KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Детективы и Триллеры » Детектив » Рауль Мир-Хайдаров - Масть пиковая

Рауль Мир-Хайдаров - Масть пиковая

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Рауль Мир-Хайдаров, "Масть пиковая" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Оба они знали, что после плова спиртное не употребляют, больше налегают на кок-чай, но тут никто из них не стал цере­мониться, ссылаться на традиции, ритуал, повод для выпивки представился серьезный. Предложив выпить, хан Акмаль брал как бы тайм-аут, прерывал разговор, ему всегда нужно было время собраться с мыслями, он не отличался молниеносным искрометным умом, как, например, Шубарин, или Миршаб, или тот же прожженный политик Тулкун Назарович.

Разливая коньяк, он искоса посматривал на гостя, словно не доверяя ни ему, ни его словам, потом, словно нащупав ка­кую-то нить, спросил осторожно:

– Если вы отчаялись на такой шаг, как визит в опальный Аксай при вашем служебном положении, наверное, у вас есть вариант, предполагающий выход из того мрачного положения, что вы обрисовали мне? – Долгий, витиеватый вопрос, в нем крылась и угроза, и шантаж («при вашем служебном положе­нии»), хан говорил в своей обычной манере, льстивой и ковар­ной одновременно.

Акрамходжаев потянулся через дастархан и пододвинул к себе тарелку с тонко нарезанными лимонами, хозяин после неприятных сообщений заметно утерял хлебосольность. Про­курор намеренно тянул время, готовил хозяина загородного дома к главной новости, от того, как он ее примет, и зависел успех задуманного Сенатором.

Ответ требовал определенной деликатности, такта, ведь хан Акмаль уже сказал «о моей судьбе за моим дастраханом», прокурор почему-то вспомнил древний обычай у Тимуридов, к чьим предкам аксайский Крез постоянно себя причислял и бахвалился – гонца, доставившего неприятную весть хану, всегда казнили. Сегодня он невольно находился в роли подоб­ного вестника.

– Вариантов-то, к сожалению, – начал он осторожно, – уже, считай, нет. Вашим делом занят следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР, помогают ему коллеги-следователи из КГБ, они настолько остерегаются утечки информации, что даже я мало чем располагаю по ваше­му делу, кроме того, что сказал. Вы, наверное, знаете, кого уже успели арестовать и в Ташкенте, и в областях, и можете представить, в каком свете они выставили вас и вашего друга Шарафа Рашидовича. Ну тому ни холодно ни жарко, он на том свете, и пусть земля ему будет пухом, но теперь все стрелы, как я вижу, сосредоточены на вас, тем более, сделав себе харакири, ушел из жизни каратепинский хан, а Анвар Абидович Тилляходжаев решил признанием и покаянием вымолить себе жизнь, и он, видимо, вас не щадит, вы ведь с ним долго сопер­ничали…

– Сволочь! – вырвалось вдруг зло у Иллюзиониста. – Однажды я ударил его плетью и сожалел об этом долго, теперь жалею, что не забил его до смерти! – прозвучало как взрыв, короткий и мощный, хана впервые за весь вечер прорвало, но он тут же затих, сник. Враз опали крутые плечи под тонким шелковым халатом, и тяжело опустилась бритая голова, всем видом он выказал смиренность судьбе и обстоятельствам, и прокурор подумал, что подоспел момент сказать главное.

– Выход один. Вам нужно уезжать, пока не поздно.

– Куда? – раздался покорный голос аксайского Креза, притупивший внимание прокурора.

– Ну тут варианты есть, и даже на выбор, – воодушевился гость, – вам подойдут районы с компактным проживанием узбекского населения, а такие оазисы есть в Южном Казахста­не, Чимкентской, Джамбульской и даже Алма-Атинской обла­стях, на всей территории Таджикистана, включая и столицу Душанбе, есть такие места и в Киргизии, особенно в Ошской области, есть поселения в Туркмении, особенно их много вблизи Хорезма и Чарджоу. Там вы не будете ощущать ото­рванности от своих корней, снимается языковый барьер, вам будет понятна психология и образ жизни вашего окружения, эта та самая среда, где вы сумеете незаметно раствориться. Есть и крайний вариант, пока идет война в Афганистане и Термез прифронтовой город, я могу переправить вас через Амударью, или, как говорят военные, – через речку, контрабандистами эта дорога хорошо освоена. Там более двух мил­лионов узбеков живут кучно, и оттуда вам не заказана дорога ни в одну мусульманскую страну, где обитают сунниты, в Тур­цию, например, или Кувейт, а может, даже в Саудовскую Ара­вию со священной Меккой. Но этот путь, я должен сразу оговориться, обойдется вам недешево.

– Ну, вариант с Афганистаном снимем сразу, я хотел бы умереть на своей земле, там я пропаду с тоски. А в остальных случаях пойду дорабатывать до пенсии куда-нибудь завхозом или ночным сторожем? – убаюкивал бдительность Сенатора обладатель двух Гертруд,

– И это я предусмотрел, – клюнул на удочку хана Акмаля гость. – Я приготовлю вам не только новый паспорт с какой-нибудь традиционной для восточных народов фамилией, но и пенсионную книжку, все на законных основаниях, это в наших силах. Оформим небольшую, скромную, как у большинства трудящихся, пенсию. Заранее приглядим вам приличный дом с хорошей усадьбой, и переждете-пересидите всю эту пере­стройку, гласность где-нибудь в тиши. Если же что-то изме­нится в жизни страны, как рассчитывают многие уважаемые и авторитетные люди, вернетесь из изгнания живым и невреди­мым назло своим врагам.

– Неплохая идея, неплохая, по крайней мере звучит убе­дительно, – сказал Иллюзионист, расправив плечи и при­ободрившись. – Давайте-ка, Сухроб-джан, выпьем еще, я что-то протрезвел от всех ваших сообщений.

Выпили. Прокурор вновь долго и тщательно закусывал, давая возможность разговориться хозяину дома, судя по лицу о чем-то лихорадочно соображавшему. На разговор он оказал­ся пока не настроен, а вот вопросы прозвучали резонно.

– А зачем вам, Сухроб-джан, преуспевающему функционе­ру, попавшему в струю нового времени, нового мышления, пытаться спасти меня, или, говоря юридическим языком, уве­сти от ответственности? Зачем вам этот риск? В изгнании, или, точнее, в бегах, я вряд ли смогу вам чем помочь. Отчего такая забота, когда все от меня отвернулись, бросили на про­извол судьбы, как вы выразились? Ведь даже сам Первый, не­когда спасший меня и кому я помог подняться на этот пост, не протягивает мне руки помощи, наверное, считая, что я уже со­всем обреченный. Какие же планы у вас и кого вы представляе­те?.. Ни один из ныне сильных, как я уразумел, для вас не ав­торитет, не интересен, и вряд ли в вашей перспективе для ко­го-то из них есть место. И опять напрашивается вопрос – по­чему ваш выбор пал на меня, человека из старой затасканной колоды, представляющего самую черную ее масть – пиковую?

«Ничего себе тугодум, – подумал прокурор, – вопросы в лоб и требуют таких же прямых ответов, иначе не поверит, по­думает ловушка какая-нибудь».

Сухроб Ахмедович закурил сигарету, чтобы иметь паузу для обдумывания ответов, и не спеша, но твердо начал, как бы продолжая давно выношенную мысль:

– Вы правы, ваши наблюдения поразительны, я действи­тельно не ставлю ни в грош никого из тех, кого вы назвали, хо­тя они до сих пор на коне. Скажу больше, раз уже пошел такой прямой и откровенный разговор, если я не ставлю в один ряд с ними Тулкуна Назаровича, к которому все-таки испытываю симпатию, то в моих планах на дальнейшее нет места даже для него, иначе бы я согласовал с ним визит к вам, все это отрабо­танный пар, заигранная колода, вчерашний день, они продви­гались и работали в иной обстановке, в ином времени, к кото­рому при любых переменах возврата больше нет. Большинст­во из них не знало настоящей борьбы в жизни, конкурентно­сти, им все досталось на блюдечке с голубой каемочкой: кому по родству, кому по землячеству, кому по происхождению, ко­го-то из них сажали на пост те или иные люди, подобные вам, чтобы иметь наверху своего человека, а точнее, марионетку. Сегодня они в такой растерянности, в какой не пребывает ни один слой населения. Они озабочены одним: как выжить, как сохранить привилегии, ничего не меняя. А чтобы что-то пере­страивать, надо иметь мысли, знания, желание, – а они привыкли к руководящим указаниям сверху на все случаи жизни, а готовых рецептов новой жизни не оказалось ни у кого. И день ото дня становится очевидным, что священные для них догмы давно мертвы. И послушание, оказывается, не есть главная добродетель, требуется инициатива, мысль, суждение и высказанное вслух, желательно публично, собственное мне­ние, все то, что еще вчера порицалось и подавлялось. Конечно, еще многие по привычке важничают, молчаливо хмуря высокие лбы, выдавая импотентность за воздержание, да сроки-то неумолимо проходят, как ни оттягивай конец, становится оче­видным, кто есть кто и кому какая цена. Разве в такой ситуа­ции им до вас, Акмаль-ака, каждый форсирует ближайшие планы, рвет последнее, что можно еще урвать из кормушки: квартиру, машину, дачу – для себя, детей, впрок, на всякий случай, вот чем сейчас они заняты, им ли до судьбы Арипова, до судьбы Отечества? Могу ли я рассчитывать на таких людей?

Гость, сбрасывая пепел сигареты, украдкой глянул на хо­зяина дома, какое впечатление производит на него его эмоци­ональная речь, но по отрешенному лицу хана было трудно что-либо понять, но в том, что он слушал внимательно, Сенатор не сомневался, и лениво смеженные веки говорили не о безразли­чии, наоборот, наверняка он прятал глаза, боясь прежде време­ни выдать свое отношение к разговору.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*