Полина Дашкова - Херувим (Том 2)
В комнату опять влетел Исса и затараторил по-чеченски. Исмаилов сначала отвечал ему спокойно и, вероятно, пытался отложить проблему, чтобы довести до конца разговор со Стасом. Но Исса настаивал на своем, к нему присоединился охранник. Он сказал всего несколько слов. Исмаилов кивнул и поднялся:
— Извини, дорогой, ничего поделать не могу, извини, что так получилось. Я понял, проблемы у тебя серьезные, ты можешь на меня рассчитывать, но сейчас мне надо идти, — он пожал Стасу руку, похлопал по плечу, — увидимся скоро, в ближайшие дни. У меня к тебе тоже дело.
Стас хотел спросить, где и когда, но Исмаилов исчез так же внезапно, как появился, пообещав на прощание, уже у двери:
— Я тебе сам позвоню!
Стас сильно закашлялся. На несколько минут он остался один в комнате, залпом выпил стакан воды и все никак не мог успокоиться.
Вернулся Исса и вежливо обратился к нему:
— Пойдем провожу.
На ватных ногах Стас прошел лабиринт, склад, лестницу, кухню. Исса усадил его за столик в зале. Там все еще было пусто. Подошла та же официантка и спросила:
— Кушать что-нибудь будете?
Стас молча помотал головой, встал, вышел на улицу, добрел до Миусского парка, посидел на лавочке, не понимая, почему вдруг стало тяжело дышать и почему в два часа такая темень.
Вдруг небо раскололось у него над головой, гром ударил так близко, что Стас вскочил, озираясь сумасшедшими глазами. Только когда на него упали тяжелые капли первой в этом году майской грозы, он опомнился и помчался к Тверской ловить машину. В салоне его стало клонить в сон. Доехав до мотеля, он еле доплелся до койки, разделся, забился под одеяло и уснул. Проснулся глубокой ночью от сильного озноба. Градусника не было, но он и так знал, что температура у него не ниже тридцати девяти.
О том, что номер его мобильного изменился и позвонить Исмаилов ему не сможет, он вспомнил значительно позже.
* * *Вычислить дом, в котором держат Анжелу, оказалось не так уж сложно. На квадрате в тридцать километров умещались жидкая дубовая роща, небольшое картофельное поле, деревня и старый дачный поселок.
В деревне и в поселке все жители знали друг друга и нашлись разговорчивые старухи, подробно объяснившие, кто в каком доме живет.
Одну из дач в поселке хозяева сдали на год семье каких-то беженцев с Кавказа, и соседки, ранние дачницы, наперебой рассказывали, что беженцы эти ездят на джипах и «мерседесах», принимают у себя гостей каждый день и без конца грузят какие-то огромные коробки, ящики.
Спецназ окружил дом быстро и бесшумно. В окне на втором этаже мелькнул тощий длинношеий силуэт, удалось разглядеть в бинокль обритую голову, бесформенное сине-розовое лицо в шрамах.
Анжела почти не удивилась, когда в окно впрыгнул парень в камуфляже и маске, с автоматом у пояса. Одновременно с ним в дверях возникла мощная фигура Ахмеда. Спецназовец успел первым дать короткую автоматную очередь.
Двух других охранников, дежуривших снаружи, удалось обезвредить раньше. На них напали сзади, оглушили, обезоружили, надели наручники. Стрельбы больше не было. Задержанных чеченцев, в том числе и старуху, загрузили в фургон. Анжелу посадили в спецназовский автобус.
Чуть позже явились оперативники. Обыск в доме продолжался несколько часов. Нашли много разного добра. Ваххабитскую литературу, видеокассеты с пропагандой, наркотики, мешок тротила. В погребе и в дровяном сарае был обнаружен склад автоматического огнестрельного оружия и боеприпасов.
В доме также имелось два стационарных компьютера и один ноутбук. Расшифровка файлов сулила много интересного.
Полковник Райский распорядился доставить Анжелу непосредственно на Лубянку, оттуда, соблюдая все правила конспирации, под усиленной охраной, ее увезли на окраину Московской области, на секретную базу ФСБ, уложили в госпиталь, в ту же палату, где совсем недавно лежал Сергей. Ее осмотрел доктор Гамлет Рубенович Аванесов и нашел ее состояние вполне удовлетворительным. Медсестра Катя измерила ей давление, взяла кровь на анализ, а позже, когда принесла обед, попросила автограф и протянула календарь, на котором улыбалась прежняя Анжела.
— Уже не помню, когда делала это в последний раз, — сказала она и размашисто расписалась на своем рекламном лице.
Глава тридцать девятая
Очередь в кабинет доктора Тихорецкой тянулась медленно. Сергей успел наизусть изучить каждую мелочь в коридоре и холле. После полудня посетителей стало больше. Сквозь темные очки он аккуратно ощупывал взглядом лица, женские и мужские.
Крупные родимые пятна. Рубцы. Повязки, закрывающие нос, подбородок или все лицо. Мимо провезли в кресле женщину, у которой лоб и щеки были покрыты лиловой коркой, а глаза заклеены двумя белыми овалами. Сергей проводил взглядом высокого крепкого санитара, катившего кресло.
Бритый бычий затылок, низкий лоб, тяжелые надбровные дуги. Под халатом широкие штаны. В карманах можно спрятать что угодно. Санитар довез кресло до кабинета в другом конце коридора и пошел назад, прямо на Сергея. Походка легкая, стремительная, в каждом движении сила и точность. Поравнявшись с дверью, за которой сидела Юля, санитар сунул руку в карман штанов. Прежде чем сообразить что-либо, Сергей метнулся к нему и успел перехватить его мощное запястье.
— Мужик, ты чего? — добродушно удивился санитар.
В руке у него была пачка сигарет.
— Извини, я не нарочно, — пробормотал Сергей и отступил на шаг.
Парень окинул его насмешливым взглядом и произнес чуть слышно:
— Если бы я был он, ты бы ни хрена не успел, майор, — и подмигнул.
Сергей знал, что в клинике работают люди Райского и все же эта встреча оказалась приятным сюрпризом. Однако собственная нервозность и глупость его всерьез насторожили. Он ведь все рассчитал и продумал.
Человек, которого он ждал, не мог быть внедрен сюда заранее. Он должен явиться с улицы. Он не станет врываться в кабинет, выхватывать пушку и палить. Он возникнет тихо, незаметно, как все, сядет в кресло у одного из кабинетов, уткнется в журнал или в книгу. Не исключено, что он уже здесь. Он может оказаться вот этой милой девушкой с круглым шрамом от ожога на щеке или даже вон той полной немолодой дамой с пеликаньим зобом вместо подбородка. Вовсе не обязательно, что он мужчина. И уж ни в коем случае не смертник. Здесь он стрелять не станет.
Из кабинета вышла очередная пациентка, вслед за ней появилась рыжая медсестра и, с любопытством взглянув на Сергея, сказала:
— По-моему, вы следующий.
— Да, — кивнул он и прежде чем войти, оглядел коридор.
Все было по-прежнему, однако вдруг сильно застучало в висках. Сергей не сразу понял почему. За последние несколько минут в коридоре не появилось ни одного нового посетителя. Дама-пеликан, девушка с ожогом, лысый мужчина лет сорока с лохматым родимым пятном в пол-лица, женщина с повязкой на носу и черными кругами под глазами, парнишка лет двадцати с розовыми ямами на круглых щеках, следами подростковых фурункулов. Белесые прямые перышки волос. Простецкая добродушная физиономия. Широкий вздернутый нос, серые глаза, светлые, длинные, как у теленка, ресницы.
Сергей проходил мимо него раз пять, не меньше. Парнишка явно стеснялся сидеть в этом коридоре, голова его была низко опущена, на коленях лежал раскрытый пестрый журнал.
— Ну что же вы, заходите, — услышал Сергей голос медсестры.
— Да, сейчас, — ответил он, не отрывая глаз от круглого рябого лица.
«Короче, это, ща я кончу его, — прозвучал у Сергея в голове высокий надтреснутый голос, — во имя Аллаха, короче… старший сержант Трацук Андрей Иванович…»
Спецназовцы обычно стригутся наголо. Длинные жидкие волосы сильно изменили облик бывшего старшего сержанта Андрея Трацука, семьдесят восьмого года рождения. И вообще узнать его было трудно. Глаза его стали белыми, зрачки сузились до точек. Телячьи ресницы не хлопали, как раньше. Он глядел прямо на Сергея, не моргая. Журнал у него на коленях все еще лежал, но был закрыт. Правая рука пряталась между страницами. На секунду Сергею показалось, что бывший старший сержант тоже узнал его, несмотря на пластическую операцию.
Всего лишь семь месяцев назад, в ноябре, у горного села Ассалах, майор Логинов тащил его на себе под шквальным огнем духов. Когда их окружили, старший сержант Трацук по прозвищу Чуня потерял сознание. Майор Сергей Логинов оказался рядом и решил, что сержанта задело. Он поволок его на плечах, уже в никуда, поскольку все было кончено. Он задыхался от усталости и вони. Чуня впервые в жизни попал в окружение, под шквальный огонь. Его не задело, он был целехонек, но хлопнулся в обморок, а когда очнулся на плечах у майора, описался и наложил в штаны.
В плену он почти сразу согласился перейти к Исмаилову, принять мусульманство и стать Хасаном. Сергею даже почудился некий тайный дьявольский смысл в том, что именно Чуню прислали убивать доктора Тихорецкую.
