Наталья Александрова - Волшебный компас Колумба. Неизвестный шедевр Рембрандта
Кристофоро вернулся на постоялый двор, но не мог ни есть, ни спать от пережитого волнения.
Неужели и на этот раз ему не удалось добиться поддержки? Неужели и на этот раз он не смог заразить знатного и богатого господина своей уверенностью в победе?
Весь следующий день прошел в напрасном ожидании.
Кристофоро не находил себе места от волнения, он ходил взад-вперед по своей комнате, как дикий зверь в клетке.
Только на третий день его нашел слуга герцога.
– Извольте отправиться со мной, сударь! – проговорил он высокомерно, как будто сам был герцогом, и препроводил Кристофоро к карете.
Карета была странная – без пышного герцогского герба, с плотно закрытыми окнами. Кристофоро сел на заднее сиденье, лошади бодро побежали вперед.
Из-за того, что окна были закрыты, Кристофоро не видел, куда его везут. Ехал он довольно долго. Наконец копыта лошадей зацокали по камням, карета остановилась.
Дверцы кареты распахнулись. Кристофоро вышел и огляделся по сторонам. Он находился во внутреннем дворе какого-то большого замка. Мимо то и дело проходили люди – слуги с озабоченным видом несли тюки и ящики, знатные господа проходили с видом одновременно высокомерным и озабоченным.
К нему приблизился господин в черном камзоле, сдержанно поклонился и проговорил:
– Извольте следовать за мной, сударь!
Они вошли в мрачное каменное здание, поднялись по широкой лестнице и оказались в длинном коридоре, стены которого были увешаны ткаными коврами с изображением сражений с маврами и дорогим оружием. Пройдя некоторое время по этому коридору, провожатый остановился, распахнул дверь и проговорил звучным и красивым голосом:
– Дон Кристобаль Колон из Генуи!
Кристофоро сделал шаг вперед и оказался в большой комнате, ярко освещенной десятками свечей в серебряных канделябрах. Посреди этой комнаты стояла женщина лет сорока в строгом черном платье. Ее гордо посаженную голову украшала небольшая рубиновая диадема, шею обвивало ожерелье из розового жемчуга. Лицо ее было некрасивым, но умным и выразительным. Весь ее облик дышал подлинным величием и благородством.
Кристофоро показалось, что он где-то ее уже видел.
Тут он заметил простые кипарисовые четки, которые дама перебирала своими удивительно красивыми руками, и понял, что это – та самая донна Хуана, которая присутствовала при его разговоре с герцогом Медина Сидония.
Дама внимательно посмотрела на Кристофоро, чуть заметно улыбнулась ему и проговорила своим глубоким, приятным, берущим за душу голосом:
– Рада видеть вас, дон Кристобаль! Надеюсь, вы пребываете в добром здравии.
Затем она повернулась и сказала с мягкой почтительной интонацией, как подобает разговаривать достойной благовоспитанной синьоре со своим супругом:
– Это тот самый мореход из Генуи, о котором я говорила вам, мой друг!
Только сейчас Кристофоро увидел второго человека, присутствовавшего в комнате. Это был мужчина среднего роста, немного сутулый, с выразительным смуглым лицом и яркими глазами. Он был облачен в строгий черный камзол, отделанный серебром.
Тем не менее, несмотря на свое властное и выразительное лицо, этот мужчина казался лишь тенью своей жены. Неудивительно, что Кристофоро не сразу увидел его, войдя в покои. Тем не менее теперь он узнал этого человека, поскольку несколько дней назад видел его во главе большого отряда рыцарей, возвращавшихся из Андалузии. Это был господин Фердинанд, король Арагона. Но тогда дама рядом с ним, назвавшаяся при прошлой их встрече донной Хуаной – госпожа Изабелла, королева Кастилии и Леона…
Кристофоро почувствовал гордость и волнение: он стоял сейчас перед самыми могущественными государями христианского мира, перед властителями, под чьей властью объединилась вся Испания, и кому повелитель всех христиан, папа римский Александр VI даровал титул католических королей!
– Я говорила вам о нем, мой друг. Дон Кристобаль обещает найти западный путь в Индию, обещает привести нас к богатствам этой сказочной страны.
Король пристально взглянул на Кристофоро, чуть прищурился, как будто оценивал его достоинства и недостатки, затем повернулся к своей венценосной супруге и проговорил:
– Я помню, вы говорили мне о нем. Однако сейчас у меня есть более важные дела, чем морские прогулки. Вы знаете, мой друг, сейчас идет битва за Гранаду, последний оплот мавров на священной земле Испании, и больше ничего для меня сейчас не важно. Мой долг короля и христианина повелевает мне сосредоточиться только на этом. Возможно, позже, когда мы победим и изгоним мавров с нашей земли, у меня найдется время для проектов вашего итальянского друга.
– Мой друг, – почтительно отвечала донна Изабелла, – то, что предлагает нам дон Кристобаль – вовсе не увеселительная морская прогулка. Это путь к сокровищам, что дадут нам возможность собрать и вооружить самое могучее войско в христианском мире. Кроме того, в тех далеких землях мы сможем утвердить святой животворящий крест, принести тамошним жителям истинный свет христианской веры. Неужели эта цель не кажется вам достойной вашего королевского величества?
– Позже, все позже! – отмахнулся король. – Сейчас для меня важнее всего Гранада!
Он резко развернулся и направился к неприметной двери в глубине комнаты. На пороге он, однако, остановился и, чтобы смягчить свою резкость, проговорил:
– Извините, мой друг, я должен вас покинуть: меня ожидают рыцари, которые должны сегодня же отправиться в Андалузию, где их ждет священная война с неверными.
С этими словами король покинул покои.
Едва дверь за ним затворилась, донна Изабелла шагнула навстречу Кристофору и проговорила мягким, снисходительным тоном:
– Извините, дон Кристобаль, мой супруг озабочен судьбой Гранады, поэтому он не может думать и говорить ни о чем другом. Я же хорошо понимаю, как важно для всех нас ваше предложение. Короткий западный путь в Индию, возможно, даже важнее для Испании, чем Гранада. Откладывать вашу экспедицию нельзя. Если это не сделаем мы – это сделает португальский король или еще кто-то из христианских государей. Но тогда сказочные богатства Индии достанутся не нам, не Испании…
– Я поражен вашей мудростью, государыня! – почтительно проговорил Кристофоро.
– Какая там мудрость, – отмахнулась королева. – Это простой здравый смысл. Так толковый крестьянин постарается не уступить соседу плодородное поле или тучное пастбище.
Она ненадолго замолчала, будто что-то обдумывая, затем продолжила:
– Беда только в одном, дон Кристобаль. Война в Андалузии истощила нашу казну, сейчас у нас нет денег на такую серьезную экспедицию. То есть, возможно, их и хватило бы – но тогда моему супругу нечем будет платить своим солдатам, а он на это никак не может пойти. Вы только что видели, как он настроен.
Кристофоро почувствовал, как земля уходит у него из-под ног.
Только что он был на седьмом небе от счастья: его проектом заинтересовалась католическая королева, могущественная государыня… Казалось, вот-вот и все его мечты осуществятся, но вдруг – такой неожиданный поворот! У великой королевы нет денег!
Кристофоро опустил голову и, забыв все правила этикета, шагнул к двери.
– Постойте, дон Кристобаль, мы еще не закончили! – в голосе королевы прозвучало явное недовольство.
Кристофоро опомнился, повернулся к ней с поклоном.
– Я сказала, что в королевской казне нет денег, – повторила донна Изабелла. – Но это не значит, что я отказываюсь от вашего предложения. Ведь у меня есть то, что досталось мне по наследству от матери – мои драгоценности, мои украшения! Я продам или заложу их, чтобы собрать средства на вашу экспедицию!
Второй раз за прошедший час Кристофоро почувствовал, как мир переворачивается. Только что он был близок к отчаянию – и вот благодаря этой великой женщине к нему снова вернулась надежда.
– Да, моих драгоценностей должно хватить, – повторила королева. – Сейчас мы узнаем, сколько можно за них выручить.
Королева хлопнула в ладоши, рядом с ней появилась камеристка, светловолосая девушка в синем платье.
– Люсия, распорядись, чтобы сюда принесли сундук с моими украшениями, и попроси прийти дона Исаака.
Служанка поклонилась и исчезла.
Через несколько минут двое дюжих слуг внесли в комнату окованный медью сундук и поставили его перед королевой. Еще через несколько минут в комнату поспешно вошел высокий пожилой человек с ухоженной бородой, в длинном черном камзоле, с шелковой ермолкой на седых волосах.
