Екатерина Гринева - Телохранитель, или Первое искушение
– Значит, это сделал ты, Чалый?
– Ну, я, – спокойно ответил Сосулька или Чалый, переводя пистолет то на меня, то на Земцова.
– А я-то думал, кто-то другой. Пониже рангом.
– Ошибся маленько. В тот раз и в этот. Я так и понял, что ты в конце концов подставил Хату. Но сейчас твоя очередь отвечать…
– А может – твоя?
Брови Чалого взлетели вверх. Мне показалось, что он сейчас рассмеется, но он сдержался.
– Нет. Теперь отвечаешь ты и эта шустрая телочка, которая решила, что она самая умная и хитрая. Не так ли? – Он посмотрел на меня в упор. – Мне тебя, мочалка гребаная, сразу надо было пришлепнуть, как только ты бумаги отдала. А я чего-то пожалел, хотя и не поверил твоим словам насчет переданных бумаг. Этот мудак, – он кивнул в сторону Борьки, – не раскололся. Только орал, что Хатонцев убил его родителей, и он рад, что тот сдох. Ну чего ерепенился? Отдал бы бумаги по-доброму, был бы жив.
Значит, Борька не раскололся, не выдал. Эта мысль пришла нам в голову с Земцовым одновременно. Мы быстро переглянулись.
– Короче, – продолжал Сосулька. – У вас очень мало времени, чтобы найти бумаги. Очень.
– И ты оставишь нас в живых? – спросил Земцов. – Если мы их найдем?
– Нет, – покачал головой Сосулька. – Пытать не буду. Вот это обещаю. Смерть будет легкой и быстрой.
Похоже, у нас нет никакого выбора. Я почему-то думала о том, что вот и увидела Андрея еще раз.
Совершенно глупая, нелогичная мысль.
Я смотрела на него, а он на меня.
– Ты знаешь, где бумаги?
– Нет. Я отдала их Борьке. Борису, – поправилась я. – А куда он спрятал – не знаю. Без понятия.
– Врешь, cука! – Палец Сосульки лег на курок.
– Нет! – выкрикнула я. – Правда, не знаю.
– Она не знает.
– А ты заткнись! – рявкнул Чалый, наводя пистолет на Андрея.
…А на меня снисходит что-то вроде озарения. Я вдруг понимаю, что нужно не спорить, вызывая раздражение Чалого, а попытаться выиграть время.
– Хорошо, мы будем искать. Приступить сейчас? – спрашиваю я у Чалого-Сосульки.
С минуту-другую он пристально смотрит на меня, как бы пытаясь отыскать в моих словах и действиях тайный смысл или намек, но наконец медленно кивает головой.
А у меня в то время, когда этот тип буравил взглядом, по спине прошла дрожь, а во рту пересохло. Но я должна ничем не выдать волнения. Пусть думает, что я веду себя естественно и спокойно. Незачем раскисать. Страх всегда порождает агрессию…
– Ну что, приступим? – поворачиваюсь я к Земцову. Он кивает и смотрит на меня. Он тоже хочет понять, куда я клоню и какая мысль появилась в моей голове.
– Не тяните, – бросает Сосулька.
Он идет к стулу, чтобы сесть. И на доли секунды теряет бдительность. Что-то, со свистом рассекая воздух, летит мимо меня, раздается какой-то странный звук. В следующую минуту я вижу, как бандит хрипит, схватившись обеими руками за горло. Широкий охотничий нож вонзился прямо в кадык. Он падает навзничь с глухим стуком, и пистолет отлетает в сторону прямо к моим ногам.
Я стою и слышу, как гулко бьется мое сердце.
Земцов приходит в себя первым.
– Кажется, все…
Но стоит, не двигаясь.
– Да? – почему-то шепотом спрашиваю я.
– Да, – выдыхает он. – Надо уходить.
– А… бумаги?..
– Ты права. Надо найти. Где они могут быть?
– У Борьки не так уж много шкафов и полок.
– Ты думаешь, он хранил их на работе?
– Уверена. Дома не мог. У него такая запутанная личная жизнь, куча баб. Нет, ненадежно. Если он и хранил их где-то, то только здесь, в клинике.
– Согласен. Тогда – смотри. А я покараулю. Только быстрее…
Но ему даже не надо меня подгонять, я срываюсь с места, как резвая охотничья собака. Первым делом захожу в мини-будуарчик и направляюсь к шкафу. Маленький шкаф забит какими-то книгами, папками.
– Я буду просматривать папки, – крикнула я Земцову. – Здесь куча, может, бумаги в них?
– Не кричи, – осаживает меня Земцов. – Говори тише. Мало ли чего… – он не договаривает, щадя мои нервы, но я и так все понимаю. Мы ведь даже не знаем, был ли Чалый один или около дома нас подкарауливают его сообщники.
– Я пойду закрою входную дверь…
Земцов ушел, а я остаюсь наедине с папками и двумя трупами в соседней комнате. Я сваливаю папки на журнальный столик и окидываю их взглядом.
Как только я услышала удаляющиеся шаги Земцова, так меня охватила паника. Я раскрыла лежавшую сверху папку и стала ее просматривать. Это были разные наброски стихов, рассказы – короче, Борькино творчество. Я взяла и поднесла один листок ближе к глазам.
И снятся мне московскими ночами
Зеленые огни моей тайги…
Я пыталась сосредоточиться на просмотре содержимого папки, но на самом деле чутко прислушивалась, раздадутся ли шаги Земцова. А вдруг он вообще решит слинять? В отместку за то, что я cкрыла от него свои отношения с Данько?
Когда же Земцов вырос в дверях, у меня вырвался вздох облечения.
– Ну как? – кивнул он на папки.
– Пока ничего. Но я практически ничего и не успела просмотреть.
– Давай поделим.
– Лучше я сама быстренько пробегусь, а если пойму, что не управляюсь, тогда привлеку тебя.
– Ладно. Я буду в соседней комнате.
Мы смотрели друг на друга, словно желая сказать что-то еще, но потом отвели глаза.
Я уткнулась в работу, а Земцов прошел в кабинет и, судя по звуку, донесшемуся до меня, сел на стул.
Само присутствие Андрея вселяло в меня непоколебимое чувство уверенности: в конце концов все будет хорошо. Хотя оснований для оптимизма очень мало. Борька… я помрачнела. Сама мысль, что я больше никогда не увижу весельчака и балагура Борьку Каргопольского, не доходила до меня в полном объеме. Мне все казалось сном. Вот сейчас раздадутся шаги, Борька вырастет передо мной в белом халате и, теребя рыжую бороду, скажет своим насмешливым тягучим голосом:
– Ну что, Тураева, явилась навестить старого зубного отшельника?
На что я бы ему ответила что-то типа:
– Ты такой же старый, как я балерина. Седина в голову – бес в ребро. Ты когда угомонишься со своими бабами?
– Пока всех вокруг не уложу – не успокоюсь. Ты еще у меня на очереди стоишь.
– А пошел ты…
Между нами мог состояться разговор примерно в таком духе. Но уже никогда не состоится…
– Жалко Борьку! – услышала я рядом с собой.
– Я тоже только что о нем подумала, – призналась я.
– Бедный Каргопольский! Ну, эта сволочь за все заплатила. Жаль, что Борьку не вернешь. Как и других, – помолчав, прибавил Андрей.
Я посмотрела на него. Мне захотелось, чтобы он погладил меня по голове и сказал, что я глупая маленькая девочка, но с ним могу ничего не бояться.
Странное дело, мне всегда хотелось быть сильной. А рядом с Андреем – просто слабой и беззащитной женщиной, а не бизнес-вумен или железной леди.
Этот мужчина действовал на меня самым непостижимым образом. Он переворачивал все мои представления о самой себе. Я всю жизнь хотела быть успешной деловой женщиной. Но когда я достигла этого, оказалось, что чего-то не хватает. Это «что-то» было очень важным, без этого жизнь теряла краски и привлекательность. Если бы не трагичное стечение обстоятельств, которые соединили нас, я бы никогда и не поняла, что это такое – быть просто женщиной рядом со своим мужчиной.
Все эти мысли молнией промелькнули в голове.
– Ничего. Что делать. Наших близких уже не вернешь, – тихо сказала я.
Лицо Андрея исказилось.
– Хочешь выпить? У Борьки всегда был неплохой запас спиртного, – предложила я.
– Давай.
Он подошел и сел рядом со мной.
Я достала из шкафчика водку и разлила в стаканы.
– Выпьем за Борьку. Помянем.
Мы выпили. Андрей сидел так близко, что я чувствовала его дыхание, тепло тела. Мне хотелось прижаться к нему.
– Андрей!..
– Что?
Он взял мою руку в свою и начал перебирать пальцы. Прикосновение его грубой обветренной руки было для меня нежнейшей лаской. Кровь сильнее застучала в висках, я опустила голову, чтобы скрыть смятение. Но он резко развернул меня к себе и провел рукой по лицу, медленно обводя каждую его складку, каждый изгиб, словно запоминая. Я перехватила его руку и прижала ее к щеке.
– Андрюша!..
Я плакала, не стыдясь слез.
– Как же я устала, как мне не хватало тебя!
Он внезапно застыл, будто мои слова вернули его к действительности, и, мягко отстранив меня, поднялся с диванчика.
– У нас мало времени, – cказал он глухим голосом, – нужно торопиться.
– Да-да, конечно. – Я шмыгнула носом, вытирая слезы. Больше мы не общались. Я быстро просматривала папки. В седьмой нашла то, что искала.
– Есть! – позвала я Земцова. – Нашла!
– Точно?
– Да. Ошибки нет. Это тот самый компромат. Убийца думал, что он хранил такой важный документ в каком-нибудь сейфе, а Борька просто запихнул эти бумаги в папку со своими стихами, даже не подумав спрятать их получше. В этом он весь. Очаровательный разгильдяй, – улыбнулась я краешками губ.
