Анатолий Безуглов - Прокурор
— На вокзале.
— С чемоданчиком?
— Из рук его не выпускает.
И Гранская решилась.
— Сделаем так, Юрий Александрович. Вы подскочите к старухе, разузнайте, с какой целью посетил ее Марчух и откуда они знакомы. А я поеду на вокзал. С Соколовым. На месте, думаю, и выяснится, как подступиться к Марчуку.
— Хорошо, Инга Казимировна. А потом?
— Увидимся прямо на вокзале… Точнее, у дежурного…
— Кого встречаем? — поинтересовался Май у Гранской, когда узнал, что ехать надо на вокзал.
— Встречаемся. С твоим знакомым…
Шофер недоверчиво посмотрел на Ингу Казимировну: шутит или серьезно?
— Марчука давно знаешь? — спросила Гранская. — Ну, родственника ваших соседей?
— Гришуху, что ли? — удивился Соколов. — Порядком…
— Кем он работает?
— Точно не знаю. Говорит, на южноморской сувенирной фабрике.
«Южноморская сувенирная фабрика», — повторила про себя Гранская. Где-то с этим названием она недавно встречалась. А вот в связи с чем, припомнить не могла.
— Он часто наезжает сюда?
— Последнее время часто, — ответил Май и добавил: — По работе…
— Ну и как он? Какой человек?
Соколов ответил не сразу:
— Как вам сказать… Деловой. Вот помог достать противотуманные фары…
«Да, таких „деловых“ теперь много развелось», — подумала следователь, но вслух ничего не сказала.
— Послушай, Май, он никогда не упоминал, что знаком с Зубцовым?
— Это который разбился? Радиомастер?
— Да.
— Вроде нет. — Шофер задумался. — Правда, раза два я видел «Жигуленок» Гришки… — Он поправился: — «Жигуленок» Марчука возле рынка стоял. Там, где Зубцов…
Гранская насторожилась.
— Марчук перстень не носит? — спросила она, вспомнив последний допрос Зубцова, который провел Евгений Родионович Глаголев. Радиомастер утверждал, что неизвестный, оставивший чемодан, носил перстень.
— Не видел я у него никакого перстня. — Он подумал и повторил: — Нет, нету. Только обручалка…
Они въехали на привокзальную площадь.
— Куда? — спросил Май.
— Можно на стоянку.
Шофер поставил машину. Выключил мотор.
— У меня к тебе просьба, Май. — Инга Казимировна улыбнулась: Считай, оперативное задание.
Соколов серьезно кивнул.
— Подойти к Марчуку. Ну, как будто вы случайно встретились. Поинтересуйся невзначай, куда он едет. Почему не на своей машине… Непринужденно, понимаешь?
— Как не понять…
— И постарайся проследить за его реакцией. Я буду недалеко. Потом подойди к комнате дежурного по вокзалу…
…Май отыскал Марчука на перроне. Тот пил воду у киоска с газированной водой. Пил медленно, изредка отставляя стакан. Он был в вельветовом костюме, в маленькой белой кепке с коротким козырьком. Импортный чемоданчик-«дипломат» в его руке сверкал никелем.
Гранская видела, как Соколов небрежно подошел к Марчуку. Они поздоровались. Май тоже взял газированной воды.
«Для начала неплохо, — мысленно похвалила следователь шофера. Разговор будет естественней».
Через десять минут они встретились у комнаты дежурного по вокзалу.
— Говорит, получил телеграмму от жены и срочно едет домой в Южноморск.
— А что случилось?
— Теща помирает.
— А почему поездом?
— Машина испортилась. Так и сказал: завести не мог. А копаться некогда…
— Не удивился, что ты подошел?
— Не до этого… Хотя и теща, а все же…
Инга Казимировна мучительно соображала, под каким бы предлогом заманить Марчука в комнату милиции. Не так просто подойти к человеку, который пока ни в чем не обвиняется, и потребовать документы, проверить его чемодан. Если он честный, значит, обидеть.
Гранская посмотрела на часы. До отхода поезда оставалось сорок минут. Вот-вот объявят посадку. Тогда придется «выковыривать» Марчука из вагона, а это намного сложнее.
У нее появилась идея.
— Зайдем, — сказала она Соколову, берясь за ручку двери комнаты дежурного по вокзалу. Хорошо, у того не было посетителей.
Предъявив служебное удостоверение, Инга Казимировна попросила разрешения воспользоваться телефоном.
— По какому точно адресу жил здесь Марчук? — спросила она у Мая. Ну, адрес твоих соседей…
— Лермонтова, четыре.
Гранская позвонила в отделение связи, назвала себя. Выяснилось, что никакой телеграммы на имя Марчука не поступало.
— Ну вот, — сказала Гранская Соколову, когда они вышли, — ложь первая. Посмотрим, что последует дальше.
Чтобы проверить Марчука (а у следователя теперь было на это моральное право), она решила прибегнуть к помощи работников железнодорожной милиции.
Маленький домик отделения милиции стоял в самом конце перрона. Буквально в трех шагах пролегали пути. Когда они подошли туда, дежурный, пожилой лейтенант, запирал дверь. Он узнал Гранскую. А вот она не могла вспомнить его фамилию.
— Нужна ваша помощь, товарищ лейтенант, — сказала она.
— Срочно?
— Очень.
Было видно, лейтенант куда-то спешил. Но тут же отпер дверь и впустил пришедших в помещение.
— Выручайте, — сказала следователь. — Мне необходимо побеседовать с одним гражданином. Мы подозреваем его. Пожалуйста, придумайте что-нибудь.
Дежурный задумчиво хмыкнул в прокуренные усы.
— Если надо, выручим, — кивнул он.
Инга Казимировна вышла с лейтенантом на перрон. Марчук прогуливался по платформе, изредка поглядывая на большие электрические часы. Он заметно выделялся среди пассажиров.
— Значит, тот, в белой кепочке? — переспросил лейтенант.
— Да, — подтвердила Гранская. — С бакенбардами. Жду вас здесь, в дежурке.
Лейтенант солидно направился к Марчуку, а следователь опять зашла в домик.
Минут через пять появились лейтенант и задержанный. Последний кипел от негодования.
— У меня поезд! Через двадцать минут!
— Не через двадцать, а через полчаса, — спокойно поправил его дежурный. — Так что вы, товарищ, не волнуйтесь.
Марчук, увидев сидящего в углу комнаты Мая Соколова, обрадовался.
— Можете вот у него спросить… Сосед моих родственников. Знает меня, подтвердит, что я действительно Марчук Григорий Пантелеевич.
— А кто говорит, что мы в этом сомневаемся? — невозмутимо сказал лейтенант. — Но в паспорте у вас неполадочка, так?
— Нормальный паспорт. Советский! И все записи есть. Прописка есть? Есть! Регистрация брака, — перечислял Марчук, поглядывая на Гранскую.
Ее присутствие несколько охлаждало его пыл. Наверное, действовал властный взгляд и форма следователя.
— Вот как раз прописка-то у вас, гражданин, того, смазана, — произнес многозначительно и с сожалением дежурный, раскрывая отобранный у Марчука паспорт. — Поди разберись, где вы постоянно живете…
— Господи, да здесь черным по белому написано, — ткнул в документ пальцем Марчук. — Южноморск, Цветочная, одиннадцать, квартира двадцать три…
— Ну, квартира еще разборчиво, а номер дома не то одиннадцать, не то семнадцать. — Лейтенант покачал головой. — А ведь самый главный документ, удостоверяющий личность. Тут все должно быть ясно и четко. Или вы считаете наоборот?
Марчук хотел было что-то возразить, но Гранская опередила его вопросом:
— Куда едете?
— Домой, в Южноморск. Поймите, у меня несчастье. Жена срочно вызвала телеграммой. Мать ее при смерти! — взволнованно сказал Марчук.
— И телеграмма при вас? — спокойно, как бы невзначай спросила следователь.
— А как же! — откликнулся Марчук.
Он стал лихорадочно рыться по всем карманам, однако при этом не выпускал чемоданчик, перекладывая его из руки в руку.
«Неужели найдет?» — мелькнуло у Инги Казимировны.
— Черт, куда же она делась? — растерянно пробормотал Марчук.
— В портфельчике посмотрите, — подсказал дежурный.
— Да-да, наверное…
Марчук положил «дипломат» на стол, ручкой к себе, покрутил что-то, щелкнул замком.
«Цифровой…» — отметила Гранская.
Но то, что она краем глаза увидела в чемоданчике, заставило ее насторожиться. В памяти что-то шевельнулось.
Цветастая тряпица, перетянутая капроновым шнурком… Где-то она это уже видела. И совсем недавно. А может, показалось?..
— Нету. — Марчук задумался. — Ну да! — сказал он обрадованно. Оставил у родственников! — И вдруг, как будто испугавшись своей радости, грустно заметил: — У которых я останавливался. Даже помню: так и осталась лежать на буфете. — Он оглядел присутствующих: — Да разве это имеет значение…
— Конечно, не имеет, — поспешно успокоила его следователь, соображая, как бы получше рассмотреть сверток в чемоданчике. — Знаете что, Григорий Пантелеевич, пока товарищ лейтенант прояснит недоразумение с вашим паспортом, посидим-ка в другой комнате.
Доверительный тон Гранской и слово «недоразумение», видимо, убедили Марчука в том, что скоро все выяснится и его отпустят.
