Но должен заметить: это не последняя наша встреча.
– Вы угрожаете мне?
– Угрожаю? Разве любовь убивает? – он задумался. – Хотя в чем-то вы правы… Случается и такое.
Шепетов подошел к двери и распахнул ее настежь:
– Заходи.
В ее кабинет «зашел» огромный букет роз. Когда цветы легли на стол, она увидела, что их принес Валентин, после чего тотчас же удалился.
– Прощайте! – Шепетов вышел за ним.
Через дверной проем Дайнека успела разглядеть вытянутые лица сослуживцев. Дверь закрылась, она опустилась на стул, сложила руки на подоконнике и уронила на них голову.
В такой позе Дайнека просидела минут десять. Потом поднялась, сняла курточку и устроилась за столом. Включила компьютер, забила в поисковик: «командор Резанов в Красноярске». Выбрала из предложенных результатов один, в котором говорилось о каких-то архивах. Прочла, что сто лет назад Библиотека Конгресса США купила у красноярского библиофила Геннадия Васильевича Юдина собрание книг и рукописей, среди которых были документы «Колумбов российских», в том числе рукописи командора Резанова.
Дайнека зашла на сайт Библиотеки Конгресса и набрала имя Резанова на английском. На экране появился перечень документов, из которых она открыла один, датированный 5 ноября 1806 года. На отсканированном листе значилось: «Черновое письмо графу Нелединскому-Мелецкому, г. Якутск». Далее было еще четыре листа. Дайнека с трудом прочитала:
«Г. Якутск, ноября 5 дня 1806 года. Милостивый государь граф Юрий Александрович! Возвратясь из пределов Северо-западной Америки сентября 15-го в Охотский порт…»
Несмотря на ровные строчки, старинное письмо не поддавалось прочтению, некоторые буквы приходилось угадывать. Например, буква «в» совершенно не походила на современную. Резанов писал ее так, словно это был какой-то квадратик с торчащими из него хвостиками. Буква «т» имела три ножки и сверху – мощную горизонтальную палочку. Зато буква «д» была написана так, как ее обычно рисуют дети – домиком.
Решив не заморачиваться, Дайнека перелистала страницы и когда открыла последнюю, увидела в ее нижней части изображение юной девушки со склоненной головкой.
Дайнека была уверена, это портрет Кончиты. Всего несколько линий и коротких штрихов, но как точно Резанов передал ее настроение и свое чувство к ней! Рядом было нарисовано солнышко. Присмотревшись, она подумала, что это может быть украшение, потому что различила грани большого камня и отходящие от него лучики-дорожки из мелких камней. Отправив лист с рисунком на принтер, она закрыла страницу.
В этот момент в кабинет явилась Ирина.
– Можем поговорить?
– Конечно, – сказала Дайнека.
Ирина вернулась к двери и проверила, насколько плотно она закрыта.
– Откуда цветы?
– Шепетов принес.
– А-а-а… – кажется, она не обратила на это внимания. – Я насчет твоей просьбы пожить у меня.
– Ты совсем не обязана… – зачастила Дайнека. – Я сморозила глупость. У меня много родственников…
– Стоп! – прервала Ирина. – Теперь послушай меня. Умеешь держать язык за зубами?
