Екатерина Лесина - Кольцо златовласой ведьмы
– Мужчина, – вздыхала Туфания, глядя в окно, она всегда менялась после его ухода, становилась суше, старше и некрасивее. Гас некий невидимый огонь внутри, из-за которого Тео готова была простить отцу все его недостатки. Пусть бы он остался чуть дольше, пусть бы вовсе поселился в их доме или же забрал матушку в дом собственный.
Матушка его дочке показывала – издали, строго-настрого запретив Тео подходить к нарядному особняку, который выделялся среди прочих какой-то особой роскошью. И Тео подумала, что, если Арриго так тратится на сад, на садовника, на статуи, которые этот сад украшают, на кареты и экипажи, на слуг и служанок, то отчего бы ему не потратиться на матушку? Разве она запросила бы многого?
Им хватило бы небольшой комнаты, которых в доме было неисчислимое количество…
– Он не может, деточка, – Туфания глядела на дочь с нежностью. – Что скажут о нем люди? Что граф Арриго привез в дом любовницу и дочь, которая рождена была во грехе. Его репутация погибнет, а твой брат…
…Тогда Тео впервые узнала о существовании брата. И ей показалось жуть до чего несправедливым, что матушка и она вынуждены жить в тесном старом доме, а ее неведомый брат – в особняке.
И Арриго признал его! Сделал наследником…
– В этом мире все не просто. – Матушка, догадываясь о том, что мучает ее порывистую, горячую дочь, в жилах которой явно кипела гордая кровь Скуэро, пыталась по-своему утешить ее. – У мужчин здесь своя роль, а у женщин – своя. Порою мужчины несправедливы и жестоки, однако их сердце тоже возможно смягчить…
…только не сердце Арриго.
Когда Тео осмелилась спросить, может ли она увидеть брата – ее вело скорее любопытство, нежели некий расчет, – он впал в ярость.
– Забудь! – крикнул Арриго и отвесил ей пощечину. Тео никогда никто не бил по лицу, и эта пощечина показалась ей не столько болезненной, сколько обидной.
Тео убежала наверх и спряталась, а отец ругался с матерью, точнее, он кричал…
– Как ты могла? Ты клялась, что будешь молчать. Паоло – мой и только мой сын!
– А Тео – твоя дочь!
– Не знаю, что ты задумала, но я не позволю тебе, слышишь, испортить жизнь моему сыну!
– Я его родила. И как я могу испортить ему жизнь? – Матушка говорила спокойно, но каждое ее слово ранило Тео. Почему получилось так, что отец любит ее брата, но не ее?
– Так же, как испортила мне. Почему ты не отдаешь кольцо? Где оно? Верни его, и забудем о том, что было. Я куплю тебе дом где-нибудь в другом городе, и мы…
Матушка умрет, если он ее бросит. Тео закусила губу, проклиная себя за глупый вопрос. Это из-за нее сейчас Арриго злится.
– Нет.
– Ты – ведьма!
– А ты – клятвоотступник. – Холодный тон матери был непривычным для слуха Тео. – Не ты ли дал слово моей бабушке, что исполнишь любую ее просьбу? Не ты ли, желая спасти свою никчемную жизнь, поклялся, что назовешь меня своей женой, что будешь оберегать и любить меня? Не ты ли, когда исчезла ламия, сбежал, не желая исполнять обещание? – Ох, не следовало матушке произносить подобных слов. – Ты обвиняешь меня в том, что оказался способен любить? Или в том, что я, про́клятая, полюбила тебя?
– Твоя любовь – ложь!
– Это тебе так легче думать, иначе как заглушить голос совести, славный граф Арриго? Но посмотри, разве просила я у тебя хоть что-то? Разве требовала денег? Нарядов? Украшений? Разве вынуждала тебя исполнить обещание, хотя, Господь видит, я могла бы это сделать. И ты бы назвал меня своей женой перед Ним и людьми. Но нет, я годами мирилась с ролью любовницы! Я ловила твои взгляды, твои слова, искала твоей нежности, ничего не прося взамен. Я отдала тебе сына. И родила дочь, не осмелившись просить даже того, чтобы ты признал ее! И вот теперь ты упрекаешь меня? В чем, Арриго?
Он ушел, и Тео подумала, что он уже никогда больше не вернется. Она долго не решалась спуститься к матери… она не плакала. Сидела, разглядывая собственное отражение в зеркале, и видела, что она – старая, уже не такая красивая, как прежде, и что прежней ее и вовсе не осталось.
– Любовь – опасная игра, девочка моя, – сказала матушка, обнимая Тео. – Мужчины много обещают, но редко держат свое слово.
– Он вернется?
– Вернется. Он не способен не вернуться, а я не способна от него уйти. В этом – наше проклятие.
Тогда матушка рассказала ей о кольце, строго-настрого запретив Тео касаться его или же рассказывать кому-то о тайнике. Помимо кольца, показавшегося Тео самым обыкновенным, в тайнике лежала еще и книга.
– Это твое наследство. – Матушка позволила ей книгу открыть и прочитала первый рецепт, написанный на тайном языке. – Запомни, деточка: деньги могут украсть, а вот твои знания никто и никогда не похитит. Мне следовало раньше взяться за твою учебу.
Тео старалась учиться. Арриго же вернулся. И все стало почти таким, как прежде…
В тот день Тео, не находя в себе сил сидеть на месте, сбежала из дому. Она пронеслась по пыльным улочкам, нисколько не боясь заблудиться среди них, и остановилась лишь у знакомого особняка. Что Тео искала здесь? Она не могла бы сказать.
Просто пришла.
Смотрела.
На кованую ограду, сквозь которую оказалось легко проникнуть, на сад, на слуг, таких важных, будто они сами – господа…
На юношу с золотыми волосами, который читал толстую книгу. Юноша был прекрасен, как ангел. И Тео, прячась в тени розового куста, смотрела на него и не могла насмотреться. Неужели вот он – ее брат?! И, если так, тогда отцовский гнев понятен. Разве в Тео есть хоть капля этой неземной красоты? Утонченности? Благородной крови?
Ничуть. Она обыкновенная…
– Что ты здесь делаешь?
Должно быть, она чересчур сильно задумалась и утратила осторожность. Впрочем, вопрос юноши ее не испугал. Человек, столь чудесный, ко всему – одной с нею крови, не способен причинить ей вред.
– Ты кто?
– Теофания, – сказала Тео и зачем-то добавила: – Твоя сестра.
Он рассмеялся, громко и легко, так, как смеется тот, кто никогда не ведал горя.
– Девочка, у меня нет сестер.
– Есть! – Тео топнула ногой, теперь, когда главное было сказано, она желала, наконец, избавиться от тайн, окружавших всю ее жизнь. – Ты ведь Паоло, сын графа Арриго? А я, Теофания, – дочь графа Арриго. И рождены мы от одной матери. Вот только меня он не признал.
– Дитя, ложь – это великий грех. Ты не ведаешь, о чем говоришь. Моя мать мертва.
– Жива!
Ну почему не желает он слушать Тео?
– Ее зовут Туфания, почти как меня. И она держит косметическую лавку. Они давно любовники. Много-много лет. И, если не веришь мне, спроси у него. А лучше – приходи. Все соседи знают, зачем господин Арриго заглядывает в наш дом…
Не верит. И сомнение в синих глазах его ранит больнее пощечины Арриго. Тео не нужна ни ему, ни графу… и плевать! Прежде чем он успел задать ей какой-то вопрос, она сбежала.
Тем же вечером в доме появился отец. Он ничего не сказал, но ударил Тео по лицу, и так сильно, что она отлетела к стене.
– Тварь болтливая! Знаешь, что она сделала?!
– Отойди.
Тео никогда не видела матушку в гневе. Сердитой – да. Разочарованной. Печальной. Всякой, но не гневной. Ее глаза потемнели, а лицо исказила преотвратительная гримаса.
– Она пошла к Паоло и все ему рассказала!
– Паоло – ее брат…
Тео сжалась в комок, проклиная и себя, и светловолосого ангела, который не умеет молчать… конечно, она сама сказала, чтобы он задал вопрос отцу, но не думала, что Паоло и правда пойдет к графу. И вообще, почему все – так?
Он там, а Тео – здесь. У него сад, слуги и роскошные наряды… и отец его любит. А Тео – лишняя!
– А ты подумала, что будет с ним, если она опять раскроет рот? Если этот слух дойдет… на его репутации навек останется пятно!
– Если бы ты действительно заботился о его репутации, то поступил бы со мной, как благородный человек.
Матушка оттеснила Арриго и присела рядом с Тео. Теплая ладонь ее коснулась щеки дочери.
– Не плачь, моя дорогая, он этого не стоит…
– Я не позволю ломать жизнь моему сыну!
– Нашему.
Арриго этого не слышал. Он покинул дом, громко хлопнув дверью.
– Вставай, милая, – матушка подняла Тео. – Нам надо уходить. Боюсь, что твой отец способен исполнить свою угрозу…
