Дик Фрэнсис - Игра без козырей
— Утром, — сказала женщина. — Потом он еще раз приходил, прямо перед вами, принес веревку и сказал, что скоро вернется с плакатом.
Значит, пока зеркало поднимали на дерево, мы с Чико сидели в кустах и ничего не заметили. И потом человек пришел, чтобы определить правильное положение зеркала против солнца. В два часа. Время, когда завтра будет третий заезд. Важнейший в соревнованиях. Кому-то из жокеев свет ударил бы прямо в глаза.
Белый флаг — зеркало немного влево, оранжевый — немного вправо, нет флагов — найден правильный угол.
Завтра, после того как у открытого рва случится катастрофа, он придет и наклеит на стекло плакат, и самые тщательные поиски ничего не обнаружат. Еще одно несчастье на ипподроме Сибери. Погибшие лошади, затоптанные жокеи. «Мистер Уитни, не посылайте больше моих лошадей в Сибери, это просто какое-то проклятое место, всегда там что-нибудь случается».
Я ошибался в одном: религиозный плакат должны были наклеить не на следующий день.
Глава 13
— По-видимому, вам лучше войти в дом, — вежливо предложил я пожилой паре. — А мы сами объясним человеку, который идет сюда, что сделали с его зеркалом.
«Папа» посмотрел на дорожку, ведущую от шоссе, обнял жену за плечи, словно защищая ее, и пробормотал:
— Э-э... да.
Они двинулись к дому, когда в ворота входил крупный мужчина со складной алюминиевой лестницей и большим рулоном бумаги под мышкой. Минутой раньше я услышал скрип шин его фургона, скрежет тормоза, стук хлопнувшей дверцы и дребезжание алюминиевой лестницы, когда он вытаскивал ее из машины. Чико тихо скорчился на дереве, наблюдая за происходящим.
Я стоял спиной к солнцу, которое светило прямо в лицо человеку, входившему в сад. Его физиономия никак не ассоциировалась с религиозной деятельностью, а напоминала скорее лицо боксера-тяжеловеса: мощное, как скала, и жестокое, как у профессионального убийцы.
Он подошел ко мне прямо по траве, бросил на землю лестницу и спросил:
— Что здесь происходит?
— Зеркало, — ответил я. — Его придется убрать.
Глаза у него сузились, тело напряглось.
— На нем будет плакат, — рассудительно начал он, взмахнув бумажным рулоном. Внезапно рулон полетел в сторону, и он бросился на меня.
Борьба длилась недолго. Он собирался ударить меня в лицо, но в последний момент всадил оба кулака мне в живот — ему пришлось здорово нагнуться. Скорчившись от боли, я схватил лестницу и с размаху врезал ему по коленям.
Земля заходила ходуном, когда он рухнул, как колосс. Он перекатился на бок, его пиджак распахнулся. Я рванулся вперед и выдернул револьвер, выглядывавший из его подмышечной кобуры. Револьвер легко поддался, но громила отбросил меня в сторону. Я снова упал и распластался на траве. Он встал на четвереньки, нашел в траве револьвер и ухмыльнулся. Потом вскочил, будто распрямившаяся пружина, и с удовольствием пнул меня в бок. Тут же отпрыгнув назад, он направил на меня ствол револьвера.
Чико яростно закричал. Боксер повернулся и шагнул к дереву, только сейчас заметив второго противника. Выбирая цель, он отдал предпочтение тому, кто еще был способен сопротивляться. Теперь он целился в Чико.
— Лео! — крикнул я. Ничего не произошло. Я попытался еще раз: — Фред!
Тяжеловес чуть повернул ко мне голову, и в этот момент Чико спрыгнул на него с высоты десяти футов.
Раздался выстрел, и день снова разлетелся на сверкающие, искрящиеся частички. Я лежал на земле, прижав колени к подбородку, и тихо стонал, проклиная себя за то, что вечно лезу не в свои дела.
Привлеченные шумом обитатели бунгало вышли в садики и с удивлением смотрели через забор на происходившее. Пожилая пара, в саду которой мы устроили кавардак, с побледневшими лицами стояла у окна, раскрыв рты от изумления. Здоровяк собрал слишком много зрителей для убийства.
Чико уступал ему в размерах, но был почти равен по мастерству. Когда они сцепились, я, скорчившись, пополз по тропинке к воротам садика. Исход битвы нетрудно было предугадать, и следовало отрезать Фреду путь к отступлению.
Боксер тяжело бежал по тропинке. Увидев меня, повисшего на воротах, он поднял револьвер. Но сейчас вокруг было полно людей, зрители смотрели из окон всех домов. В жгучей ненависти он взмахнул револьвером у меня над головой, но я избежал удара, отпустив стойку ворот и прижавшись к земле. Теперь меня защищала от его ботинка металлическая решетка забора.
Громила протопал по тротуару, хлопнул дверцей фургона, и тот исчез в облаке пыли.
По тропинке сада, пошатываясь, шел Чико. Из его разбитой брови сочилась кровь. Он выглядел встревоженным, но не расстроенным.
— Мне послышалось, будто ты говорил, что чертовски хорошо дерешься? — поинтересовался я у него.
Он подошел и опустился на колени рядом со мной.
— Будь ты проклят! — Он провел пальцами по своему лбу и вздрогнул.
Я усмехнулся.
— А ты убежал, — фыркнул Чико.
— Разумеется.
— Погоди-ка... — Он взял у меня из рук маленький фотоаппарат. — Только не говори мне, что ты его... — Лицо у него расплылось в дьявольской улыбке.
— А разве в конечном счете мы не за этим сюда пришли?
— Сколько?
— Четыре раза его и два — фургон.
— Сид, ты положил меня на обе лопатки! Сдаюсь.
— Прекрасно, только подожди...
Я откатился в сторону и извергнул к корням живой изгороди то, что осталось у меня в желудке от завтрака. К счастью, крови не было. Я сразу почувствовал себя лучше.
— Сейчас я пригоню сюда фургон Марка Уитни, чтобы забрать тебя, — решил Чико.
— Ничего подобного, — запротестовал я, вытирая рот платком. — Сейчас мы вернемся в сад за домом. Мне нужна пуля.
— Это на полпути к Сибери. — Чико забрал у меня платок и вытер разбитую бровь.
— Опять будешь спорить?
Я ухватился за ворота и со второй попытки выпрямился. Мы одарили зрителей успокаивающими улыбками и направились в сад за домом.
Осколки разлетевшегося зеркала покрывали всю лужайку.
— Влезь на дерево и посмотри, нет ли в нем пули. Она попала в зеркало и, может быть, застряла в стволе. Если нет, мы прочешем весь сад.
На этот раз Чико воспользовался алюминиевой лестницей.
— Наконец-то повезло! — крикнул он сверху. — Она здесь.
Я наблюдал, как он перочинным ножом аккуратно вырезает из участка ствола, прежде закрытого зеркалом, сплющенный кусок свинца. Затем он спустился вниз и положил мне на ладонь пулю. Я осторожно спрятал ее в маленький карман на поясе брюк.
Пожилые супруги, словно две черепахи, выползли из бунгало. Разумеется, они были напуганы и ошеломлены. Чико предложил им снять с дерева остатки зеркала. Он быстро собрал их в кучу и отнес в мусорный бак.
Немного подумав, Чико поднял с укрытой на зиму клумбы плакат. Он развернул его, и мы оба не могли удержаться от смеха.
Благословенны кроткие, ибо они наследуют землю.
— У кого-то из них весьма развито чувство юмора, — сказал Чико.
Несмотря на его сопротивление, мы вернулись на наш наблюдательный пункт в кустах дрока.
— Тебе еще мало? — ворчал Чико.
— Патруль появится здесь только в шесть, — напомнил я. — А ты сам говорил, что сумерки — самое подходящее время, если они решили сделать какую-нибудь гадость.
— Но они уже сделали одну попытку.
— Им ничто не мешает поставить еще одну ловушку, сюрприз, — возразил я. — Тем более что штука с зеркалом, даже если бы мы не заметили его, не очень надежна Она слишком зависит от солнца. Да, знаю, по радио передали, что будет хорошая погода. Однако одно-единственное проплывшее облако может все испортить. Уверен что у них в запасе есть и другие фокусы.
— Очень оптимистично, — проворчал Чико.
Он повел Ривелейшна вдоль дороги к фургону, чтобы спрятать его там, и долго не возвращался. Вернувшись, он сказал:
— Я обошел всю конюшню, и хоть бы одна душа остановила меня и спросила, мол, как ты сюда попал? У них что, вообще нет никакой охраны? Уборщицы ушли домой, а в столовой стряпала какая-то женщина. Она сказала, что я пришел слишком рано, обед будет готов к половине седьмого. Вокруг трибун пусто.
Солнце почти спустилось к горизонту, к вечеру становилось прохладно. Мы мерзли и ежились в свитерах.
— Ты догадался, что зеркало установлено, еще до того, как начал прыгать через барьеры, — заметил Чико.
— Это было вполне вероятно, вот и все.
— Но ты же мог спокойно ехать вдоль ограды параллельно шоссе и заглядывать в каждый сад, как мы и сделали потом. А ты вместо этого зайцем скакал по ипподрому.
— Все правильно, — вяло улыбнулся я. — Я же говорил тебе: поддался искушению.
— Псих. Ты же должен был знать, что упадешь.
— Разумеется, я не знал. Зеркало могло не сработать так эффективно. Но всегда полезно проверить теорию на практике. И кроме того, я хотел проехать по скаковой дорожке. У меня было бы отличное оправдание, если бы меня остановили. Это было грандиозно. И заткнись.