Дик Фрэнсис - След хищника
Наверху загорелся свет, и спустя довольно много времени дверь приоткрылась — на четыре дюйма цепочки.
— Кто там? — раздался голос Джона Неррити. — Какого черта вам нужно в такое время?
Тони подошел поближе, на свет, падающий из приоткрытой двери.
— Это Тони Вэйн.
— Уходите, — прорычал Неррити. — Я же говорил вам...
— Мы привезли вашего ребенка, — без обиняков сказал Тони. — Он вам нужен?
— Что?
— Доминик, — с насмешливым спокойствием ответил Тони. — Ваш сын.
— Я...я... — закудахтал он.
— Скажите миссис Неррити, — сказал Тони. Наверное, она стояла где-то за спиной мужа, поскольку дверь чуть ли не сразу распахнулась, и измученная Миранда выскочила на порог в одной ночной рубашке. Она какое-то мгновение стояла, словно пораженная громом, не смея поверить. Тут я вылез из машины с вцепившимся в меня Домиником на руках.
— Вот он, — сказал я. — Живой и здоровый.
Она протянула руки, и Доминик отцепился от меня и скользнул в ее объятия, уронив коврик. Он обвил ручонками ее шею и обхватил ее ножками, прилепившись к ней, словно пиявка, — казалось, будто два незавершенных тела слились в одно. Никто не произнес ни слова. Спустя мгновение Неррити сказал:
— Лучше вам зайти.
Тони ехидно глянул на меня, и мы вошли.
— Где вы его нашли? — требовательно вопросил Неррити. — Я же не заплатил выкупа...
— Полиция нашла, — сказал Тони. — В Суссексе.
— А...
— В сотрудничестве с «Либерти Маркет», — ровным тоном добавил я.
— А... — Он был в замешательстве, не понимая — извиняться, благодарить или сказать, что был не прав, отказавшись от наших услуг. Мы не стали ему помогать. Тони обратился к Миранде:
— Ваша машина все еще стоит у отеля, но мы привезли все ваши вещи одежду, стульчик и так далее.
Она рассеянно посмотрела на него, поскольку все ее внимание было отдано ребенку.
— Скажите суперинтенданту Райтсворту, что ребенок дома, — сказал я Неррити.
— А...да...
При электрическом свете я сумел рассмотреть Доминика. Это был милый ребенок с красивой головкой и хрупкой шейкой. Мне-то он показался легоньким, а Миранда от его веса отклонялась назад — они словно приклеились друг к другу, — Удачи, — сказал я ей, — Он отличный мальчишка.
Она безмолвно смотрела на меня, как и ее сын. Мы с Тони выгрузили все их пляжные вещи и сказали, что перезвоним утром справиться, все ли в порядке. Неррити захлопнул за нами дверь, выдавив из себя «спасибо».
— Как думаешь, что нам теперь лучше всего сделать? — спросил Тони.
— Останемся здесь, — решительно ответил я. — Покараулим. Тут все еще шатаются неучтенные Терри и Питер, может, кто еще. Мы окажемся полнейшими идиотами, если они вломятся в дом и возьмут в заложники все семейство.
Тони кивнул.
— Никогда не думай, что враг стал добреньким, даже если сдался. Бдительность — лучшая оборона. — Он ухмыльнулся. — Я еще сделаю из тебя солдата.
Глава 14
Денек был тишь да гладь. Мы с Тони на несколько часов заехали в офис и написали совместный отчет, который, как мы надеялись, окажется приемлемым для завтрашнего собрания партнеров. За исключением обмана насчет того, как был освобожден Доминик, мы честно придерживались истины. Как всегда, нетрадиционная деятельность на словах выглядела гладко.
«Мы решили, что ребенок находится на верхнем этаже, — писал Тони, не вдаваясь в детали насчет того, как он пришел к такому решению. — После того как ребенок был освобожден, суперинтендант Иглер пришел к мнению, что он (ребенок) должен быть возвращен родителям как можно скорее, и, соответственно, мы так и сделали». По телефону Иглер успокоил нас:
— Не психуйте. Мы взяли их без сопротивления. Они кашляли и рыдали по всему дому, — в голосе его послышался смешок. — Их было трое. Двое как сумасшедшие бегали по верхнему этажу, искали ребенка, ничего не видя от слез. Они все говорили, что он провалился в люк.
— Вы нашли этот люк? — с любопытством спросил я.
— Да. Под ним была круглая брезентовая труба вроде тех, что используют при авиакатастрофах. Она начиналась у отверстия в половице и вела в чуланчик на нижнем этаже. Дверь чулана была заложена кирпичом и заклеена обоями да к тому же задвинута платяным шкафом. Все было сделано недавно, цемент еще не высох как следует. Короче, они могли спустить мальчика вниз, положить на место половицы и прикрыть ковром, и при обычном осмотре никто ничего не заметил бы.
— А мальчик не погиб бы? — спросил я.
— Думаю, нет. Они вынули бы его, но для этого им пришлось бы разобрать стену.
— Все это довольно грязно, — мрачно проговорил я.
— Не довольно, а очень.
Мы с Тони вписали сообщение Иглера о люке в наш отчет и решили не рассказывать Миранде об этом.
Иглер также сказал, что никто из бандитов не раскололся. Они были упрямы, мрачны и убийственно злы. Никто не назвал своего имени, адреса и не дал никакой другой информации. Никто из них не промолвил ни словечка, которое при правильном подходе можно было бы записать и использовать как свидетельство против них. Выдавали одну похабщину, да и то неохотно.
— Мы отослали отпечатки их пальцев в центральную канцелярию, но пока результатов не получили. — Он помолчал. — Я прослушают ваши записи. Очень любопытно. Я вскрою этих милых устриц и вытрясу из них все, что в них есть, не беспокойтесь.
— Надеюсь, вы вытрясете из них жемчужины, — сказал я.
— Вытрясу-вытрясу, парень.
Ближе к полудню я позвонил Алисии, чтобы отложить условленный ленч, и был немедленно прощен.
— Мне звонила Миранда, — сказала она. — Рассказала, что вы привезли Доминика домой. Она не могла говорить без слез, но на сей раз это были по большей части слезы счастья.
— По большей части?
— Джон и тот полицейский, суперинтендант Райтсворт, настаивают, чтобы Доминика осмотрел врач. Миранда, естественно, не против, но она говорит, что они решили лечить его не потому, что он в плохом физическом состоянии, а просто потому, что он не разговаривает.
— То есть как лечить?
— В больнице.
— Они что, спятили? — с тревогой спросил я.
— Они сказали, что Миранда может поехать с ним, но ей это не нравится. Она пытается убедить их оставить Доминика с ней дома и не беспокоить его несколько дней. Говорит, что уверена, он будет с ней разговаривать, когда они останутся наедине.
Я подумал, что, как только новости о похищении и освобождении Доминика достигнут публики, некоторое время им будет мало покоя, но в остальном ее инстинкт был верен.
— Как ты думаешь, может, тебе удастся убедить Джона Неррити, ссылаясь на собственный опыт, что если они сейчас перевезут Доминика в больницу, где он будет среди чужих людей, то это станет для него страшным потрясением, даже если с ним поедет Миранда? Это только ухудшит дело, но никоим образом не поправит.
Повисло молчание. Затем она медленно проговорила:
— Если бы папа отправил меня в больницу, я бы и вправду спятила.
— Люди иногда творят страшные вещи с добрыми намерениями.
— Да, — негромко сказала она. — Ты дома?
— Нет. Я в конторе. Кстати, насчет ленча. Мне очень жаль...
— В другой раз, — рассеянно отозвалась она. — Я поговорю с Джоном и перезвоню тебе.
Алисия позвонила, когда мы с Тони закончили отчет и он отправился домой предаться заслуженному сну.
— Ты удивишься, но Джон был весьма сговорчив, — сообщила она. Все это сознание собственной важности кануло в Лету. Короче, он согласился дать Доминику некоторое время побыть дома, а я попросила, чтобы Миранда с Домиником завтра утром приехали в Ламборн. Попси такая лапочка. Она сказала, что откроет дом для жертв похищения. Она также приглашает и тебя, и мне кажется... я думаю, что это было бы лучше всего... если бы ты приехал.
— Да, я приеду, — сказал я. — Я очень бы этого хотел.
— Отлично, — ответила она. Затем задумчиво добавила:
— Мне показалось, что Джон был доволен, что Миранды с Домиником не будет дома. Он такой странный. Любой бы подумал, что он должен прыгать от радости, получив сына обратно, но он был почти... раздражен.
— Подумай, каково было твоему отцу, когда ты вернулась домой.
— Да, но... — Она осеклась. — Как же это странно...
— Джон Неррити, — безразлично сказал я, — похож на те пресс-папье в виде стеклянных шариков с падающим снегом, когда их трясут. Весь состоит из клочьев вины, страха, скупости и облегчения, все вокруг кружится в вихре.
После всего случившегося за эти несколько жутких дней требуется время, чтобы эта пурга, так сказать, улеглась и все вернулось на круги своя.
— Я никогда не думала об этом так.
— Он понимает, — спросил я, — что пресса насядет на него так же, как в свое время на тебя?
— Нет, не думаю. А насядет?
— Боюсь, что так. Уверен. Кто-нибудь в Суссексе должен притормозить их.
— Бедная Миранда.
— С ней все будет хорошо. Если снова позвонишь ей, скажи, чтобы она все время интервью крепко обнимала Доминика и все время шептала ему на ухо, что он в безопасности и все эти люди скоро уйдут.
