Андрей Зотов - Разлюбовь, или Злое золото неба
– Нет, не хочу… Вы сказали, что криптолог говорил с вами как-то странно. Что вы имели в виду?
Дантист секунду подумал:
– Будто он чего-то не договаривал. Будто он был чем-то напуган… Или озадачен… Приблизительно так… Честно говоря, я тут же про него забыл – своих проблем хватает, сами понимаете.
– А этот ваш криптолог… – я попытался покорректнее сформулировать фразу, – он не фантазер?
Дантист усмехнулся:
– Думаю, нет. Криптология – это его хобби лет уже этак тридцать. Он считается одним из самых авторитетных специалистов в области структурно-лингвистического анализа. Вам, как писателю, это должно быть близко. – Он меня подкалывал, что ли, этот дантист? – А по образованию то ли геолог, то ли археолог, точно не знаю. Если хотите, можете сами с ним встретиться.
– Хочу, – сказал я сквозь зубы.
– Он живет у метро «Динамо», пять минут ходьбы. Его зовут Александр Викентьевич, фамилия Фомичев. Вот вам его телефоны, – и дантист на обратной стороне другой визитки написал по памяти номера двух телефонов – обычного и мобильного. – Сейчас уже поздно, а завтра утром я его предупрежу о вашем звонке.
– Благодарю, – через силу сказал я.
– Всего доброго. – И дантист пошел к своему подъезду, так до конца и не сомкнувшись в моем сознании с тем доктором Жаном, о котором говорил мне Валерий Ильич и которому я звонил из Лебяжьего.
Я выехал со двора. Сам он что-то не договаривал, этот доктор. Что-то очень важное – я чувствовал это всеми своими фибрами, – но поди узнай что. Между нами стояла ты, Анечка, и отвлекала меня на себя, уводила в свою сторону, как ложные цели уводят от истребителя идущую на него ракету.
И вот тут-то начинается самое интересное (имеющее, как это ни странно, отношение и к истребителю).
В Видном меня ждали.
Но все по порядку.
Глава 25
Дорогой я купил жареную курицу, и, когда добрался до гаража, она была еще теплой. С ней-то под мышкой я и пришел домой, снял комбез и направил свои переобутые стопы прямиком на кухню. Судя по обуви в прихожей и голосам на кухне, у нас были гости.
Грозный пожилой военный в форме генерала каких-то непонятных войск по-хозяйски расположился за столом и пил чай. Бывший же участковый Мохов притулился сбоку, между холодильником и батареей. Вечно ходивший дома в одних спортивных штанах, по случаю гостя Михалыч натянул на себя тельняшку. Он попивал чайный гриб, банками с которым был уставлен кухонный подоконник. Они ели бисквитный торт, и его остатки безжизненно лежали в коробке, похожие на развалины Карфагена. Мужики были примерно одного возраста, и, наверное, поэтому до моего прихода разговор у них шел о преимуществах советской власти перед властью теперешней. С моим появлением разговор смолк.
– А вот и он, – сказал гостю Михалыч. И мне: – Второй час ждем.
Генерал поднялся из-за стола. Небольшого роста, лысый, с седыми кустиками волос над ушами, мужик этот вид имел очень воинственный, властный. Он протянул мне руку.
– Марголин. – По всей видимости, это был отец Евы. Если кого я и не чаял увидеть, так это его. – Мартов Андрей Сергеевич?
– Так точно. – Его маленькая сухая ладошка оказалась на удивление крепкой, да и сам он, несмотря на возраст и рост, производил впечатление человека физически очень сильного. Или это военная форма вводила меня в заблуждение?
– У меня к вам дело, Андрей Сергеевич. Мы можем поговорить наедине? – спросил он хозяина, и тот с готовностью поднялся из-за стола.
– За хлебом схожу, – не столько нам, сколько себе сказал он, стоя допил свой гриб и исчез в коридоре. Через минуту щелкнул замок.
– Присаживайтесь, – велел мне Марголин.
Я занял место Михалыча и выложил на стол сверток с курицей в лаваше. Чего ему от меня надо? Всплыла в памяти фамилия «Юриков» – это был сотрудник ЧОПа «Кедр», которого я как-то вечерком прихватил у «Сокола».
– У меня мало времени – через три часа самолет, – сказал генерал. – Поэтому буду краток. Вы можете есть свою птицу, если не терпится.
Я молча встал, помыл руки и взялся разворачивать фольгу.
– Я, как вы, наверное, поняли, отец Евы, которую вы должны знать. – Я утвердительно кивнул, выкручивая на тарелку куриную ногу и соображая, как же он меня нашел? Через общежитие? – Вы в армии служили?
Его речь отличалась предельной лапидарностью человека, привыкшего отдавать приказы. Мне не очень-то нравится такого рода натиск.
– Нет, не служил.
– Почему?
– По кочану.
– А если подробнее?
– Говорю же – по кочану. – Не рассказывать же ему, как в драке меня ударили ножом, как потом я лежал в больничке с пробитым легким и как в конце концов меня комиссовали по статье 24Б. Не его это дело.
Марголин и глазом не моргнул.
– Исчерпывающий ответ, – только и сказал он. – Евка меня предупреждала, что вы фрукт непростой.
– Правда? – Я уже выкорчевывал вторую ногу. – Курицу будете?
– Нет, благодарю. Опуская вводную часть, – продолжал он, – сразу перейду к главному. Где вы были в ночь с одиннадцатого на двенадцатое февраля?
Я жевал куриную ногу и соображал, к чему он клонит. Неужели к «Валдаю»?
– А что? – спросил я. – Вы прямо как мент, товарищ генерал.
– И на этот вопрос я не услышал ответа, – констатировал он. – Значит, так. В ночь с одиннадцатого на двенадцатое февраля, примерно в ноль часов четыре минуты войска ПВО засекли неопознанный летающий объект… – «Слава тебе, Господи!» – подумал я с радостью. – Совершив кратковременную посадку в одном из районов города Лебяжий, объект поднялся в воздушное пространство… – В этом месте Марголин сделал паузу. Я перестал жевать. – Поскольку на запросы он не отвечал, его уничтожили.
– Поздравляю, – сказал я упавшим голосом.
– Во время посадки он вступил в аудиоконтакт с одним-единственным человеком. А поскольку мы отслеживали его продвижение из космоса, наш спутник произвел фотосъемку контакта. А поскольку моя дочь вернулась в Лебяжий и привезла с собой несколько альбомов с фотографиями московских друзей и подруг, ваша личность мне известна. У меня хорошая память на лица. Хотите взглянуть на фотографии?
– Хочу.
Под столом у нас был еще один табурет, для гостей. Туда, оказывается, генерал и запрятал свою толстую кожаную папку сургучного цвета. Он открыл ее на коленях, достал прозрачный файл и вытряхнул пять или шесть фотографий. Для съемки из космоса качество их было отменным, правда, на всех кадрах вид был сверху. Но себя я узнал. Вот я слезаю по пожарной лестнице с крыши отеля, а рядом стоит «Валдай». Вот я вхожу в него. Вот выхожу. Вот он взлетает.
– Мы слышали каждое слово, произнесенное там, – генерал щелкнул пальцами по снимку, – и вся эта информация ушла туда, куда она и должна была уйти.
– А куда она должна была уйти? – спросил я.
– В соответствующие спецслужбы. Которые отслеживают контакты подобного рода. Поскольку они существуют, их надо отслеживать.
– У нас и такие службы есть? – не совсем искренне удивился я.
– У нас есть все, что нужно для безопасности нашего государства, Андрей. И я представляю одну из таких спецслужб. Но речь сейчас не об этом. Как вы думаете, зачем я делюсь с вами совершенно секретной информацией?
Я пожал плечами. Действительно, интересный вопрос задал генерал службы безопасности. Ай да Евка, ай да тихоня!
– Ну, наверное, чтобы я помалкивал, – сказал я первое, что пришло в голову.
Генерал убрал фотографии в папку, а папку снова сунул под стол.
– Чувствуете, Андрей, всю несостоятельность вашего ответа? Какая разница – будете вы помалкивать или будете кричать на каждом углу, что вступили в контакт с НЛО? Ну, покричите, а дальше что? Поскольку сейчас до этого никому нет никакого дела, вами даже психушка не заинтересуется. И нет тут никаких военных секретов, сами понимаете. Так что ваша догадка неперспективна…
– Как-то странно получается, – сказал я, глодая ногу. – Информация совершенно секретная – и в то же время в ней нет никаких военных секретов. Не вижу логики.
– Военных секретов тут нет, – тупо повторил генерал своим металлическим голосом. – Но информация эта закрыта. – И он сменил тему, а главное – тон. Теперь он говорил менее официально, менее стоеросово. – Времени у меня очень мало, поэтому буду еще короче. Все это я вам рассказываю по той простой причине, Андрей, что мне вас жалко. Ева рассказывала о вас много хорошего.
Я уже не ел курицу, а смирно сидел и слушал Марголина, ровным счетом ничего не понимая. То, что Ева рассказывала обо мне много хорошего, – это было так же необъяснимо, как и прилет «Валдая». На нее это было совсем не похоже. Не те у нас были отношения.
– Не надо меня жалеть, товарищ генерал. – И я не удержался от цитаты: – «Ведь и мы никого б не жалели…» Я что – больной или увечный, что вам меня жалко? Все нормально. – И тут я подумал, что, наверное, на меня вот-вот наедет какая-нибудь спецслужба, а он предупреждает об этом, предвидя большие проблемы. Потому и жалеет.
