Дик Фрэнсис - След хищника
Он ответил по первому же моему вызову тихим, полным облегчения голосом.
— Ты где? — спросил он.
— Вверх по речке.
— Понял.
— Что там в доме?
— Ничего. Какой бы там ни был люк, добро в него еще не спустили. Однако они все еще трясутся, как медузы. — Он помолчал. — Как же не повезло, черт побери, что у них на той улице машина.
Он извинял меня. Я был благодарен ему.
— Я там только десять минут простоял, — сказал я.
— Все путем. Кев сейчас с ними.
— Я приеду, если буду тебе нужен.
— Ладно, — ответил он. — Кстати, именно Питер выбирал цель. Прямо-таки цветочек, говорили они. Питер звонит им ежедневно и, похоже, может явиться сюда сам завтра-послезавтра. Жаль, что мы не можем ждать.
— Слишком рискованно.
— Ага.
Мы договорились о времени и месте встречи, и он отключился, чтобы не тратить батарейки, что были у него в лодке. Слушать «жучки» было куда важнее, да и батарейки садились меньше.
Всегда существует небольшой шанс, что кто-нибудь где-нибудь случайно выйдет на ту же радиоволну, но я пересмотрел наши переговоры и подумал, что это не будет понятно никому и никого не встревожит, кроме самих похитителей, даже если мы разговаривали как два вора.
Я до полудня оставался у воды — в машине или около, но больше от Тони ничего не слышал, что само по себе было признаком того, что пока все в порядке. В начале пятого я поехал к ближайшей телефонной будке и позвонил Иглеру. Мне ответили, что он не на дежурстве.
— Кто звонит? — Эндрю Дуглас, — ответил я.
— В таком случае не перезвоните ли по следующему номеру?
Я перезвонил, причем сразу же. Какая же разница, мимоходом подумал я, с тем заместителем Пучинелли, что наделал нам столько хлопот!
— Ваши люди могут поработать ночью? — спросил я.
— Конечно.
— Тони обнаружил похитителей.
— Невероятно!
— Вы сможете их арестовать.
— Где они?
— Ну, — сказал я, — они очень настороже, высматривают, нет ли признаков полицейской активности. Если вы возьметесь за них слишком рано, ребенку конец. Потому... хм... не согласитесь ли вы на наши предложения, не расспрашивая и, конечно, ни в коем случае не отклоняясь от плана?
Последовало долгое молчание, затем он спросил:
— Позволено мне будет ознакомиться с этим планом или нет?
— М-м...нет.
Снова молчание.
— Значит, просто «да» или «нет»?
— Боюсь, что так.
— Гмм... — Он колебался:
— Я получаю бандитов на ваших условиях или не получаю их вовсе?
— Угу, — ответил я. Снова молчание. — Хорошо. Валяйте. Какова моя роль?
— Вам понадобится достаточно сотрудников, чтобы арестовать по крайней мере трех человек, — сказал я. — Сможете привезти их в местное отделение к часу ночи?
— Конечно, — он чуть ли не обиделся. — В штатском или в форме?
— Думаю, все равно.
— С оружием или нет?
— Как вам угодно. Мы не знаем, есть ли у бандитов оружие.
— Верно. И куда моим людям ехать?
— Я позвоню вам с точными сведениями после часу ночи.
Он хмыкнул.
— Вы не слишком-то мне доверяете, не так ли?
— Я вам доверяю, — сказал я. — Иначе я не стал бы для вас все это улаживать.
— Ладно, ладно, — сказал он. — Железная рука в бархатной перчатке, как я и подозревал. Ладно, парень, я твое доверие не обману и буду играть с тобой честно. Но если вы напортачите, я же вас обоих в клочья порву.
— Заметано, — с благодарностью сказал я. — Я перезвоню вам в участок.
Я снова отправился к воде, но от Тони ничего не было слышно. Изрядно выждав после наступления темноты, я поехал туда, где мы с ним условились встретиться, и принял и его, и оборудование с борта лодки на «борт» машины.
— Они там в доме малость утихомирились, — сказал он. — Им позвонил Питер, кто бы он там ни был, и, вероятно, это их немного успокоило. Жаль, что я не поставил «жучок» на телефон. Короче, Питер, похоже, велел им продолжать наблюдение и не упаковывать мальчика, пока не увидят снаружи полицию. — Он ухмыльнулся. — Надеюсь, они ее не увидят.
— Не увидят. — Я вынул батарейки из лодки и положил их рядом с бесформенной холщовой сумкой. — Наш приятель Иглер обещал. К тому же... — я помедлил, — я позаботился насчет других мер предосторожности.
— Ну не хитрюги ли мы? — сказал Тони, когда я рассказал ему обо всем. — Однако мы и вправду не можем позволить себе устроить неразбериху.
Хочешь ореховую палочку? Заменяет целый ужин.
Я съел палочку, и мы сели и стали спокойно ждать. Выждав изрядно после часу ночи, я позвонил Иглеру и сказал ему, куда и когда привезти — и спрятать — своих людей.
— Скажите им, чтобы вели себя тихо. Не просто тихо — чтобы молчали.
Никаких разговоров. Не топать. Совершенно тихо.
— Хорошо.
— Ждите нас с Тони. Мы придем вас встретить. Возможно, мы придем гораздо позже вас, мы не уверены. Но, пожалуйста, ждите. Ждите молча.
— Это все, что ты хотел мне сказать? — с сомнением спросил он.
— Мы расскажем остальное, когда встретимся. Но очень важно правильно рассчитать время... так вы подождете?
— Да, — сказал он, собравшись с мыслями.
— Хорошо. Встретимся.
Я положил трубку. Тони с довольным видом кивнул.
— Ладно, — сказал он. — Как с нервишками?
— Дрожат. А у тебя?
— Честно говоря, — сказал он, — когда я иду на такие дела, я чувствую себя вдвое живее, чем обычно.
Я тихо отвез нас назад в Итченор и поставил машину в ряд с другими, припаркованными за углом того дома, где укрылись похитители. На улице слабо горел единственный фонарь, да и то за углом, что в особенности порадовало Тони, поскольку ему нужно было время, чтобы приспособиться видеть в темноте. Он вытащил тюбик краски, начернил руки и лицо, а я снова включил «жучки» для окончательной проверки. Оба «жучка» молчали.
Я посмотрел на часы. Два пятнадцать. Люди Иглера будут на месте к двум тридцати. Если повезет, похитители будут спать.
— Разрисуй морду, — Тони протянул мне тюбик. — Не забудь о веках.
Если услышишь, что кто-то идет по улице, забейся в угол и закрой глаза. Если сделаешь так, то в темноте тебя будет почти невозможно разглядеть. А стоят и ходят, блестя зенками, только тупые козлы.
— Ладно.
— И имей терпение. Тишина — она времени требует.
— Ага.
Он вдруг ухмыльнулся, по-сатанински блеснув зубами на черном лице.
— На фиг годы тренировок, если ни разу в жизни этим не воспользуешься?
Мы вышли из машины на тихую пустынную улочку, и Тони достал из большой холщовой сумки в багажнике свое замысловатое, нежно любимое снаряжение.
Я помог ему залезть в конструкцию из легкого черного материала, придерживая его, пока он просовывал руки в рукава и застегивал «молнию» от пояса до горла.
В этом наряде он уже не казался, как обычно, гибким — теперь это был горбун, блоки питания нелепо бугрились на плечах.
Сама «сбруя» состояла из огромного количества карманов — как вшитых, так и навесных. Все необходимое лежало по карманам, поскольку то, что прикреплялось обычным образом, как альпинистское снаряжение, звякало и стучало, да к тому же отражало свет. Все, что использовал Тони, было матово-черным и по возможности покрыто слегка липкой оболочкой для лучшей хватки. Когда он впервые показал мне свое снаряжение, я был просто очарован. К тому же я почувствовал себя чуть ли не привилегированной персоной — ведь он держал в секрете от большинства партнеров само существование этого снаряжения, так как опасался, что они запретят его использовать.
— О'кей? — спросил он.
Я кивнул. Вроде бы дышать костюм ему не мешал, но мои собственные легкие, как мне показалось, чуть ли не отключились. Ведь он с голыми руками не раз отправлялся туда, где ждала смерть, и, смею вас заверить, грабеж в приморской английской деревеньке по сравнению с этим просто пикник.
Он ткнул в незаметную кнопку где-то у шеи, послышался приглушенный писк; когда включилось питание, писк перешел в слабое шипение, неслышимое в двух шагах.
— Отлично, — сказал он. — Давай сумку.
Я вынул холщовую, сумку из багажника, тихо закрыл и запер дверь машины. И мы — оба в черном — тихонько дошли до угла, где Тони вдруг растворился в темноте и исчез. Я досчитал до десяти, как было условлено, опустился на колени и осторожно, с колотящимся сердцем, впервые окинул взглядом смутно видневшуюся впереди цель.
— Все время сиди на коленях, — сказал Тони. — Часовые обычно смотрят на уровне головы, а не так близко к земле.
Передо мной был заросший сорняком садик, однако я видел его смутно, хотя глаза и привыкли к темноте.
— Передвинься к стене дома, правее, — приказал Тони. — Сложись пополам, голову опусти. Когда доберешься, встань лицом к стене и оставайся в самой густой тени, которую найдешь.
— Хорошо.
Я выполнил его инструкции — никто не окликнул меня, никто не поднял в доме суматоху.
Надо мной на стене я увидел, подняв голову, что-то темное, бесформенное, вовсе непохожее на человека. Никто и не понял бы, что это человек.
