Энн Грэнджер - В дурном обществе
Сабо зашагал в сторону Мейфэра — маленькая подавленная фигурка в слишком большом пальто, которая трусит посередине тротуара. Его окружала атмосфера одиночества и потери, и я поняла, что не давало мне покоя всякий раз, как я смотрела на Сабо. Он по-своему напомнил мне Алби, заблудшую душу, лишившуюся смысла жизни, с разбитым сердцем.
Я зашагала в другую сторону, спеша в метро и домой.
Очутившись дома, я поняла, что больше почти ничего не смогу сделать. Но про Джонти я не забыла. Понимая, что не смогу усидеть на месте, я отправилась его искать, правда, без особых надежд.
Не найдя следов Джонти, я совсем не удивилась. Только понадеялась, что с бедным стариком ничего не случилось и он загрязняет собой окружающую среду где-нибудь в другом, более безопасном для него месте. Я сама не знала, стоит ли сейчас идти в магазинчик Хари и советоваться с Ганом. Потом я вспомнила, что завтра выставка, в которой я в буквальном смысле принимаю участие. Лучше всего избегать Ганеша до тех пор, пока все не закончится.
Страдая от серьезных сомнений относительно всей затеи, я пошла в закусочную к Куряке Джимми. Вопреки всему, я надеялась, что мне скажут: Ангуса неожиданно вызвали домой, в Шотландию, и обещанная выставка не состоится. Внезапно даже ожидание тридцати фунтов не показалось мне достойной компенсацией за то, что придется целый день изображать из себя идиотку.
Глава 12
Конечно, у моей надежды было мало шансов на успех. Они развеялись, едва я вошла в закусочную. Очевидно, Ангус побывал утром у Джимми — мыл пол и так далее. По словам Джимми, он психологически ко всему подготовился, только все время психовал, как бы не завяли овощи.
— Парень ни о чем не может говорить, кроме завтрашнего дня, так он волнуется, — сообщил Джимми. — Думает, что завтра — его большой шанс. Он на тебя рассчитывает, дорогуша. Как и мы все, понимаешь? Уж мы покажем старому врагу!
Он добродушно улыбнулся мне. Видимо, я так или иначе стала объектом чаяний всех шотландцев, во всяком случае проживающих в нашем квартале. Но кое-что сказанное им показалось мне зловещим.
— Овощи? — тупо переспросила я.
— Ну да, он собирается прикрепить их на твой дурацкий костюм. Хочешь чаю или кофе — за счет заведения? Сегодня можешь пить сколько захочешь! Вон, смотри, я повесил объявление: «Бездонная чашка»!
Он показал на стену у себя за спиной: над микроволновкой висел плакат с дымящейся кофейной чашкой и надписью: «Специальное предложение! Бездонная чашка! Всего один вечер! Платите за первую чашку — добавка за наш счет!»
Я с удовольствием пила чай и размышляла над тем, как Ангус собирается прикрепить пару фунтов разных овощей к тонкому трико. Мой костюм обязательно порвется! Оставалась надежда, что Джимми его не так понял. В любом случае не думаю, что мы получаем овощи из джунглей Амазонки.
Джимми ненадолго отошел от меня, чтобы обслужить других посетителей. Кафе постепенно заполнялось народом; начинался час пик. Неужели из-за его «специального предложения»?
— Вечер пятницы, — объяснил Джимми, вернувшись ко мне. — У многих зарплата, и потом, начинаются выходные!
Он начал с бешеной скоростью резать огурец. Нож зловеще мелькал у самых его пальцев, не отрезая их лишь чудом.
— А ты, случайно, не свободна остаток вечера? — Джимми ссыпал ломтики огурца в миску и потянулся за зеленовато-оранжевыми помидорами. — Знаю, завтра у тебя тяжелый день, но сама видишь, я просто с ног сбиваюсь. Кассирша не вышла на смену. Ты не согласишься мне помочь? Я буду стоять на кассе и принимать заказы, а ты последишь за картошкой. Это нетрудно. Салата я наготовил много, видишь? — Он махнул ножом перед самым моим носом. — Ты только раскладывай вначале понемногу на тарелки. Тогда тебе останется только сунуть картошку в микроволновку. Когда она приготовится, положи начинку. У нас новая появилась — тунец с кукурузой, очень хорошо расходится. Я уже все смешал заранее вон в той миске.
Я проследила за направлением, указанным кончиком его ножа, и увидела огромную пластиковую миску, полную неаппетитной бежево-желтой бурды.
— Вот и все! И положишь себе в карман несколько фунтиков, — с притворной скромностью заключил Джимми.
Почему бы и нет? Сегодня я все равно уже ничем не могла помочь Лорен и решила: пусть здесь и не ресторан высокой кухни, работа поможет мне хоть ненадолго забыть о завтрашнем дне.
— Идет, — сказала я.
— Форма висит на вешалке в коридоре, — сказал Джимми. — И не перекладывай сыра!
В десять вечера я ушла от Джимми совершенно без сил. Весь вечер поток посетителей не иссякал, к радости Джимми и моему отчаянию. Доставая горячую картошку, я постоянно обжигала пальцы. Ну а объявление о «бездонной чашке» обернулось настоящим кошмаром. Завсегдатаи, не привыкшие к тому, что у Джимми им что-то предлагают бесплатно, увидели в акции вызов для себя. Они то и дело возвращались и протягивали пустые чашки, решив воспользоваться предложением в полном объеме. Кофеварка шипела, бурлила и бешено плевалась; емкость с чаем пересохла. Зато после закрытия я получила десятку и полфунта оставшегося тертого сыра, который Джимми ссыпал в вымытую коробочку из-под маргарина.
— Сделай себе гренки с сыром к ужину, — великодушно предложил он. — Сэкономь несколько пенни.
— Может быть, завтра, — ответила я.
Еда временно потеряла для меня свою привлекательность. Картошку мне больше никогда в жизни не хотелось видеть. Запах плавленого сыра, подпаленной картофельной кожуры и печеных бобов, казалось, прилип ко мне навсегда даже после того, как я стянула с себя вискозный комбинезон, который Джимми называл «формой». Должно быть, и волосы мои тоже всем этим пропахли. Зато, если Ангус завтра заплатит, как обещал, конец недели у меня с финансовой точки зрения будет вполне обеспечен.
Пока я жонглировала горячей картошкой и раскладывала по тарелкам печеные бобы, на улице прошел дождь. В свете уличных фонарей поблескивали лужи на тротуаре. На улице было сравнительно мало народу и машин тоже немного, но, отходя от закусочной, я услышала, как невдалеке, у меня за спиной, с ревом и кашлем завелся мотоцикл. Радуясь прохладному, влажному ветерку, который овевал лицо, я почти не обратила на мотоцикл внимания.
С низким ревом мотоцикл поравнялся со мной. Ехал он небыстро — тут-то я и поняла, что происходит что-то странное. Почти все байкеры поспешили бы разогнаться на пустой улице. Я вспомнила, что совсем недавно уже слышала рев мотоцикла вдали — после второго визита моего ночного гостя.
Очень не хотелось, чтобы мне мерещились разные ужасы всякий раз, как я высовываю нос за дверь. И все же на всякий случай я решила пойти домой другой дорогой. Я повернула за угол и оставила позади ярко освещенную улицу с пабами, кафе и оснащенными сигнализацией витринами.
Теперь я шагала по пустынным улицам, застроенным жилыми домами. Жильцы задернули занавески и заперли двери, отгораживаясь от ночи и ее опасностей. Единственным свидетельством того, что дома все же были обитаемыми, служило слабое, фосфоресцирующее мерцание телеэкранов на жалюзи. Мои шаги гулким эхом отдавались в пустынном переулке. Я перестала радоваться прохладе и задрожала, когда шею прохватило холодным сквозняком. Ветер подхватывал замасленные бумажные пакеты из-под жареной рыбы с картошкой и пустые контейнеры из фольги и нес их по мостовой. Они пролетали мимо меня, грохоча и дребезжа по неровным плиткам. Время от времени что-нибудь пришлепывалось к моим ногам. Я подняла воротник, сунула руки в карманы, в одном из которых лежала коробочка с сыром, и, опустив голову, прибавила шагу.
Мотоциклетный рев сзади нарушил тихое одиночество, словно дикий зверь, выпущенный на свободу. Если бы я остановилась и развернулась к нему лицом, мне была бы крышка. Инстинкт заставил меня сначала отскочить, а уж потом оглянуться. Я запрыгнула на крыльцо чужого дома, когда мотоцикл пронесся мимо по тротуару. Поток воздуха едва не сбил меня с ног. Мотоциклист низко пригнулся на сиденье; бесформенная фигура в темном шлеме.
— Маньяк! — завопила я ему вслед. — Ты что делаешь?!
Коробочка с сыром выпала из моего кармана и шлепнулась на тротуар.
Вопрос мой оказался и глупым, и ненужным. Он явно собирался меня сбить. Не сбавляя скорости, он доехал до конца улицы. Я отчаянно замолотила в дверь у себя за спиной, понимая, что все бесполезно. Ни один нормальный обыватель, услышав снаружи шум, не откроет дверь среди ночи.
Я спрыгнула с крыльца и побежала назад, к большой улице. Мотоциклист за моей спиной развернулся; взревел мотор — он приготовился возвращаться. Я поняла, что не успею добежать до освещенной и безопасной улицы. Увидев поворот, я нырнула в него. Мотоцикл пронесся мимо. Он двигался быстрее меня, зато уступал мне в мобильности. Ему надо было замедлить ход и снова развернуться, чтобы совершить третью попытку, которая наверняка увенчается успехом.
