Полина Дашкова - Херувим (Том 2)
— Ключ! — вскрикнула медсестра и зажала ладонью рот.
Когда Сергей вошел сюда в первый раз, он успел заметить, что в кабинете есть еще одна дверь, но ведет она в тупик, в маленькую комнатку, где нет ничего, кроме шкафа, двух кресел и журнального стола.
— Ключ торчит снаружи, в коридоре, — опомнившись, прошептала Юля, подхватила Вику и затащила ее в комнату отдыха.
Дверь дернулась еще раз, а потом щелкнул замок.
— Не вздумайте стрелять, майор! — кричал Райский в трубку. — Вы засветитесь и все полетит к черту! Его надо взять и допросить! Я сейчас же связываюсь с моими людьми!
— Постараюсь, но не обещаю, — пробормотал Сергей, расстегнул куртку и достал из-под мышки свой новенький ПММ.
Он стоял у двери, прижавшись к стене. Дверь распахнулась. Вспыхнула молния, на несколько секунд комната наполнилась тонкими полосками света. Сквозь щель он увидел сначала ствол с навинченным глушителем, потом курносый профиль Чуни. Стало опять темно, ударил гром и Сергей бесшумно выскользнул из-за двери.
Удар ногой под колено повалил Чуню на пол. Одновременный удар рукоятью пистолета под запястью выбил у него оружие. Пистолет с глушителем отлетел в угол. Следующая вспышка молнии осветила двух людей на полу кабинета. Сергею удалось заломить Чуне руки за спину. Смертник бился, извивался и бормотал что-то по-чеченски.
— Чуня, затихни, — сказал Сергей ему на ухо, — успокойся, старший сержант Трацук.
Смертник дернулся, пытаясь повернуть голову. Через секунду в кабинет влетели два санитара и охранник, вспыхнул свет. На Чуниных запястьях защелкнулись наручники. Белые глаза бессмысленно скользнули по лицу Сергея.
Сергей взглянул на того санитара, с которым всего двадцать минут назад столкнулся у двери кабинета и тихо произнес:
— Если бы ты был я, точно, не успел бы.
Чуня шел по коридору в наручниках между двумя санитарами, и тонким пронзительным голосом проклинал весь мир, перемежая русский мат с чеченскими ругательствами и проклятьями. Все, кто находился в коридоре на третьем этаже клиники, пациенты, врачи и медсестры, провожали процессию удивленными взглядами.
— А вы знаете, — обратилась к своей соседке дама с пеликаньим зобом, — среди людей, которые обращаются к хирургам-пластикам, довольно часто попадаются сумасшедшие.
— Неужели он напал на врача? — испуганно прощебетала девушка с ожогом. Ужас какой!
— Теперь понятно, почему здесь такая суровая охрана, — заметил мужчина с родимым пятном.
В кабинет влетел пожилой румяный толстяк с бородкой, в белом халате и, пыхтя, кинулся к Юле.
— Деточка, вы в порядке? Господи, я чуть с ума не сошел, ну-ка посмотрите мне в глаза! Бледная, аж синяя вся. Вика, а ты как себя чувствуешь? Здравствуйте, — походя кивнул он Сергею.
— Все нормально, Петр Аркадьевич, все уже хорошо, — слабо улыбнулась Юля. — Погодите, мне надо дать Вике успокоительное.
Она стояла у открытого стеклянного шкафа и держала в руках оранжевую аптечную бутылку. Рыжая медсестра сидела на банкетке и дрожала так сильно, что зубы ее отбивали дробь. За окном хлестал ливень.
— Нет, это кошмар какой-то, честное слово, — толстяк упал в кресло, — а что у вас есть, детка? Дайте мне тоже.
— Пион уклоняющийся, — пробормотала Юля, — дурацкая крышка, никак не могу открыть.
Сергей взял у нее из рук пузырек, открыл, она накапала в пластиковый стаканчик коричневую жидкость и поднесла к трясущимся губам медсестры.
— Викуша, выпей, все уже хорошо. Вика залпом проглотила капли и сморщилась, Юля взяла у нее стакан, налила еще и протянула Мамонову.
— Какая гадость, — сморщился он. — Викуша, детка, как вы?
— Уже ничего, Петр Аркадьевич. — Вика встала, открыла холодильник, достала бутылку воды и спросила: — Кому-нибудь налить минералки?
Никто ей не ответил. Она оглянулась и тихо ахнула. Главный врач сидел, подавшись вперед всем корпусом и вцепившись в подлокотники. Очки его сползли на кончик носа, рот был приоткрыт. В дверном проеме застыла мощная фигура санитара. Откуда-то из его шеи звучал глухой настырный голос:
— Пятый, пятый, как слышите? Прием!
Юлия Николаевна Тихорецкая и пациент по фамилии Найденов стояли у окна и целовались так самозабвенно, словно были здесь одни.
* * *Стас потерял счет времени, не мог понять, утро сейчас или вечер. Он то проваливался в тревожный сон, то просыпался от лютого холода. Озноб сменялся огненным жаром. Он выпил всю минеральную воду из мини-бара.
Очнувшись в очередной раз, он обнаружил, что не осталось ни глотка. Постельное белье было влажным. Он плавал в собственном поту, умирал от жажды и головной боли. Рядом на тумбочке стоял телефон, под ним на карточке был записан номер администратора. В глазах рябило, он не мог разобрать цифры. Принялся вертеть диск и, только услышав долгие гудки, понял, что звонит вовсе не администратору, а Эвелине. Трубку не брали страшно долго, наконец сонный сердитый голос ответил:
— Да. Слушаю.
— Линка, это я, — прохрипел он жалобно, — ты можешь ко мне сейчас приехать?
— Ты знаешь, который час? — спросила вяза возмущенно.
— Нет. Мне очень плохо. Я ничего не вижу.
— О Господи, Герасимов, с тобой, честное слово, не соскучишься. Что на этот раз случилось?
— Я заболел. У меня очень высокая температура.
— Врача вызывал?
— Не могу, Линка. Я не дома. Я в гостинице, под чужим именем.
— Ну здравствуйте, — нервно хмыкнула она, — это что-то новенькое.
— Никто не должен знать, что я в Москве, понимаешь?
— Пока нет, — честно призналась она.
— Слушай, мне тяжело говорить. Приедешь, все объясню. Мотель называется «Светлячок» недалеко от Речного вокзала. Адрес не записывай, запомни. Привези мне каких-нибудь лекарств от гриппа, от простуды, витаминов, воды побольше, в общем сама разберешься. Администратору внизу скажешь, что ты в седьмой номер к Сидорову Ивану Ивановичу.
— О Боже! — тихо вскрикнула Эвелина. Стас отключил телефон и опять заснул. Разбудил его настойчивый стук в дверь. Он встал, накинул одеяло на плечи, открыл.
В комнате был полумрак. Эвелина положила тяжелый пакет на тумбочку, поцеловала его в щеку и вдруг отпрянула так резко, что шарахнулась затылком о дверь.
— Стас… — она щелкнула выключателем и медленно опустилась на пол, — Нет, я, конечно, могла незаметно свихнуться. Но Плешаков… И твои родители… Он ведь ездил встречать твоих родителей… А, я поняла, это нарочно так устроили, для твоей безопасности… Ой, кретинка… — Она закрыла лицо руками и несколько секунд сидела на полу, качаясь и тихо постанывая.
— Перестань, Линка, при чем здесь Плешаков и мои родители? Никто ничего не знает. Мне плохо, я лягу. Ты градусник привезла? — вяло бормотал Стас, укладываясь и забиваясь под одеяло. — Встань и накрой меня чем-нибудь еще, мне холодно.
Эвелина резко вскочила, суставы затрещали, глаза запылали, она подошла к Стасу и стянула одеяло с его головы.
— Все! С меня довольно! Сыта по горло! Трудно было предупредить? Ты просто забыл, тебе наплевать, как всегда! Я не люблю, когда из меня делают идиотку, и никому этого не позволю, даже тебе, Герасимов! — она схватила пакет, вывалила на кровать его содержимое, пластиковые бутылки с глухим стуком покатились на пол, — вот тебе минералка, панадол, аспирин, градусник, и привет, дорогой. Поправляйся!
— Лина, подожди! — простонал Стас, но она уже вылетела из комнаты и захлопнула дверь.
Он встал, выглянул в коридор, чуть не упал от слабости, увидел, как высокая тонкая фигура в белом костюме несется к лестнице, еще раз позвал ее и она вернулась.
* * *Пистолет, вылетевший из рук Чуни, был швейцарский «Зиг-Зауэр» с глушителем, одна из последних моделей. При обыске обнаружили три фотографии доктора Тихорецкой. Те самые, что висели в Интернете, на молодежно-музыкальных сайтах рядом с фантастическими рассказами о злоключениях Анжелы.
Паспорт он сдал при входе охраннику в обмен на пропуск, как было положено в клинике. Документ на имя Николаева Александра Петровича оказался грубой фальшивкой.
На первом допросе Трацук Андрей Иванович сообщил, что является фанатом певицы и решил расправиться с хирургом, поскольку прочитал, что звезде собираются делать совсем другое лицо, не такое, как было раньше. Пистолет купил у трех вокзалов с рук за двести долларов. На замечание, что такая пушка стоит не меньше тысячи, он никак не отреагировал.
Впрочем, вскоре у Чуни началась ломка и он потребовал, чтобы срочно собрали пресс-конференцию.
— Я хочу сделать официальное заявление! Меня похитили и тайно вывезли в Пакистан. Там, под землей, секретная база. Меня привязывали к койке, кололи какими-то препаратами и пропускали через меня электрический ток. Потом заставляли убивать. — Он говорил все это глухим механическим голосом, глаза его сухо сверкали. — В таком состоянии я мог бы убить родную мать и вообще кого угодно. Дайте мне вмазаться!
