Инна Бачинская - Две половинки райского яблока
«Кем вы там работали?» Кем вы там могли работать? – явно слышалось в ее голосе.
Жора в замешательстве взглянул на девушку. Испугался?
– Уже не работаю, – сообщила я запоздало, отвечая не столько ей, сколько всем сразу. – Даже не знаю, как вы теперь без меня. – Последнее – для Жоры, попытка сострить, но с такой растерянной физиономией, что понял один лишь Флеминг. Понял и фыркнул. Жора вряд ли оценил – он не пришел в себя и все еще пребывал в общем остолбенении.
– Наташа! – позвала меня озадаченная Аррьета. – Вон те две дамы все время смотрят в нашу сторону. Почему?
– Им нравится ваше платье, – ответила я, не взглянув в сторону Примы и Регины Чумаровой, которые словно прилипли к нам. Если бы я была одна, они, вне всякого сомнения, потрогали бы меня руками.
– Вы думаете? – спросила Аррьета, гордо вскидывая подбородок.
– Уверена. Изумительное платье, – сказала я.
– Безумно дорогое, – похвасталась Аррьета: несмотря на вышколенность, в ней время от времени проклевывалась девушка из предместья. Как они назывались, эти девушки? Махи? Маха Аррьета.
Клермон, не стесняясь, зевал, широко разевая пасть и показывая идеально слепленные зубы. Гайко стоял, ни на что не опираясь, что давалось ему с трудом. Руки сложены на груди, смотрит поверх голов – гордый сын хорватского народа. Господин Романо оживленно беседовал с Хабермайером и Жорой. Хабермайер и Жора при этом смотрели на меня. Ну, Жора – понятно, так ему и надо – растерялся, а маг с какого дива?
Господина Романо интересовали какие-то банковские вопросы. Жора, запинаясь, отвечал. Хабермайера, как оказалось, тоже интересовали банковские вопросы. Фройляйн Элса Цунк стояла чуть поодаль, как прислуга, знающая свое место. Время от времени я ловила на себе ее взгляды. Они что, сговорились? Триумф бывшего старшего экономиста налицо. Елена сверлила взглядом Хабермайера и даже невзначай положила свою прекрасную руку на рукав его пиджака.
– Вы действительно можете… – проговорила она невнятно. – Все? – Ее «все» прозвучало двусмысленно.
– Почти, – ответил Хабермайер.
Елена громко захохотала, запрокидывая голову. Вообще, хохотала она по любому поводу. Не могу сказать, что это ее портило – многие сочли бы это доказательством зажигательного темперамента. Мне она не нравилась… по вполне понятным причинам. Жора рассказывал мне, какая я необыкновенная, какая… тонкая и живая в этом мире чистогана и дорвавшихся до денег люмпенов. «Звезды за нас», – говорил Жора. Насчет люмпенов – хорошо сказано. Но деньги, деньги… Разве их бывает достаточно? Чем больше есть, тем больше хочется. Жора богат… в моем понимании, а ему, наверное, кажется, что нет. И в результате – женщина в «Ягуаре».
«Стоп! – приказала я себе. – А что такое, собственно, Наш Жора? Что я могу знать о человеке по имени Наш Жора, проведя с ним всего-навсего неделю? Я – одна из его кратковременных подружек, которую он бросил. Хобби у него такое – соблазнять и бросать. Почему я решила, что, женясь на Елене, он наступает на горло собственной песне? Потому что она не знает, кто такая Прекрасная Елена с яблоком? Хохочет громко? Высокомерна? Откровенно заигрывает с Хабермайером? Пьет?» Последнее – моя фантазия. Может, она прекрасная хозяйка, любит детей, замечательно принимает гостей и умеет вести себя с прислугой – ставит ее на место. Это большое искусство – воспитать дельную прислугу и поставить ее на место. Почему это должно цениться дешевле, чем знание трех языков? Или культовых режиссеров? Или мировой истории? Или умения оригинально мыслить?
«Ты необыкновенная, Нута, – повторял Жора, мастер ласкать словами… целуя меня «маленькими» поцелуями… – Ты мое чудо!»
Нута! Меня никто никогда не называл Нутой… Оригинальное мышление хорошо по праздникам, а кушать хочется каждый день. Вот! Вот и объяснение – кушать хочется каждый день.
– Наташа, – Аррьета тронула меня за локоть. – У вас шикарное платье, и вы шикарно выглядите. Ваш бывший патрон не сводит с вас взгляда. Скажите, Наташа… вы… ушли из-за него? – Она взволнованно смотрит на меня.
С ума сойти! Гордая Аррьета, оказывается, полна романтики, и ей хочется сказки. Жаль ее разочаровывать, но ни одна живая душа не узнает о… Жоре. От меня, во всяком случае.
– Ну что вы, Аррьета, – отвечаю я. – Знаете, сколько служащих в Банковском союзе? Около двухсот (цифра – наугад, для убедительности, на самом деле, кажется, намного меньше). Я и видела-то его всего раз или два, на собраниях.
– Извините, – бормочет Аррьета и вздыхает, видимо, вспомнив молодость. – Очень красивый мужчина!
Хабермайер смотрит на меня синими, почти черными, глазами, в которых тает звездная пыль… Мир, покачиваясь, плывет и уплывает. Не нужно было пить шампанское – Татьяна ведь предупреждала! А если пить, то хотя бы закусывать. Жора… тоже смотрит. Хабермайер в упор, Жора – украдкой. Хохот Елены режет слух. Кобыла.
– Наташа, – говорит мне Флеминг, – там какая-то экспозиция в углу, кажется, история города, помогите разобраться. Моих трех русских фраз явно не хватает.
И мы уходим. Обнаженной спиной ощущаю их взгляды. Спина краснеет, делается деревянной и, кажется, покрывается испариной. Надеюсь, это не бросается в глаза окружающим. Плечо Флеминга чуть коснулось моего плеча – глоток живительной влаги! Стараюсь идти непринужденно, ни на секунду не забывая, что они смотрят мне вслед… Все до одного! Разве что… кроме Гайко. Бешеный успех.
Глава 19
Барский дом в лесу
Что может быть милей и проще
Усадьбы нашей…
Игорь Северянин,«Письмо из усадьбы»– Не может быть! – ахнула Татьяна. – Эта стервида видела платье? Черт! Совсем выпустила из виду, что она ни одной тусовки не пропускает! Сейчас приеду, не ложись!
Было почти два ночи, когда она приехала. Схватила платье, поднесла к свету, внимательно рассмотрела.
– Слава богу, чистое! Сейчас распорю, а ей скажу, что дома лежит, распоротое. С нее станется прибежать и проверить. Ты ела там?
– В основном пила, – ответила я. – Даже не закусывала. Все как ты велела.
– Разве? – удивилась Татьяна. – Не помню. Ну, рассказывай! Пиво есть?
Татьяну интересовало все! Кто как был одет. Что было на Аррьете, на Приме, на Регине Чумаровой. И на других дамах.
Описав туалеты дам, я, помолчав значительно, бросила на стол козырную карту.
– Татьяна, ты не поверишь! – Я выдержала долгую паузу, глядя на Татьяну загадочно. – Ты не поверишь! Там! Был! – Новая пауза.
– Ну? – Татьяна раскрыла рот, ожидая чуда.
– Там был Жора!
– Ах! – Татьяна в ужасе уставилась на меня. – Наш Жора?
– Он самый. Наш Жора с женщиной из «Ягуара»! Еленой Погореловой, богатой наследницей городских бензоколонок.
– Не может быть! – вскрикнула Татьяна, хватаясь за сердце. – С женщиной из «Ягуара»? – Приоткрыв рот, она смотрела на меня круглыми глазами. Через минуту не выдержала и спросила: – Ну и… как он? Узнал тебя?
Татьяна в своем репертуаре. Мы что, сто лет с Жорой не виделись? Успел забыть? Анчутка, мирно спавший на столе среди посуды – мы сидели в кухне, – испуганно вздрогнул ушами и пискнул, как потревоженная птичка. Но не проснулся.
– Тише! – прошипела я. – Животное разбудишь. Конечно, узнал! Еще как узнал!
– Вот гад! Удивился?
– Чуть в обморок не упал. Взгляда не сводил, я даже спиной чувствовала.
– А эта… из «Ягуара»?
– Невеста.
– Не может быть! – Татьяна в ужасе закрыла рот рукой. – И что теперь будет?
– То есть? – поинтересовалась я.
– Ну… вообще… – туманно ответила она.
– Свадьба через месяц.
– Вот гад! – снова вскрикнула она.
Мы помолчали.
– А… как ты? – спросила осторожно Татьяна.
«Жива, как видишь», – хотела сказать я, но вместо этого неожиданно для меня самой у меня вырвалось:
– Хреново! Понимаешь, Татьяна, самое ужасное то, что он просто переступил через меня! Все его «штучные» словечки о моей тонкости и… духовности… Он называл меня Нута… и это тоже, понимаешь? Оказывается, это все ничего не значит… Ничего! Таких, как я – много, и каждый раз его особые словечки, как гарнир. Он любит и словами тоже, это у него такая потребность, а вовсе не из-за меня, понимаешь? Не из-за того, что я такая… необыкновенная! Поэта не женщина вдохновляет, вдохновение сидит у него внутри, понимаешь? – Я говорила сбивчиво и все время, как заезженная пластинка, повторяла «понимаешь». – Оно не зависит от… ни от чего не зависит! Он… как…
– Профессор Хиггинс из «Пигмалиона», – подсказала Татьяна.
– В каком смысле? – поперхнулась я.
– Со всеми ведет себя одинаково – с герцогинями и прачками, – пояснила Татьяна.
Я только рукой махнула – пускай будет профессор Хиггинс!
– Не реви, – сказала Татьяна, протягивая мне стакан с холодным пивом. – Пей!
Я выпила.
– Ну? – произнесла Татьяна. – Что было дальше? Рассказывай! Давай про Елену.
