Дик Фрэнсис - Испытай себя
— Ох.
— Как прикажете понимать ваше «ох», сэр? — насторожился Дун.
— Понимайте просто как «ох», — ответил я. — Несчастная девочка. Все думали, что она просто удрала, боясь ответственности.
— У них есть фотография, — вмешался Тремьен, — и они ищут мужчину, запечатленного на ней.
Тремьен повернулся к Дуну:
— Покажите Джону эту карточку, — кивнул он. — Пусть он выскажет свое мнение.
С большой неохотой тот протянул мне этот медальончик с фотографией.
— Вам известен этот мужчина? — спросил Дун.
Я взглянул на Тремьена и заметил на его лице замешательство.
— Не стесняйтесь. Скажите ему свое мнение.
— Гарри Гудхэвен?
Тремьен кивнул.
— Это лошадь Фионы. Гвоздичка. Та, которую якобы накачали допингом.
— Как вы можете узнать лошадь по фотографии? — спросил Дун.
Тремьен с недоумением уставился на него:
— У лошадей, как и у людей, есть внешность. А Гвоздичку я уж как-нибудь знаю. Она до сих пор у меня в конюшнях.
— А кто этот мужчина, Гарри Гудхэвен? — настойчиво спросил Дун.
— Муж владелицы лошади.
— Почему Анжела Брикел носила его фотографию?
— Она носила не его фотографию, — пояснил Тремьен. — Конечно, и его тоже, но интересовала ее только лошадь. Ведь она ухаживала за ней.
На лице Дуна отразилось абсолютное недоумение.
— Для конюха, — сказал я, — лошади, за которыми он ухаживает, вроде детей. Конюхи их обожают и всячески оберегают. Поэтому нет ничего удивительного, что у нее в медальоне была фотография Гвоздички.
Тремьен посмотрел на меня каким-то слегка удивленным, но уважительным взглядом.
Однако в моих словах не было ничего удивительного: я общался с конюхами уже почти неделю.
— Все, что сказал Джон, абсолютнейшая правда, — кивнул Тремьен.
Сопровождающий инспектора констебль Рич постоянно делал пометки в блокноте, хотя и не торопился: явно не стенографировал.
— Сэр, вы можете дать мне адрес Гарри Гудхэвена?
— Этот Гарри Гудхэвен, как вы изволили его называть, на самом деле является мистером Генри Гудхэвеном, владельцем имения Мэнорхаус в Шеллертоне.
Дун, в свою очередь, промолвил:
— Ох.
В его мозгах произошла явная переоценка ценностей.
— Я уже опаздываю, — начал одеваться Тремьен.
— Но, сэр?
— Оставайтесь, сколько вам будет угодно, — бросил Тремьен, уходя. — Беседуйте с Джоном или с моей секретаршей, с кем пожелаете.
— Мне кажется, что вы не совсем понимаете, сэр, — с отчаянием в голосе бросил Дун. — Анжела Брикел была задушена.
— Что? — Ошеломленный Тремьен застыл на месте как вкопанный. — Я думал, вы сказали…
— Я сказал, что мы обнаружили останки. Сейчас же, когда вы опознали… э-э… лошадь, сэр, мы вполне уверены, что они принадлежат этой девушке. Все остальное также совпадает: вес, возраст, примерное время смерти. И еще, сэр… — Дун несколько замялся, как бы набираясь храбрости. — Не далее чем на прошлой неделе в Королевском суде рассматривалось дело еще одной девушки, которая была задушена… задушена здесь, в этом доме.
В комнате воцарилась тишина.
Наконец Тремьен сказал:
— Здесь нет никакой связи. Смерть, которая произошла в этом доме, — это результат несчастного случая, что бы там ни думали присяжные.
— А мистер Нолан Эверард был как-нибудь связан с Анжелой Брикел? — упрямо продолжал задавать вопросы Дун.
— Разумеется, был. Он выступает в скачках на Гвоздичке, кобыле, изображенной на этом снимке. Он весьма часто виделся с Анжелой Брикел в ходе работы. — Тремьен задумался. — Где, вы сказали, были найдены ее… останки?
— Мне кажется, я об этом не упоминал, сэр.
— Хорошо, так где же?
— Всему свое время, — замялся Дун.
Мне же пришла в голову мысль, что он рассчитывает на чью-то оплошность: тот, кто будет знать это место, скорее всего, и явится убийцей.
— Несчастная девушка, — сказал Тремьен. — Но тем не менее, инспектор, сейчас мне необходимо идти на скачки. И вас ни в чем не ограничиваю: оставайтесь и задавайте ваши вопросы. Джон проводит вас к моей помощнице и к главному конюху. Джон, объясните Мэкки и Бобу, что произошло. Договорились? Как со мной связаться, вы знаете. Все. Я ушел.
С этими словами он деловито и на хорошей скорости выскочил из комнаты, и вскоре мы услышали шум отъезжающего «вольно».
На лице Дуна отразилось некоторое разочарование: он явно ощутил, как трудно свернуть Тремьена с избранного им курса.
— Ну, инспектор, — нейтральным тоном спросил я, — с чего вы хотите начать?
— Назовите ваше имя, сэр.
Я представился. Мне показалось, что в моем обществе он чувствует себя более уверенно: видимо, сила моей личности не довлела над его собственной.
— А каков ваш… э-э… статус в этом доме?
— Я пишу историю этих конюшен.
Его явно удивило, что кто-либо может заниматься подобным делом.
— Очень интересно, — неубедительно промычал он.
— Да, конечно.
— А вы… э-э… были знакомы с потерпевшей?
— Анжелой Брикел? Нет, не был. Мне известно, что она исчезла прошлым летом; я же здесь недавно, от силы десять дней.
— Но вы знаете об этом исчезновении, — подозрительно покосился на меня Дун.
— Пойдемте, я покажу вам, откуда я это знаю, — предложил я.
Я провел его в столовую и продемонстрировал ему груду вырезок, пояснив при этом, что они являются исходным материалом для моей будущей книги.
— В этой комнате я работаю. А где-то в одной из тех стопок, — показал я, — находятся отчеты об исчезновении Анжелы Брикел. Вот откуда я о ней знаю, и это все, что я знаю. В течение всего времени, что я здесь живу, я ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь упомянул ее имя.
Он просмотрел вырезки за прошлый год, нашел газетные отчеты об этой девушке, несколько раз кивнул и аккуратно положил их на место. Видимо, он разочаровался в моей персоне, и я заметил, что он стал более разговорчив.
— Хорошо, сэр, — сказал он, успокоившись. — Вы можете начать представлять меня обитателям этого дома, объяснив предварительно, почему я буду задавать вопросы, а по своему прежнему опыту я знаю, что, как только речь заходит об останках, люди начинают воображать всякие ужасы, им становится дурно и это отнимает уйму времени, поэтому прошу вас, сэр, сообщать не об останках, а о найденных костях, вполне чистых и без всякого запаха; постарайтесь убедить домочадцев в том, что никаких ужасов нет. Я думаю, это у вас получится.
— Благодарю, — в некотором оцепенении промолвил я.
— Видите ли, звери и насекомые начисто обглодали все кости.
— А не кажется ли вам, что сам этот факт приведет людей в ужас?
— Следовательно, не стоит подчеркивать это, сэр.
— Не буду.
— Ее одежда, обувь, сумочка и губная помада у нас в полицейском участке, все это было найдено рядом с останками, и мои люди продолжают, поиски в… — он осекся на полуслове, не желая выдавать мне этот секрет.
Тем не менее из того факта, что скелет был обглодан, я сделал вывод, что убийство, вероятнее всего, произошло не в помещении. В этом был также определенный резон и потому, что потерпевшая служила конюхом.
— И еще, сэр. Не говорите, пожалуйста, что она была задушена, просто найдена.
— Как же вам удалось определить, что ее задушили, если почти ничего не осталось?
— Подъязычная кость, сэр. В горле. Сломана. А сломаться она могла лишь от прямого удара или постепенного сдавливания. Пальцами, как правило, сзади.
— Ну и дела. Понятно. Вам виднее, оставляю это вам. Давайте лучше начнем наш обход с секретарши мистера Викерса, Ди-Ди.
Я отвел его в контору и представил. Констебль Рич как тень следовал за нами и молча делал свои записи. Я объяснил ей, что, вероятно, нашлась Анжела Брикел.
— Прекрасно, — вырвалось у нее непроизвольно, когда же она поняла, в чем дело, то устало произнесла: — О боже!
Дун попросил разрешения воспользоваться телефоном, Ди-Ди кивнула. Дун звонил своим людям в полицейский участок.
— Мистер Викерс опознал лошадь на фотографии как одну из тех, за которыми в его конюшнях ухаживала Анжела Брикел. Мужчина — владелец лошади, вернее сказать, муж владелицы. Я уверен, что мы, вне всяких сомнений, имеем дело с Анжелой Брикел. Сможете организовать посылку курьера к ее родителям? Их адрес у меня в кабинете. Сделайте это без промедления. Мы не хотим, чтобы нас опередил кто-нибудь из Шеллертона. Не надо травмировать их раньше времени. Сообщите им об этом потактичнее, поняли? Спросите, смогут ли они опознать одежду и сумочку. Если Молли на дежурстве, то лучше всего попросить поехать ее. Она благотворно действует на людей в таких ситуациях, смягчает их горе. Пошлите Молли. Если нужно, пусть захватит кого-нибудь из констеблей.
Он выслушал ответ и положил трубку.
— Бедняжка мертва уже более шести месяцев, — сообщил он Ди-Ди. — Все, что от нее осталось, — это дочиста обглоданные кости.
