Наталья Андреева - Самая коварная богиня, или Все оттенки красного
– Слушай, заткнись, а?
– Я никогда не нападаю первым, – тихо сказал Эдик. – Это вы меня оскорбили, а я всего лишь ответил.
… – Итак. Кузнецов Михаил Федорович, тридцать один год, значит. Шофером у Листовых давно работаете?
– Лет восемь.
– И никогда не хотелось работу поменять? Прислугой быть не скучно? Не унизительно?
– Я не прислуга. Я шофер.
– Эдуард Оболенский утверждает, что у вас был мотив убить Георгия Эдуардовича Листова.
– Сволочь. Это он убил. Эдик – гад.
– Увы. Он был с братом в саду. А вы, значит, в гараже. Один?
– Нет.
– С кем?
– С Настей.
– А почему она об этом ничего не сказала?
– Я был в гараже с Настей, когда раздался выстрел, – упрямо произнес шофер.
– А мне сдается, что вы врете. Она сказала, что была в своей комнате.
– Признаваться не хочет в…
– В чем?
– В нашей с ней связи!
– Вы состояли с девушкой в интимных отношениях?
– Нет. Пока. Я жениться на ней хотел.
– А она?
– Она мне отказала. Пока.
– Не из-за Эдуарда ли Оболенского?
Миша молчал.
– Вам надо пройти дактилоскопию, – со вздохом сказал Платошин.
– Это всегда, пожалуйста…
… – Ольга Сергеевна, а вы в этом доме давно работаете?
– Я здесь живу!
– Давно живете?
– Лет десять уже.
– Сколько же вам лет?
– Сорок пять.
– Молодо выглядите. Больше сорока я бы вам не дал, – слегка польстил Платошин. – А почему вдруг в прислуги подались? Вам тогда было… Немногим больше тридцати. Молодая, красивая женщина, и вдруг – домработница. Почему?
– Какая разница? Захотела.
– Вы в Москве родились?
– Да. Нет…
– Так да или нет?
– А какая разница?
– Я в том смысле, что… Квартира у вас есть?
– Есть. Однокомнатная. От родителей осталась.
– И что с квартирой?
– Сдаю.
– Так. Квартиру сдаете, а здесь зарплату получаете?
– Да.
– Вы одна живете? То есть дети у вас есть?
– Нет. Я когда-то была замужем, но детей нет.
– И что вы делаете с деньгами? Живете на всем готовом, зарплату получаете, квартиру сдаете.
– Вы разве налоговая инспекция? Я все, что положено, плачу. Можете проверить.
– Где вы были в момент убийства?
– Здесь, в гостиной.
– Что вы делали?
– Прибиралась.
– Ночью?
– Мне не спалось.
– Кроме вас, никого не было в гостиной?
– Нет. У каждого из хозяев своя комната.
– А они что, все вам хозяева?
– Да.
– Дактилоскопию вам надо пройти, Ольга Сергеевна.
– Хорошо…
– Хорошо? Не боитесь, значит?
– Чего мне бояться? – пожала она плечами. – Пусть хозяева боятся.
… – Итак, Мария Эдуардовна Кирсанова.
Она все никак не могла собраться с мыслями. Надо бы сказать правду, но в горле стоял ком. Никогда еще Майя не имела дела с полицией, и ей было страшно, очень страшно.
– Почему вы молчите?
– Я… простите.
– Кто может подтвердить вашу личность?
– Мои документы… Их украли на вокзале.
– А почему в полицию не заявили?
– В полицию? – Она вздрогнула. – Но Нелли Робертовна… Я… меня машина сбила. Ничего не помню. Я не убивала.
– Хоть это вы помните. Но именно вас прибежавшие на выстрел люди увидели в кабинете с пистолетом в руках.
– Я услышала выстрел и побежала в кабинет. Моя комната находится ближе всех. Споткнулась, там ковер завернулся, упала на колени, наткнулась рукой на пистолет, взяла его. Машинально. Мне плохо, голова болит… Кажется, при падении я опять что-то себе повредила. Меня тошнит… Не могу больше говорить… Ой! Меня сейчас вырвет!
– Врача позвать?
– Кажется, мне надо в больницу…
Она действительно чувствовала себя очень плохо. Голова кружилась, в груди нестерпимо болело. Прилечь бы.
– Вы и правда плохо выглядите. Сказать, чтобы вас отвезли в приемный покой?
– Скажите сначала Нелли Робертовне. Она знает, что делать.
– Ладно, идите. Вроде бы всех опросил. Осталось дождаться результатов дактилоскопии и заключения эксперта. На сегодня хватит. А завтра продолжим.
Ночь
Узнав о состоянии девушки, Нелли Робертовна тут же позвонила в больницу. В ту самую, где лечили Майю. На этот раз вызвали платную «Скорую помощь». Приехали они быстро. Осмотрев больную, врач сказала:
– Полный покой. Ребра еще не срослись, и после такого падения вполне могло открыться внутреннее кровотечение. Ей надо сделать рентген. Пройти полное обследование. Мы забираем ее в больницу.
– Я никуда не поеду, – прошептала Майя. – Я лучше здесь останусь.
– Девочка, тебе плохо? – забеспокоилась Нелли Робертовна.
– Да. Очень.
– Никто тебя больше не побеспокоит. Ты серьезно больна, и пока не поправишься, допрашивать тебя не будут. Не имеют права. Мы представим все необходимые справки. Они сейчас уедут.
– Но ведь его убили. Они не уедут, пока не узнают правду!
– Я верю, что это была не ты. Я им все расскажу.
– Все? А вы все знаете? – горько спросила Майя.
– Господи, и зачем ты только трогала этот пистолет?
– Нечаянно. Он просто оказался под рукой. Мне не везет. Всю жизнь не везет. Можно мой телефон? Я хочу позвонить.
– Да-да, конечно.
Нелли Робертовна деликатно вышла из комнаты, но Майе уже было все равно. Скорей бы приехала мама! Майя несколько раз набирала номер, но слышала только долгие гудки. Что же это? Сейчас, когда мама ей так нужна, она не берет трубку! Должно быть, уже спит. На дворе глубокая ночь. Майя горько плакала и снова набирала мамин номер. Потом она в отчаянии положила телефон под подушку. Скорей бы утро!
Зачем только она встретила в поезде этого парня? Ведь все из-за него! Голову потеряла, стала рассеянной, прозевала, как разрезали сумочку, украли деньги, документы. Эдик словно околдовал ее…
– Майя? Ты не спишь?
Должно быть, это сон. Эдик стоит возле ее кровати, нагибается, ласково смотрит ей в глаза. Майя чувствует запах его одеколона, сладкий, колдовской. И снова проваливается в омуты его глаз, теряет голову.
– Нет. Не сплю.
– Послушай, ты зачем его убила?
– Не убивала я его!
– Да? А что тогда это было?
– Я уже говорила: случайность.
– А разве тебе мама-учитель не говорила, что нельзя поднимать с пола пистолет, если в комнате лежит труп?
– Да мы ни разу в жизни не имели дело с полицией!
– В кабинете, кроме тебя, был еще кто-нибудь, когда ты вошла?
– Нет.
– А дверь? Дверь в студию? Она была открыта или закрыта?
– Кажется… Открыта, да.
– Черт! Ты просто дура! А я тебя чуть не принял за серьезного игрока! Авантюристка недоделанная!
– Кто? Я?
– Впрочем, это мне на руку. Меньше проблем. В кои-то веки повезло! Уж очень вовремя папочка умер, и неважно, кто именно это сделал. А ты им сказала, что ты не Мария Кирсанова? Полиции и Нелли?
– Нет. Не смогла. То есть я растерялась, и… Голова закружилась. Я упала и сильно ударилась. Врач сказал, что у меня могло открыться внутреннее кровотечение.
– Тебе и в самом деле так плохо или ты притворяешься? – внимательно посмотрел на нее Эдик.
Майя расплакалась. Какое уж тут притворство!
– Ладно, ладно, я верю. Но положение твое серьезно. Если ты будешь выдавать себя и дальше за Марию Кирсанову, у тебя будет мотив для убийства: наследство. А если признаешься и скажешь, что ты Майя, тем более есть мотив.
– Какой?
– А ты не понимаешь? Я сказал отцу правду о тебе, он хотел тебя разоблачить, и ты его убила. Испугалась, разволновалась, взяла со стола пистолет и выстрелила. Непреднамеренное убийство, но ведь так оно и было, а?
– Нет! Я этого не делала! Мы расстались мирно!
– Значит, разговор все-таки был?
– Да. Георгий Эдуардович велел мне пока молчать.
– Вот как? – нахмурился Эдик. – А ты не врешь, милая? Ты хотела выдать себя за Марию Кирсанову, чтобы получить ее наследство. Деньги-то огромные! Отец тебя разоблачил, и ты… Тихо, тихо, не ори! Я просто вслух просчитываю ситуацию. Может, настоящей Марии Кирсановой сейчас самое время исчезнуть?
– Как это – исчезнуть? – испугалась Майя.
– Вот что, – жестко сказал Эдик. – Ты по-прежнему должна молчать. Я тоже никому ничего не скажу. Папы вполне хватит. Лежи, говори всем, что плохо себя чувствуешь. Можно вообще упрятать тебя в больницу, благо есть повод. Ты и в самом деле плохо выглядишь. Если будут допрашивать, ты позовешь врача, он скажет, что тебе нужен полный покой. Лежи, изображай мученицу. Главное – это потянуть время. А там придумаем что-нибудь. Поняла?
– Нет.
– Тогда просто делай то, что я говорю. Слушайся меня во всем. И я тебе обещаю, что все будет хорошо.
Эдик взял ее влажную руку, легонько сжал. Потом нагнулся, тронул губами щеку. Майя оцепенела. И боль куда-то ушла. Он и в самом деле колдун! Черный маг, как сказал Егорушка.
– Лежи, отдыхай, – ласково улыбнулся Эдик. – Поспи.
И Майя послушно закрыла глаза.
