Диана Бош - Тигр всегда нападает сзади
– Может, это был какой-нибудь экстравагантный олигарх? Отдохнул там в одиночестве, дал встряску гормонам и отправился восвояси.
– А если нет? Перед тем как исчезнуть, он подавал какие-то знаки. Помнишь, я говорил тебе о луче, похожем на гигантского солнечного зайчика?
– А вдруг это вовсе не то, что кажется?
– Тогда я должен убедиться в этом сам.
– Ну вот что, я тебя никуда одного не отпущу. Если уж погибнем – так вместе. Все равно я тут одна долго не выдержу.
– Хорошо, собирайся.
В глубине души Алану очень хотелось, чтобы Кира отправилась с ним. Но просить ее об этом он бы никогда не стал.
Утром следующего дня они, захватив с собой воды и немного еды, погрузились в лодку.
Путь был неблизкий, в океане предстояло провести как минимум часа три.
Кира не могла справиться с охватившим ее нервным возбуждением. Она беспрестанно болтала, смеялась и задавала Алану массу вопросов о нем самом, о его детях. Он сдержанно улыбался и, как мог, удовлетворял ее любопытство.
– А знаешь, – вдруг грустно сказала она, – ты хороший человек, и тебе обязательно должно повезти.
– А ты?
– Я – нет. Я плохая. Равнодушная, трусливая и лживая. Да, я вру, представляешь? Когда боюсь сказать правду, обязательно нафантазирую чего-нибудь.
– Все врут, когда боятся говорить правду.
– Да, – грустно согласилась Кира. – Но не все боятся.
Алан, не переставая грести, внимательно посмотрел на нее, на ее бледные щеки и лихорадочно горящие глаза, и сокрушенно покачал головой.
– Кажется, я знаю, в чем дело.
– Я маргинальный элемент с хорошо маскируемой умственной отсталостью?
– У тебя нервное истощение, и если ты не перестанешь грызть себя изнутри, то сляжешь.
Кира промолчала. Она зачерпнула рукой воду, посмотрела, как капли стекают с ее пальцев вниз. Тут же в памяти возник Лес. Он бил молотом по раскаленному металлу, и мышцы на его спине и руках перекатывались буграми. Потом он повернулся, и улыбка белозубо сверкнула на его чумазом, перепачканном копотью и гарью лице.
Кира вздрогнула и умылась океанской водой.
– Уже скоро, – сказал Алан. – Причалим с восточной стороны острова. Там я разглядел небольшую лагуну.
* * *Остров оказался даже больше, чем тот, на котором жили Кира и Алан. Некоторое время они шли, пробираясь сквозь заросли и внимательно осматриваясь. Что именно искал Алан, Кире стало понятно, когда он крикнул:
– Есть!
Из гладко отполированных листов железа, представляющих собой, вероятно, обшивку корабля, было сложено некое подобие вогнутого зеркала. Похоже, именно им островитянин и подавал сигналы, надеясь, что их увидят и придут на помощь.
Еще через полтора часа поисков они нашли и его хижину. Мужчина, лежавший на самодельном ложе, выглядел плохо. Глаза его ввалились, худые восково-желтые щеки были покрыты седой щетиной, а заострившийся нос торчал, как киль корабля.
Убранство хижины было небогатое – связки сушеной рыбы да Библия.
– Сэр, вы слышите меня? – Алан похлопал человека по щекам, пытаясь привести его в сознание, потом двумя пальцами, большим и указательным, оттянул веко и посмотрел склеры глаз. – Есть реакция на свет, зрачок сузился. Давайте, Кира, перенесем его в нашу лодку: тут ему оставаться нельзя. Нам тоже здесь делать нечего.
Кира с готовностью подхватила ноги мужчины, потом опустила их обратно на лежанку. Бросилась к Библии и сунула ее себе под мышку.
– Зачем? Будет его тяжело нести, книга станет мешать.
– Если эта Библия оказалась с ним в такой нищете, значит, она ему дорога, – возразила Кира, перекладывая Библию за пояс брюк.
Мужчина, не отрывая глаз, вдруг что-то пробормотал и хрипло закашлялся.
– Живой, – удовлетворенно кивнул Алан, – и жить, надеюсь, будет.
* * *Обратный путь показался Кире намного короче. Она старательно закрывала от солнца лицо мужчины и прислушивалась к его бормотанию. В какой-то момент ей показалось, что она расслышала русское слово, но потом в его речи опять почудились английские и французские слова.
– Что с ним? – спросила Кира Алана, когда он внимательно осмотрел пациента.
– Лихорадка. Похоже, он не слишком хорошо питался: тургор кожи снижен, подкожно-жировая клетчатка полностью отсутствует. Род деятельности – что-то связанное с морской службой.
– Пират? – нервно хихикнула Кира. – Это откуда стало известно, тоже по состоянию организма?
– Он в бреду говорил некоторые, ну, очень специальные слова. Я в детстве мечтал о дальних странствиях, зачитывался книгами о моряках.
– Вязал морские узлы, кричал команды с «капитанского мостика»…
– Да. Откуда ты знаешь?
– Догадалась. Все мы в детстве, когда мечтаем о чем-нибудь, погружаемся в свой вымышленный мир. Счастлив тот, кто сумел не разрушить его, а достроить.
– Я видел судно на берегу. Думаю, этот моряк именно на нем попал на остров.
– Интересно, а где ж команда? Он же не мог быть на нем один.
– Вот придет в себя, надеюсь, тогда и узнаем.
* * *Глаза у найденного моряка оказались темно-стальными, как море в непогоду. Однажды, когда Кира была уверена, что он спит, и занималась своими делами, он вдруг окликнул ее.
– Привет, – хриплым голосом по-английски поприветствовал ее он. – Ирландка?
– Нет. Я русская, – ответила она, поворачиваясь.
Он вдруг засмеялся, запрокинув голову и прижав кулаки к лицу. Когда он убрал руки, глаза его были мокры от слез. На чисто русском языке он произнес:
– Бог внял моим молитвам. Я хотел перед смертью услышать из чужих уст русскую речь.
Глава 16
Спустя еще две недели. Конец июля
– Мой отец посадил сад. Он мечтал, что я продолжу его дело, когда вырасту. А я рвался в море. Мне снились паруса, соленые брызги волн…
Странник хотел сесть, чтобы получше видеть Киру, но она пресекла его попытку:
– Вам нельзя вставать. Доктор не разрешил.
– Ерунда, я все равно не жилец, – он повернулся на бок и лег поудобнее, – закончил школу и поступил в мореходку. Тебе интересен мой рассказ?
– Да, очень.
Он недоверчиво покосился на нее и надолго замолчал, глядя в пространство рассеянным взглядом.
– Как вас зовут? – она решилась нарушить молчание. – Давайте познакомимся. Я – Кира.
– «Госпожа», значит, – улыбнулся он, – а я – Вианор. Это значит – «путник», «посланник». В православном монастыре по святцам так нарекли. Как в воду глядели, так и носит меня всю жизнь.
– А до этого вас как звали?
– Владиславом. Но я уже отвык от своего прежнего имени. Да и за границей меня так никто не величал, все больше коротко – Владом. Не любят иностранцы русские имена выговаривать. Правда, они и свои-то сокращают до кличек: Ник, Рик, Чип. Слушай, ну не выкай ты мне, договорились? А то мне скрючиться хочется от этого холодного «вы» и куда-нибудь уползти.
– Хорошо. А как ты оказался на чужбине, Влад?
– Вианор.
– Хорошо, Вианор.
– По воле бога очутился. Это очень давно случилось. Я тогда совсем молодым офицером был, на учебном судне работал. Преподавал. Общежития не имел, так на корабле и жил. Как-то раз ночью, сидя в каюте, задремал. На вахте дело было, да… И вот снится мне, значит, сон. Говорит со мной голос, будто бы старческий, женский. Сказала мне эта женщина вот что: скоро СССР не будет, все республики отделятся, будут жить бедно и воевать между собой. Но в России жизнь наладится, начнут строить церкви, народ станет верить в бога. И США тоже исчезнут. Они будут долго воевать с желтой расой.
– По религиозным мотивам?
– Нет, по какой-то другой причине. Я тогда до конца не понял, а сейчас уже и не вспомню, что именно услыхал. Последний президент у них будет темнокожий. Он попробует на месте ферм строить колхозы и копировать СССР. Потом богатые американцы свои заводы переведут в другие страны. Белые люди эмигрируют – уедут на родину своих предков, а их дома займут люди из Латинской Америки. Потом США распадутся на отдельные маленькие страны… Вот что сказала она мне. Я проснулся потрясенный. Записал все в дневнике, но сон все равно не отпускал. И я поделился им с вахтенным механиком. Просто взял и рассказал ему все…
Вианор задумался, глядя в пространство. По лицу его пробежала тень воспоминаний, наверное, он в это время видел тот свой корабль, механика и себя совсем молодым.
– Сколько вам тогда было лет? – уточнила Кира.
– Двадцать три. Сейчас думаю – пацан совсем. А тогда мне казалось, я уже так много прожил и очень много знаю. В людях не разбирался совсем. Думал, механик – мой друг. А он тут же все растрепал. Представляете, что было дальше?
– Думаю, у вас возникли неприятности.
– О, вы молоды, Кира, не помните тех времен. Неприятностями это можно с очень большой натяжкой назвать. Это было крушением всей моей жизни. Меня судили. Прокурор просил дать три года лишения свободы по статье за антисоветскую агитацию и пропаганду. Но мне повезло. Судья отнесся ко мне снисходительно, не найдя в моих действиях большой крамолы. Отсидел шесть месяцев в следственном изоляторе, после суда освободили. Да… – он помолчал, переживая, – срока-то я не получил, но погнали меня отовсюду. Я стал изгоем.
