Наталья Александрова - Крест командора
– Ну что у вас тут случилось? Опять поцапались? На пять минут нельзя вас одних оставить!
– Полька вазочку разбила! – выпалил Гришка.
– Твою вазочку разбила! – подхватил Мишка.
– Какую еще вазочку? – переспросил Сергей, откладывая ложку.
– Ты кушай, кушай, Сережа, а то суп остынет, – проговорила Валентина фальшиво-примирительным голосом.
– Да что такое случилось? – гаркнул Сергей, приподнимаясь.
– Ты ее все время защищаешь, – ледяным голосом произнесла Валентина, закрывая суповую кастрюлю крышкой, – вот и получи результат своего воспитания!
– В чем дело-то?
– Твоя дорогая дочь, между прочим, разбила твой кубок и хотела свалить на детей!
– Мой кубок? – Ахнув, Сергей вскочил из-за стола и бросился в соседнюю комнату.
Через секунду он влетел обратно красный от возмущения и подскочил к Полине:
– Как ты могла?! Мой кубок, мой спортивный трофей… единственная вещь, которой я дорожил…
– Нет, папа, не я… – пролепетала Полина, отстраняясь, – они… близнецы…
– Ты слышишь? – трагическим голосом проговорила Валентина. – Она совсем завралась! Не останавливается перед тем, чтобы свалить собственный проступок на невинных детей! Вот к чему приводит твое постоянное попустительство!
– Да что же это? – с тоскливой злостью выкрикнул Сергей. – Никакого уважения в собственном доме!
– Каждый раз, когда я говорила, что она злая, неблагодарная девчонка, ты вставал на ее сторону!
– Но правда же не я… – повторяла Полина.
– Всякое может случиться, но имей смелость признаться! Имей мужество сказать правду! – рявкнул Сергей. И с размаху ударил ее по лицу.
Полина отлетела в сторону. Лицо горело, как от ожога.
Но гораздо сильнее болело что-то внутри, что-то, о чем еще сегодня утром она не подозревала.
Ее никогда не били, а уж тем более он, отец… Полине было непереносимо больно! Она не могла вынести такого унижения… Не могла больше оставаться в этом доме…
Она схватилась за пылающее лицо и вылетела прочь из квартиры.
Часа два Полина ходила по городу, не разбирая дороги, сжимая кулаки и глотая злые, горькие слезы.
Заметив, что на нее оглядываются прохожие, постаралась взять себя в руки, успокоиться. Впрочем, успокоиться было невозможно, но Полина постаралась хотя бы, чтобы на лице не читались так отчетливо все ее эмоции.
Устав бесцельно бродить по улицам, она села на скамейку возле Дома культуры, прикрыла глаза. И все равно перед нею все еще стояло красное от гнева лицо отца, неприязненно поджатые губы Валентины.
Вернуться к ним она не могла.
Что делать? Куда идти? Пойти к единственной подружке Верочке Кольцовой? Но сегодня воскресенье, дома Верочкины родители, Ксения Романовна начнет выспрашивать, переглядываться с мужем, любопытно блестя глазами… Только не это!
Ко всему прочему, у Полины подвело живот от голода – к обеду она не прикоснулась, а за завтраком выпила только чашку молока. У Верочки ее хотя бы покормят…
– Девушка, не хотите выпить хорошего вина? – раздался вдруг рядом с ней гнусавый вкрадчивый голос.
Полина открыла глаза, испуганно оглянулась.
Рядом с ней на скамейке сидел потертый тип лет пятидесяти – прилизанные сальные волосы, падающие на воротник несвежей рубашки, маленькие бегающие глазки, плечи, усыпанные перхотью. Увидев, что Полина посмотрела на него, он придвинулся, шумно сглотнул, поправил воротник.
– Я живу очень близко, – проговорил вполголоса, – у меня есть хорошее вино, колбаса…
Полина увидела совсем рядом его руку с короткими пальцами, густо поросшими вьющимися рыжими волосами, и почувствовала тошноту, отвращение. И еще жуткий, животный страх.
– Ну что же вы, девушка? – тянул мерзкий тип. – Пойдемте ко мне, выпьем вина, послушаем иностранную музыку… А можно даже кино посмотреть. Очень интересное кино! – Он выразительно подмигнул ей и еще немножко придвинулся, всего на несколько сантиметров.
Вот так и выглядят настоящие маньяки – вкрадчивый голос, сальные волосы, сильные короткопалые руки… И ведь еще немного – и она может дойти до такой степени отчаяния, что пойдет с ним куда угодно, прекрасно понимая, чем это кончится!
Полина вскочила со скамейки, бросилась прочь, а сзади еще доносился разочарованный голос:
– Куда же вы, девушка? А как же вино, и кино, и музыка?
Она бежала несколько кварталов, потом устала, перешла на шаг. Навстречу попалась соседка, Вероника Павловна. Увидев Полину, приостановилась, удивленно спросила:
– Ты куда, Поля?
– В магазин… – ответила девушка вполголоса.
– В какой магазин? – переспросила та. – Разве нет ближе? И что ты в таком виде…
Но Полина уже прошла мимо, свернула за угол, чтобы не видеть знакомых лиц, не слышать никаких вопросов, а самое главное – ничего на вопросы не отвечать…
Она быстро шла еще несколько минут и вдруг остановилась, огляделась по сторонам.
Блуждая по городу, она забрела на пустырь неподалеку от железнодорожной станции. На краю пустыря стояли заколоченные здания заброшенных пакгаузов, между ними притулился чей-то дровяной сарай. Невдалеке, возле поросших крапивой и бурьяном запасных путей, разлеглась стая бездомных собак. Некоторые собаки дремали, некоторые почесывались или зевали, широко открывая пасть. Крупный рыжий пес, который, видимо, был вожаком сообщества, приподнял морду и уставился на Полину долгим внимательным взглядом.
Опасливо взглянув на стаю, Полина медленно повернулась и пошла обратно.
Ее дорога пролегала мимо пакгауза. Свернув за него, Полина увидела группу парней и девчонок, которые пили пиво и лениво переговаривались, расположившись на крыльце.
Это были совсем молодые ребята, скорее подростки, и в их свободных позах, во взглядах и словах, которыми они перебрасывались, было что-то, что делало их похожими на бездомных собак.
В центре группы полулежал рослый парень с темными длинными волосами и едва проступающей над верхней губой темной полоской усов. Полина вспомнила, как один раз видела его возле школы, а Верочка шепотом сообщила ей, что это известный в городе хулиган Кеша Ломоть.
– Эй, ты куда торопишься? – крикнул Кеша, заметив Полину.
Не отвечая, девушка прибавила шагу. За спиной раздался чей-то смех.
– Я тебе говорю! – повторил парень. – Ты что – глухая?
– Она не только глухая, она и слепая! Делает вид, что не видит нас! – раздался визгливый девичий голос.
Полина еще прибавила шагу, потом перешла на бег, понимая, что этого делать нельзя, нельзя показывать свой страх, но не имея уже сил остановиться. Вслед ей понеслись свист и улюлюканье.
Полина поспешно завернула за какой-то сарай, еще за один… и испуганно попятилась: перед ней оказалась та самая стая бездомных собак, которую она видела возле путей.
– Не беги, – услышала она вдруг совсем рядом негромкий спокойный голос.
Обернувшись, увидела Кешу. Парень стоял у нее за спиной и чуть заметно улыбался, скривив тонкую щеточку усов.
– Не беги, – повторил он. – Звери этого не любят, могут наброситься всей сворой.
Рыжий пес, вожак, смотрел на Полину с тем же насмешливым интересом, что и Кеша. Рядом с ним вертелась небольшая черная собака. Она поглядывала на людей, негромко рычала, вздыбливая шерсть на загривке и показывая клыки.
– Пойдем. Только не спеши, а то они разозлятся, – повторил Кеша.
– А вы? – спросила Полина, окинув его долгим оценивающим взглядом.
Кеша был рослый, широкоплечий, темные волосы лежали неровной свободной волной. А глаза его – темные, то ли насмешливые, то ли угрожающие – чем-то походили на глаза собачьего атамана.
– Не бойся, мы не покусаем! – усмехнулся парень. – По крайней мере, пока я не рассержусь. – И добавил совсем другим тоном: – Пива хочешь?
– Хочу! – неожиданно для самой себя согласилась Полина.
Кеша протянул ей банку, и они зашагали рядом.
На крыльце пакгауза их появление приняли довольно спокойно, только одна девчонка, рыжая и коренастая, с россыпью крупных веснушек на носу, что-то недовольно проворчала. Но Кеша взглянул на нее исподлобья, и та затихла.
Полина глотнула еще пива, и ей стало море по колено.
– А у вас пожрать что-нибудь есть? – спросила она, почувствовав новый приступ голода.
– Прямо ресторан тебе здесь! – фыркнула рыжая.
Но Кеша прикрикнул на нее и протянул Полине пачку чипсов.
– Потом еще что-нибудь достанем, – пообещал он.
От чипсов есть захотелось еще больше, но это было уже неважно. Важно было, что можно никуда не идти, ни о чем не думать. Новая компания показалась ей привычной, своей, она смеялась шуткам, хотя не всегда их понимала. И ее вроде бы признали, приняли, только рыжая все еще фырчала недовольно.
День склонялся к вечеру, но никто и не думал расходиться. Наоборот, все словно оживлялись, как будто чего-то нетерпеливо ждали. Реплики становились все оживленнее, но Полина их совсем не понимала.
