Валентина Демьянова - Страсти по Веласкесу
— Он погиб насильственной смертью? — поинтересовалась я.
— Погиб, погиб! А страшно-то как! Жуть!
— Что с ним случилось?
— Поехал на прогулку, а через час всего лошадь уже назад вернулась, да без седока. Кинулись искать хозяина и нашли в кустах на дальнем краю парка. С прострелянной грудью. Во как!
— Кто ж его?
— А неизвестно! Убийцу так и не нашли. Люди судачили, должник обобранный рассчитался…
— Хватит! — гневно прервала рассказ хозяйка. — Ни барона, ни баронессы уже в живых давно нет, чего ж имя их попусту трепать?!
Чувствуя, что скоро нас выставят за дверь, я рискнула спросить:
— А как звали того барина, что к хозяевам ездил?
— Озерковский был барин. Батурин его фамилия, — неохотно процедила старуха.
Глава 13
Судя по тому, что очереди к стоматологическому кабинету не было, у всех жителей этого района были отличные зубы. Однако красная лампочка над дверью все же горела, и я терпеливо застыла у стены, дожидаясь, когда врач освободится и можно будет войти. Задержка меня не огорчила, ведь пройдет всего несколько минут, и я узнаю, сколько времени провела Нина в этом кабинете в день убийства ее патрона. Накануне вечером я проделала неплохую работу и теперь собиралась пожинать плоды.
Вернувшись из Павловки, я оставила машину на стоянке, а сама отправилась к офису Фризена. Приехала немного рановато, и потому больше часа пришлось слоняться по улице, дожидаясь, когда же закончится рабочий день. Как только из здания начали выходить люди, я предусмотрительно отступила под прикрытие ближайшего ларька. Нина вышла в начале восьмого, и я тут же пристроилась за ее спиной. Опасений, что она заметит слежку, у меня не было, в направлении метро из всех ближайших учреждений валом валили служащие. Без всяких осложнений я проводила Нину до самой квартиры, потому спустилась вниз и очень плодотворно побеседовала с местной собачницей. Женщина выгуливала перед подъездом еле двигающуюся от старости болонку и очень скучала. Наше с ней общение началось с общих фраз о любви к животным, а в результате я узнала все, что хотела.
Фамилия Нины была Титаренко, жила она в этом доме с детства и лечилась в районной поликлинике за углом. Женщина производила впечатление очень осведомленной особы, и потому всему сказанному ею можно было верить.
Вот только относительно поликлиники я высказала робкое сомнение. Как-никак Нина не один год трудилась в коммерческой фирме и могла, наверное, позволить себе обслуживаться у платных врачей. Соседка мои сомнения пресекла в корне, назвав смешными, и твердо заявила, что больших денег у Нины никогда не было. Это она знала абсолютно точно. И платными врачами девушка пренебрегала, отдавая предпочтение родной поликлинике. Женщина за свои сведения ручалась, потому как совсем недавно столкнулась с Ниной в том самом заведении. К сожалению, дату встречи вспомнить она не смогла.
Утром следующего дня я прибыла в поликлинику и, переждав наплыв людей, душевно поговорила с дежурившей в регистратуре девушкой. Медицинской карты Титаренко на месте не оказалось, и тогда я высказала предположение, что Нина посещала стоматологический кабинет. Девушка не поленилась, позвонила наверх и после непродолжительной консультации выяснила, что карта Титаренко действительно находится там.
— К хирургу идите, — напутствовала меня регистраторша, аккуратно пряча в карман презентованную мной купюру.
Дверь в стоматологический кабинет отворилась, и из нее стремглав выскочил гражданин с бледным лицом. Нежно прикрывая ладонью щеку, он скользнул по мне сочувствующим взглядом и засеменил прочь. Решив, что ждать больше нечего, я без стука вошла в кабинет. Врач стоял у раковины и мыл руки.
— Давайте вашу карту и садитесь в кресло. Я сейчас, — сказал он, даже не взглянув на меня.
— Доктор, я не пациент, — стараясь не вспугнуть его, деликатно произнесла я.
— Вот как? — удивился хирург и наконец повернулся ко мне.
Я разглядывала его с любопытством. До того момента мне не приходилось сталкиваться с такими молодыми хирургами. А этот был совсем юный, ну просто мальчишка. «Наверное, студент, практику здесь проходит», — подумала я, и от этой мысли по спине пробежал неприятный холодок.
— Доктор, я по другому вопросу.
— Да? И по какому же? — В его голосе неожиданно завибрировали игривые нотки.
«О господи! И это дитя туда же!» — мысленно охнула я.
— Меня интересует Нина Титаренко.
Доктор дернулся, выронил полотенце, которым все еще вытирал руки, и слегка изменившимся голосом переспросил:
— Кто? Титаренко?
— Именно. Она ведь ваша пациентка?
Какое-то время он смотрел сквозь меня остекленевшим взглядом, но потом все же вышел из оцепенения:
— Ах, ну да, конечно! Титаренко! Как же! Да, она лечится у нас.
— Отлично. В таком случае мне бы хотелось побеседовать с вами.
— Побеседовать? На какой предмет?
— Меня интересуют даты ее визитов и, главное, их продолжительность.
При этих словах доктор окинул меня неприязненным взглядом.
— А вы, собственно, кто? — поинтересовался он.
— Я из отдела кадров фирмы, в которой работает Титаренко. Провожу служебное расследование. Мы подозреваем ее в прогулах.
— Частное лицо, — с облегчением выдохнул он.
— В некотором роде да. Я служащая и выполняю свою работу, — осторожно подбирая слова, пояснила я.
Зря старалась. Ответ последовал незамедлительно:
— Посторонним мы не даем никакой информации.
— Почему? Что в этом секретного? Я же не историей болезни интересуюсь, — удивилась я.
— Это вмешательство в личную жизнь, — твердо заявил юный эскулап, всем своим видом показывая, что говорить нам с ним больше не о чем.
«Козел», — подумала я и обаятельно улыбнулась.
— Помилуйте, доктор! Какое вмешательство? Это нужно для дела. Наша сотрудница получает высокий оклад, и нам, конечно, хочется быть уверенными, что она действительно лечится. Мы категорически возражаем против прогулов.
— Боюсь, что ничем не смогу вам помочь, — ответил доктор.
Я бы, конечно, так легко от него не отстала, но тут из-за ширмы вышла женщина в синем халате санитарки. Проходя за спиной доктора к двери, она многозначительно посмотрела на меня и подмигнула.
— Ну что ж! Нет, значит, нет, — легко согласилась я.
Оставив его стоять в растерянности, я торопливо простилась и бодрым шагом направилась к выходу. Уборщица ждала меня в коридоре.
— Пойдем отсюда, а то еще увидит, — опасливо шепнула она и, не оглядываясь, иду ли я следом, заторопилась прочь.
Пройдя по коридору, мы оказались на лестничной площадке, где не было ни души, и где мы смогли, наконец, поговорить.
— Титаренкой интересуешься? — спросила санитарка.
— Да.
— Зря только время потратила. Он бы тебе все равно ничего не сказал.
— Почему?
— Не знаю.
Лицо у меня вытянулось. Ну вот, еще одна убогая на мою голову!
— Не знаю, — упрямо повторила уборщица. — Одно могу сказать: что-то ужасное случилось, и связано это с твоей Титаренкой.
— С чего вы взяли?
— Своими ушами слышала, как его сестра…
— Какая сестра?
— Ну не родная же! Медицинская! В стоматологии работает.
— Да-да! Понимаю.
— Так вот! Встретила я ее тут на днях в коридоре. Несется навстречу как оглашенная, вокруг ничего не видит и все причитает: «Титаренко! Ужас! Ужас! Эта Титаренко! Кто бы мог подумать!» А на самой лица нет, и губы белые.
— Уверены, что она именно эту фамилию повторяла?
Женщина строго посмотрела на меня:
— Уверена. У моего кума такая же.
— Не пробовали поподробнее разузнать?
— Прямо сразу? Нет! Не до того было. Меня люди в подсобке ждали. А потом возможности не было. С тех пор я Ольгу больше не видела.
Я выразительно посмотрела на нее. Уборщица всплеснула руками:
— Да нет! Что это ты такое подумала! На больничном она, с ребенком сидит.
— День, когда это случилось, не помните?
— Двадцатое августа, — не задумываясь, ответила она.
— Точно?
— Конечно. Это ж день моего рождения. Говорю же, в подсобку торопилась. Подруги ждали. Рождение собиралась праздновать, потому и с Ольгой не стала задерживаться.
— Мне бы хотелось ее поподробнее расспросить. Не дадите мне ее адрес и телефон?
— Нет.
— Отчего так?
— Она меня отругает. Не дело это — случайным людям адреса разглашать. Ты, конечно, с виду женщина приличная, но мало ли что!
— Хорошо, не нужно адрес. Телефон дайте.
— Вот, честное слово, заладила! Дайте, дайте! А мне кто чего даст? Ольга с тебя денежки получит, а я? В стороне останусь? А между прочим, если б не я, так ты и не узнала бы про эту Ольгу.
— Вы первая свое получите, — улыбнулась я и сунула в карман ее халата две шуршащие бумажки.
