Назим Зейналлы - В Париж на поминки
− Не могли бы предъявить пропуск.
− У меня нет, я его порвал и выкинул.
− Напрасно выкинули, получается, вы в Москве проживали без регистрации. Мы будем вынуждены вас задержать.
− Не имеете права, я прошёл таможню и нахожусь в нейтральной зоне.
− Ошибаетесь, нейтральная зона вон там, за пограничниками, а здесь мы хозяева. Понял? Посмотрим, как ты улетишь.
Второй офицер продолжил:
− Никуда не отходи. Наряд сейчас вызовем и разберёмся.
Я остановился в центре зала в нерешительности, в мусорном ящике копаться и искать пропуск я не собирался, единственная надежда была на Анара, но и его нигде не было видно. Прошли долгие минуты, пока в толпе не показалась голова Анара, я сильно сжал губы и сделал выдох через нос. Нервы были на приделе.
− Почему вы здесь?
Я молча кивнул в сторону милиционеров.
− Не задерживайтесь, − затем повернулся в их сторону. − А этим цена сто рублей. Я улажу, идите на посадку.
Пройдя пограничников, я вышел на взлётную площадку к самолёту, шёл мелкий неприятный дождь. На трапе, кроме стюардессы с зонтиком, никого не было, увидев меня, она закричала:
− Где второй?
Я застыл в замешательстве у трапа и понял, Фуада нет в самолёте. Где он? Что с ним случилось? Затем, набрав воздух в лёгкие, развернулся, сделал несколько шагов назад и закричал в темноту:
− Фофа… где ты?
Прождав минуту, сделал ещё несколько шагов и увидел слева около металлических конструкций промокшего Фуада.
− Что ты здесь делаешь? − подойдя к нему, выкрикнул я.
Он сделал шаг, молча протянул свои длинные руки и обнял меня. Его трясло.
− Фофа, что с тобой. Ты ждёшь, когда дождь закончится?
− Я не смог…улететь.
− Поэтому и остался?
− За тобой …
− Ты плачешь? Не надо Фофа. Лицо опухнет от слёз.
− Нет, нет всё нормально, нервы сдают. Это я так… от радости.
Затем шмыгнул носом, нагнулся и прижался губами к моему лицу.
− Ты облобызал меня всего. Я весь в твоих слюнях и слезах. Хорошо, что из ушей ничего не льётся.
Фуад молча опустил голову мне на плечо и упёрся орлиным носом в шею.
− Ещё и сопли. Фофа, не сморкайся об меня. Я и так весь мокрый!
Не выпуская меня из объятий, Фуад кулаком вытер нос и постучав по моей спине, сказал:
− Ты совершенно невыносим.
− Я это знаю, а ты что, ждал благодарности?
− Да, и желательно с занесением в личное дело.
Я кивнул.
Мы простояли под ледяным дождём, пока стюардессы снова не начали махать и кричать.
− Перестань меня обнимать, слюнями меня всего зальёшь и кончай вытираться об меня, — сказал я и метнул взгляд в сторону стюардесс. − Мы похожи на двух сентиментальных и выживших из ума педиков.
Фуад откинул голову назад и усмехнулся сквозь слёзы.
− Не вижу ничего смешного. Мне уши придётся чистить от твоих соплей,− поцеловал его в мокрую обросшую щеку и уставшим голосом сказал.− Держи платок и подними кейс, сопливый. Холодно здесь, пошли.
− Ты хотел сказать полетели?
− Хочешь − полетим, хочешь − поедем или пойдём пешком. Как ты хочешь,− сказал я дрогнувшим голосом.
Мы пошли к трапу и поднялись в самолёт. Стюардессы молча проводила нас взглядом, даже не спросив билета. Прошли в полупустой салон, сели в кресла, привели их в почти горизонтальное положение, с блаженством вытянули ноги и, наконец, легли. Самое важное для нас теперь было отоспаться.
− Всё, спим. Надо только попросить, чтобы не беспокоили до прилёта в Баку.
− К приезду, надеюсь, подсохнем.
− Пока ты не спишь, я тебе расскажу, что произошло в доме у Арама. Когда ты на кухне ел чужую колбасу и запивал пивом, в кабинете по непонятной причине вдруг одна из полок отодвинулась, и я увидел дверь. Деревянную, крепко сколоченную дверь, по углам обитую металлическими листами. Я медленно открыл её, увидел сад и… человека на коленях перед магической доской. Самое неожиданное, в этом человеке я узнал себя. Можешь смеяться, но это был я. Затем начал дуть ветер, который становился всё сильнее и под напором ветра дверь захлопнулась. Я только помню, как отлетел на середину комнаты и упал.
− Наверное, головой сильно стукнулся,− улыбнулся Фуад.
− Ты, конечно, можешь не верить, но головой я не ударился, и галлюцинаций у меня не было. Жаль только, что доска сгорела.
− Ты имеешь в виду вот это, − Фуад закатил глаза, открыл кейс и протянул мне магическую доску. − Держи.
− Спасибо.
Я подержал доску в руке, вернул и, оглянувшись, сказал:
− Слушай, я только сейчас в самолёте осознал, что нам угрожало. А не найдут они нас?
− В Баку? Успокойся… наши листки у Октая я забрал… Извини, привычка, − успел сказать Фуад перед тем, как “провалиться” в сон и захрапеть на весь салон.
Мы летели, вытянув ноги вперёд, а глаза упирались в звёздное небо.
Утренний Баку приветствовал нас гулом встречающих и водителей, предлагающих свои услуги. Мы вышли из аэропорта и подставили головы навстречу свежему утреннему ветру. Я вынул мобильник и, наконец, позвонил жене. В телефоне раздался сонный голос Нигяр:
− Рыбак, где ты пропал? Тебя случайно не утащила под воду русалка?
− Нет, что ты. У меня одна русалка, другим не дамся. Мы уже собираемся, только в последний раз ещё и всё.
Рядом остановился старенький “Volkswagen”, из окна высунулась голова и молниеносно исчезла:
− Вас подвести?
− За сколько?
− Нет проблем, могу бесплатно. Одно условие − говорите всю дорогу.
Мы переглянулись и засмеялись. Недолго раздумывая, я протиснулся и сел сзади. Фофа пригнулся, сел спереди и с интересом начал разглядывать водителя.
− Я в аэропорту работаю, механиком. Всю ночь на ногах. Вам куда?
− В центр.
− Всё, поехали. Из Москвы?
− Да, имели “удовольствие”.
Мы выехали на восьмиполосную магистраль Бина − Баку и не спеша двинулись по направлению к городу.
− Как ты сюда помещаешься?
− Я сам маленький. Всего метр пятьдесят. Машина под мой рост.
− Женат?
− Нет, не нашёл ещё её. Вы не думайте, что я маленький и поэтому не женился. У меня были разные женщины, даже такого роста как ты, − и указал на Фуада.
Я прыснул, увидев, как Фуад побагровел, выкатил глаза и начал разворачиваться в сторону водителя. Тот, не обращая внимания, продолжил свой монолог:
− Женщина должна быть одна и на всю жизнь. Такую я себе ищу, и пока не найду, не женюсь.
Затем взглянул на Фуада и уважительно поинтересовался:
− Палец на левой руке… Где? − потом ещё раз взглянув, спросил. − На войне с армянами?
Фуад молча кивнул.
− Знакомое ранение, мина. Суёте свои руки куда попало, вот и результат. Недоумки.
Покачал головой и укоризненно посмотрел на нас. Мы, близкие Фуада, давно не замечали отсутствие фаланги на его безымянном пальце, да и он, по-моему, не очень из-за этого комплексовал.
− Я тоже был там, в разведке. Может слышал, “Малыш”.
Мы от удивления онемели, а Фуад снова кивнул.
− Чего-то вы не очень разговорчивые, мы так не договаривались. Может, мне высадить вас? − спросил он, недовольно морщась.
− Зачем нас высаживать, не надо. Ты же сам рот нам не даёшь открыть, всю дорогу без остановки строчишь как пулемёт.
“Малыш” сделал паузу и повернулся к нам:
− Хорошо, уговорили. Чувствую, вы устали ещё больше, чем я. Проблема есть?
Мы переглянулись и в общих чертах рассказали ему всё, что с нами приключилось. “Малыш” внимательно слушал нас, затем отвёл машину к обочине дороги, и не спеша остановил:
− Нехорошо получается. И как вы собираетесь помочь бедной женщине, вы подумали?
Мы пожали плечами.
− Ты же военный человек, солдат − развернулся он к Фуаду и ткнул ему пальцем в бок, − был на войне, знаешь, надо продумать всё. План действия есть?
Фуад задумался. “Малыш” впился в него горящими глазами, поморщился и сквозь зубы сказал:
− Ты же умный? Я надеюсь…
И голосом, не терпящем возражения, добавил:
− Надо разобраться и составить план!
− У меня есть большая сеть, на крупную рыбу, − предложил Фуад слабым голосом. − Китайская, крепкая, слона выдержит. На крыше нашей бильярдной лежит.
Фуад после развала империи, ввиду отсутствия спроса на художества, некоторое время занимался браконьерством. А бильярдную он выиграл. Это целая история, года три назад у нас во дворе со стороны проспекта появилась шикарная бильярдная на восемь столов. В последний год сюда начали приезжать молодые люди, которые играли в бильярд до утра, но если бы они только играли. Разгорячённые, они после каждого удачного удара устраивали ор на весь двор. Мы неоднократно старались успокоить их. Молодые были вежливы и обещали вести себя тише, но это помогало только на один раз. В следующий раз снова всё повторялось. И тогда мы вызвали на разговор хозяина этой бильярдной, такого же молодого, как и его друзья. Долгая беседа показала, что мы, оказывается, люди, отставшие от жизни и не знаем, что такое жизнь и, в частности, бильярд. Несмотря на все наши уговоры, разгорячённый Фуад вызвал их на бильярдный бой. Условия были самые жесткие, на кону стоял бильярдный зал с одной стороны, с другой, если проиграет, Фуад должен был в течение года ежедневно ночью во дворе мыть их машины. Слух быстро пробежал по ближайшим кварталам, пришли все жители соседних домов. Зал не мог всех вместить и люди стояли вокруг здания, шум стоял страшный. Игра шла насмерть, заключались пари, Фуад выиграл бильярдную и всё, что в ней находилось. Это был праздник нашего квартала. Там же он передал ключи нашему соседу с первого этажа, и теперь в зале бегают дети со всего квартала, а старики играют в нарды. И что главное, ночью тише не стало, но зато Фуад навсегда заслужил любовь и симпатию жителей нашего двора и ближайших кварталов.
