Рауль Мир-Хайдаров - Двойник китайского императора
Обзор книги Рауль Мир-Хайдаров - Двойник китайского императора
Мир-Хайдаров Рауль
Двойник китайского императора
Рауль Мир-Хайдаров
Двойник китайского императора
Часть I
Едва закрылась дверь за Махмудовым, хозяин кабинета нервно нажал ногой педаль сигнала, и тут же на пороге появился ухмыляющийся помощник.
-- Что скалишься?.. -- зло оборвал его секретарь обкома. -- Налей скорее выпить -- замучил, гад.
Помощник тенью скользнул за перегородку, где архитектор умело разместил комнату отдыха -- там находился вместительный финский холодильник "Розенлеф".
Анвар Абидович вышел из-за стола и прошелся по просторному кабинету, обдумывая только что закончившийся разговор.
-- Словно вагон цемента разгрузил, -- сказал он мрачно и, разувшись, пробежал по длинной ков-ровой дорожке до входной двери и обратно не-сколько раз, потом бросился на красный ковер и долго энергично отжимался. Он гордился своей фи-зической силой и, бывая в глубинке, охотно вклю-чался на праздниках в народную борьбу -- кураш -- и редко проигрывал: не растерял ловкости и сно-ровки, отличавших его смолоду. Отжавшись, он так и остался сидеть на ковре, только по-восточному удобно скрестил ноги; помощник поставил перед ним медный поднос с бокалом коньяка и тонко нарезанными лимонами -- он понимал хозяина без слов. Выпив коньяк залпом, как водку, жадно за-кусил лимоном и сказал:
-- Небось и ты издергался, все ждал: вот вбегу по звонку, а иноятовский зять на ковре ползает, слюни распустив, детей просит пожалеть...
Помощник, каким-то чутьем угадав желание хо-зяина, наливает бокал еще раз до краев, хотя оши-бись -- умоешься коньяком, да еще отматерит, ска-жет злобно: спаиваешь?
Анвар Абидович второй бокал пьет уже не то-ропясь, смакуя, -- в чем-чем, а в коньяке он пони-мает толк и всякую дрянь не принимает, помнит о здоровье. Наверное, ему надоедает смотреть снизу вверх, и он приглашает помощника присесть рядом, приготовив и себе небольшую рюмку.
"Значит, понесло шефа на философию", -- думает помощник тоскливо.
-- Слез Махмудова сегодня не удалось увидеть ни тебе, ни мне. Крепкий мужик, побольше бы таких, а то уже неинтересно работать: не успеешь прикрикнуть -- тут же в штаны наложат, дышать в кабинете нечем.
Осмелев после выпитого, помощник вставляет свое:
-- Зачем мучились, изводили себя? Оформим дело, и концы в воду: и судья подходящий есть, и прокурор на примете, только и ждет, как бы вам угодить, а материалов у меня на всех припасено с десяток, на выбор, -- и, довольный, громко смеется, обнажая полный рот крупных золотых зубов.
-- Если бы я жил твоим умом, Юсуф, давно бы сам в тюрьме сидел, -говорит мирно хозяин кабинета и поднимается.
Помощник торопливо подает туфли, и, пока лов-ко завязывает хозяину шнурки, Анвар Абидович тер-пеливо объясняет ему:
-- Если всех толковых пересажаем, кто же ра-ботать будет, область в передовые двигать, -- с теми, за кого ты хлопочешь, дорогой мой Юсуф, комму-низма не построишь, век в развитом социализме прозябать придется.
Вернувшись за стол, он продолжает:
-- А Махмудова не в тюрьму надо упечь, как ты предлагаешь, а к рукам умно прибрать следует. Хотя и трудное это дело, как я понял теперь, с характером, гордый человек. Тут ведь такая хитрая штука: нужно, чтобы он верой и правдой и нам служил, и государству. С обрезанными крыльями он мне не нужен, потому и не резон мне отбирать у него район. Да и народ, как я думаю, за него горой стоит.
Ты ведь знаешь: сам Акмаль Арипов не решается в открытую отнять у него какого-то жеребца, а за деньги тот не продает -- подсылал аксайский хан подставных лиц. Большие деньги предлагал, а Мах-мудов ни в какую, говорит: не для утехи держу чистопородного скакуна, а для племенного конеза-вода, и, мол, цена ахалтекинцу -- сто тысяч долларов. Акмаль уже год бесится, говорит: я ему пятьдесят тысяч наличными предлагаю, а он о ста тысячах для государства печется!
Анвар Абидович просит налить боржоми и, вы-пив, продолжает:
-- А я всякий раз подзуживаю Акмаля, говорю: а ты приди к нему со своими нукерами, как ты обычно поступаешь, и забери коня бесплатно. Нет, отвечает мне Арипов, не унести моим нукерам, да и мне самому ноги из района Махмудова. Больно народ его любит, уважает, Купыр-Пулатом называет, пойдет за ним в огонь и воду. А ты, Юсуф, пред-лагаешь посадить такого орла, говоришь, нашел про-дажных судью и прокурора. Нет, народ дразнить не стоит, он знает, кто чего стоит...
Видя, что помощник приуныл, Анвар Абидович говорит примирительно:
-- Не расстраивайся, Юсуф, посмотрим, чья возьмет: я тут кое-что придумал, не отвертится Купыр-Пулат, будет ходить в пристяжных. Бумагам, что ты добыл на него, цены нет, дорогой мой. -- И, заканчивая беседу, добавляет: -- Давай выпьем еще по одной, поеду-ка я после обеда отдыхать в одно место... -- Приятная мысль, видимо, пришла ему неожиданно, и он хитро улыбается; улыбается и помощник. -- Умаял меня твой Купыр-Пулат, -- го-ворит секретарь обкома и разливает на этот раз коньяк сам: чувствуется, поднялось настроение. Вы-пив, возвращается к прежнему разговору -- видимо, он крепко занимает его. -- Если выйдет по-моему, подарю я махмудовского жеребца Арипову, вот уж обрадуется аксайский хан.
-- А если не получится? -- вырывается невольно у помощника -- он чувствует момент для коварных вопросов.
Вопрос не ставит хозяина кабинета в тупик. За-крывая сейф, он небрежно роняет:
-- Вот тогда и сгодятся твои дружки -- судьи и прокуроры...
И, довольные пониманием друг друга, они долго и громко смеются.
Помощник убирает поднос с остатками "Варцихи", бокалы и собирается уйти тайным ходом. Есть вход со двора, из сада, прямо в комнату отдыха -- через него проводит он к Анвару Абидовичу людей, связь с которыми хозяин кабинета не хотел бы афишировать, ну и женщин, конечно. Но шеф ос-танавливает его, словно читает мысли своего по-мощника, которого держит при себе уже лет двад-цать, с тех пор, как стал в глухом районе секретарем райкома.
-- Действительно Нурматов уехал в Ташкент на совещание? -- спрашивает он нехотя.
-- Я все проверил, Анвар Абидович, угадал ваше желание: он сейчас в прокуратуре республики на совещании по вопросу о случаях коррупции и взя-точничества в органах милиции.
-- Он что, делится там опытом? -- И оба пры-скают со смеху, и неуверенность шефа пропадает.
-- Впрочем, если бы Нурматов был в Заркенте, разве он вам помеха, мешал когда-нибудь? -- скаб-резно улыбается помощник.
-- Пошлый ты человек, Юсуф, -- мягко журит хо-зяин. -- Родственник он мне все-таки, и не забывай, кто я, -- мораль, традиции блюсти следует.
Помощник, обходя красный ковер стороной, поки-дает кабинет, раздумывая, сказать ли ожидающим в приемной, что секретаря обкома после обеда не будет и лучше прийти завтра, но в последний момент передумывает и молча скрывается за тяжелой дубовой дверью с надраенной медной табличкой "Ю.С. Юнусов" -апартаменты у них с шефом напротив.
Анвар Абидович поднимает трубку прямого те-лефона: хоть и не положено по чину начальнику областного ОБХСС Нурматову иметь двузначный но-мер, а он распорядился установить, уравнял с членами бюро, двух зайцев убил сразу. Вроде возвысил свояка, поднял его авторитет, и для себя удобство: раньше Шарофат от безделья вечно на городском висела, не дозвонишься, а этот всегда свободен, пять аппаратов, один даже в ванной велел поставить -- не любит он ждать. С другого конца провода тотчас слышится капризный голос Шарофат:
-- Забыл свою козочку, заркентский эмир?
Анвар Абидович говорит ласковые, нежные слова, у него и голос изменился сразу, но тут же не-ожиданно переходит на прозу жизни, спрашивает, есть ли в доме обед, и, получив ответ, обещает быть через час. Положив трубку, он связывается по внутреннему телефону с обкомовским поваром и заказывает обед; знает, что через полчаса все будет аккуратно уложено в машине -- выездное обслуживание шефа для того не внове.
Помощник с утра, еще до прихода Махмудова, принес кипу бумаг на подпись, а он не успел ут-вердить и половину и в оставшиеся полчаса, пока внизу лихорадочно пакуют в корзины обед, хочет покончить хоть с этим делом. Он вяло пробегает глазами одну бумагу, вторую, но сосредоточиться не удается, а цену своей подписи он знает, оттого и отодвигает красную папку в сторону. Слишком утомительным, нервным оказалось и для него еди-ноборство с секретарем райкома Махмудовым.
Осенью, накануне массовой уборки хлопка, вы-звали Пулата Муминовича Махмудова в область на пленум. Дело обычное, ежегодное, и Пулат Муминович никак не думал, что после этой поездки в Заркент у него начнется иной отсчет жизни. После заседания его разыскал помощник первого секретаря обкома и просил не уезжать, а утром явиться на прием. О чем предстоит разговор, какие цифры следует, как обычно в таких случаях, подготовить, тот не сказал, неопределенно пожал плечами и уда-лился. Но и тут Пулат Муминович не подумал, что разговор будет касаться его лично -- со дня на день он ждал торговую делегацию из Турции, со-биравшуюся закупить крупную партию каракулевых овцематок. Вызов он связывал с купцами из Стам-була, знал слабость первого лица в области -- любил тот приезды иностранных гостей, не избегал возможности пообщаться с прибывшими в Заркент по туристическим визам знаменитостями, а уж встре-чать официально, как хозяин, бизнесменов из-за рубежа, когда предвидел большую прессу, и даже зарубежную, с обязательной фотографией, где он на переднем плане показывал какое-нибудь передо-вое хозяйство, тут уж тщеславный коротышка Тилляходжаев, которого за глаза называли Наполеоном, все дела отодвигал в сторону.
