Дик Фрэнсис - Испытай себя
— Я и не сомневаюсь в этом, инспектор.
— У меня у самого три дочери, — вздохнул он, — и подобного рода дела мне более всего не по душе.
Мы вышли из машины перед фасадом роскошного особняка в георгианском стиле, где жили Фиона и Гарри.
— Никогда не стройте предположений, не имея на то достаточных оснований, — рассеянно проговорил он, будто бы давая мне совет. — Вам наверняка известны два пресловутых слова, которые произносят полицейские, когда у них разваливается дело?
Я покачал головой.
— «Я предполагаю», — улыбнулся он.
— Никогда не забуду.
Он мягко взглянул на меня и в своей спокойной манере предложил наконец зайти в усадьбу Гудхэвенов.
Как оказалось, в доме была одна Фиона, которая открыла нам дверь кухни. Одета она была в темно-голубой сшитый на заказ костюм и белую шелковую блузку, на шее болтались золотые украшения, ноги — в черных туфлях на высоком каблуке; я сразу же почувствовал, что она куда-то торопится.
Когда она увидела меня, на лице ее появилась извиняющаяся улыбка:
— Джон, — сказала она, — чем обязана вашему визиту? Я собираюсь на обед. Может быть, поговорим позже?
— M-м… — замялся я. — Со мной старший инспектор Дун из полицейского участка долины Темзы. Вместе с ним констебль Рич.
— Полиция? — озадаченно спросила она. Она не могла скрыть сильнейшую тревогу.
— Что-нибудь случилось с Гарри?
— Что вы, что вы, с Гарри все в порядке. Впрочем, не совсем так. Речь идет об Анжеле Брикел. Она нашлась.
— Анжела?.. Я рада. Где же она пропадала?
Я удивился находчивости Дуна, который своим молчанием дал ей возможность понять, — что все обстоит не так просто и ей явно придется выслушать неприятные известия.
— Бог мой, — промолвила Фиона. — Неужели она мертва?
— Да, боюсь, что так, мадам, — кивнул Дун. — Я вынужден задать вам несколько вопросов.
— Да, конечно… но, — она взглянула на часы, — может быть, чуть позже? Это не просто обед, я приглашена на него в качестве почетного гостя.
Мы все еще стояли на пороге кухни. Без лишних слов Дун протянул ей карточку и спросил, знает ли Фиона изображенного на ней мужчину.
— Разумеется. Это Гарри, мой муж. А рядом с ним моя лошадь Гвоздичка. А где вы взяли эту фотографию?
— Из сумочки погибшей девушки.
Лицо Фионы исполнилось добротой и жалостью:
— Анжела так любила Гвоздичку.
— А нельзя ли мне прийти, когда ваш муж будет дома? — предложил Дун.
— Конечно, приходите, — с облегчением вздохнула Фиона. — Сегодня вечером после пяти или завтра утром. Завтра он будет… м-м… примерно до одиннадцати. Пока, Джон.
Оставив дверь открытой, она влетела в дом, чтобы тут же выйти через другую дверь, закрыть ее, подбежать к нам, затворить дверь кухни, сунуть ключ под валун («Эге!» — неодобрительно сказал про себя Дун), вскочить в свой БМВ и с развевающимися волосами махнуть на прощание нам, рукой.
— Если бы вам нужно было описать ее одним словом, — обратился ко мне Дун, — то какое бы вы выбрали?
— Непробиваемая.
— А вы не полезли за словом в карман.
— Она и на самом деле такова. Непоколебимая.
— А долго ли вы ее знаете?
— Как и других, примерно десять дней.
— Гм, — промычал Дун. — В отличие от вас у меня не будет десяти дней, чтобы жить в их обществе. Позвольте вновь спросить вас, что это за люди? В присутствии полицейского многие начинают вести себя неестественно.
— Фиона не лицемерила. Да и никто из тех, с кем вы разговаривали сегодня утром, не лицемерил.
— Пожалуй. Но я не со всеми встречался. Однако есть такое понятие, как родственная верность… Я читал судебные отчеты о том процессе, прежде чем приехать сюда. Здесь в округе верность своим — это не пустой звук, согласитесь? Непоколебимая, непробиваемая, ведь так?
Внешне Дун выглядел невзрачно, а его певучий беркширский акцент действовал на окружающих обезоруживающе, однако за обликом размазни скрывался внимательный и умный наблюдатель. После этих его слов я внезапно поверил тому, в чем сомневался раньше: он, несомненно, доводил до логической развязки большинство своих дел.
Дун выразил желание поговорить с остальными девушками-конюхами до того, как они узнают обо всем из чужих уст, а также с мужчинами-конюхами, но почему-то начать он решил с девушек.
Я довез Дуна и Рича до конюшен, и мы остановились у женского общежития. Раньше мне здесь бывать не приходилось. Это было небольшое современное здание, стоявшее в тупике. Тремьен как-то сказал мне, что приобрел его по дешевке, а затем отстроил.
Я сказал Дуну, что не всех девушек знаю по именам, а вижусь с ними лишь на утренних проездках и на вечерних осмотрах конюшен.
— Этого вполне достаточно, — заметил Дун. — Зато они все знают всю. Можете сказать им, что я не людоед.
Не будучи абсолютно уверен в себе, я тем не менее сделал так, как он просил.
Мы зашли в комнату, и Дун по-хозяйски уселся на цветастой софе. Повсюду стояли горшочки с цветами, на кроватях лежали подушки и подушечки, по столам были разбросаны журналы мод и бесчисленные фотографии лошадей. Ничтоже сумняшеся Дун сообщил девушкам, что, вполне возможно, Анжела Брикел умерла в тот день, когда исчезла после вечерней проездки. Он также добавил, что найдены ее останки, обрывки одежды, сумочка, и спросил, не осталось ли тут еще каких-нибудь ее вещей. После отрицательного ответа он задал свой традиционный вопрос:
— А не складывалось ли у вас впечатление, что Анжела давала лошадям стимуляторы? Может, у нее были трения с дружками?
Из шести присутствовавших девушек с нею приходилось работать только четверым. Все четыре нашли эту идею смешной — Анжела никогда не связывалась с допингом. Одна из девушек сказала, что Анжела была скрытна, у нее часто случались перепады настроения, поэтому они с ней не очень дружили и не имеют представления, был ли у нее дружок. Они не исключили возможности того, что с Сэмом у нее что-то было, но это считалось у них в порядке вещей. Сэм Ягер — профессиональный жокей, этих баб он объездил больше, чем лошадей.
Девушки застенчиво захихикали. Дун, отец трех дочерей, никак не отреагировал на их смех, он был несколько разочарован.
— Анжела и Сэм ссорились?
— С Сэмом невозможно ссориться, — сказала самая смелая из девушек. — С ним можно только в постель. Или на сеновал.
Новый всплеск смешков.
Девушкам не было и двадцати, но они уже многого нахватались и жили надеждами.
— Никто не воспринимает Сэма всерьез, — сказала самая смелая. — С ним просто весело. Он и из этого сделает шутку. Если не хочешь идти с ним, достаточно просто сказать «нет». Мы и говорим «нет». Он никого никогда не принуждает.
— Но ведь время от времени кто-то же с ним ходит, — возмутились остальные.
После этих слов у меня сложилось впечатление, будто Дун решил, что и Анжела вполне могла пойти с Сэмом, и в этом не было ничего странного.
Смелая девушка, которую звали Тэнси, спросила, когда нашли эту сучонку.
— Когда? — насторожился Дун. — Ее нашли в прошлое воскресенье утром. Хочу заметить, что тот, кто ее обнаружил, не очень торопился оповестить власти, поскольку она уже была мертва в течение довольно долгого времени, затем этот человек все же позвонил в полицию, связался со мной в то время, когда я дремал после моего любимого пудинга, приготовленного моей женой, — отличное блюдо, должен вам сказать, — а поскольку это было уже вечером, то только в понедельник утром я выехал на место происшествия и мы начали расследование, имея на руках списки пропавших, в основном беглецов, проституток и наркоманов, поняли? И только вчера нам принесли ее сумочку с этим медальоном, поэтому я и пришел к вам, чтобы выяснить, не та ли девушка служила у вас конюхом. В моих списках она числится пропавшей. Если я вас правильно понял, то это именно она.
Он протянул им фотографию. Его убаюкивающий голос действовал на них успокаивающе, и они с интересом уставились на снимок.
— Это Гвоздичка, — согласились они.
— А вы уверены, что можете отличить одну лошадь от другой?
— Естественно, если их видишь каждый день.
— А мужчина?
— Мистер Гудхэвен.
Дун поблагодарил их и забрал фотографию. Констебль Рич что-то медленно писал в своем блокноте. Девушки не обращали на него никакого внимания.
Дун спросил их, не было ли у Анжелы Брикел, случаем, собаки.
Заинтригованные девушки ответили, что не было.
— А чем вызван ваш вопрос?
— Рядом был найден собачий ошейник и изжеванный мячик.
— Ни у кого из нас собаки нет и никогда не было, — ответила Тэнси.
Дун поднялся, собираясь уходить, и сказал девушкам, что, если будут новости, пусть они немедленно связываются с ним.
— Какого рода новости? — спросили они.
— Теперь вы знаете, что она мертва, — добрым голосом сказал Дун. — Нам же необходимо выяснить, почему и как это случилось. Это важно для правосудия. Если однажды мертвой найдут кого-нибудь из вас, вы же захотите узнать, что с вами приключилось, не так ли?
