Галина Романова - Черная корона
Спала ведь, наверняка спала со своим боссом. Причем делала это, не отходя от рабочего стола. За город таких не возят. И в баню не ведут. Таких только под поданный ими же чай и имеют. Подарки мелкие дарят в виде дополнительной премии к зарплате. Ну, может, еще и флакончик духов ко дню рождения и Восьмого марта. Не густо, но и от такого трудно отказываться, когда привыкнешь. Оттого и ненавидит жену руководителя. Оттого и наговаривает.
— А почему же она не знала?! Скажете тоже! Она же не дура совсем была, когда бумаги подписывала. — Разукрашенные под матрешку глаза глянули на Александру с недоуменной укоризной. — Работать только не хотелось. Сливки снимать — да. А работать — пускай Игорь Андреевич пашет. Как теперь будет все, ума не приложу? Вдруг эту ведьму освободят и она тут верховодить станет?! Половина сотрудников тогда уйдет, точно! Никто не станет работать без Игоря Андреевича, никто!
Вспомнив про почившего босса, секретарша вновь рассопливилась, и Александра поспешила уйти.
Она ходила из кабинета в кабинет. Спрашивала почти всегда одно и то же и получала почти такие же однотипные ответы. Да, человеком был очень хорошим. Отзывчивым, внимательным и достаточно щедрым. Зря никогда никого не обижал. А разговорам про то, что жену свою бил смертным боем, верить не следовало. Вранье завистников!
— Она же, жена его, болтают, гуляла от него, — сообщила ей уборщица, обмахиваясь рукавом форменного халата в своей подсобке, куда Александра решила зайти напоследок. — В аварию какую-то попала по глупости и тут же начала задницу свою очищать, наговаривая на Игоря Андреевича, упокой его душу, господи! Да разве же это виданное дело, на родного мужа клеветать. В такое только… только дурак и может поверить. Дурак и алкоголик.
— Это вы про кого? — тут же зацепилась Александра, уловив, что на последнем слове уборщица покосилась куда-то себе за левое плечо очень выразительно.
— Да про Витальку Гривнева, балбеса! — вскинулась сразу та. — Только он один и поддержал эту шалаву. А что, говорит, может, все так оно и было. Он, говорит, Игорь Андреевич, хитер, мол, был. Мог запросто устроить и такое. Ему ребята тут с охраны чуть в морду не дали. Все же видали и машину, и самого начальника в ту ночь. Тут он был и не уезжал никуда.
— Все? Кто — все?
— Так это, охранники и диспетчер. Кто в ту ночь дежурил.
— А этот Виталий Гривнев, он кем у вас тут работает?
Протоколы опроса охранников и диспетчера Александра читала, в них не было ничего интересного для нее. А вот с Гривневым она бы пообщалась.
— Помойщиком он работает, — скривилась уборщица.
— Как это?! Мусорщиком, что ли? — не поняла Александра.
— Да нет! Машины он моет служебные. Когда и личные, когда кто попросит за небольшую денежку. Сначала ведь водителем был у самого Игоря Андреевича. Да запойный. Раз на работу не вышел, второй. Игорь Андреевич его и списал на берег вчистую. Вот он зло и затаил, вот и не согласился со всеми. Все ходил, хмыкал да намекал, образина чертова. Есть противная рожа, ну до того противная!..
Виталия Гривнева Александра нашла за гаражами. И противным он ей совсем не показался, как раз наоборот. Вполне симпатичный и приятный в общении крепыш среднего роста. Русоволосый, голубоглазый, с улыбчивым красивым ртом под тонкой полоской аккуратных усиков.
Засучив мокрые рукава спецовки, Виталий сидел за гаражами на ветхой скамейке и, подставив лицо яркому солнцу, мурлыкал себе под нос какую-то до боли знакомую мелодию. Александра даже притормозила за углом, силясь вспомнить, где она слышала эту песенку. Может, и вспомнила бы, постой она чуть подольше, да Гривнев ее заметил и пробормотал со смешком:
— Вы чего это там топчетесь, товарищ следователь? Заворачивайте на огонек, не стесняйтесь. Мы хоть и гегемон, но с властями переговорить всегда рады. Тем более из неопрошенных один я, наверное, и остался. Проходите, милости прошу!
Она завернула за гаражный угол, поздоровалась с ним. Потом охотно присела на старые доски скамьи, сколоченные грубо, будто бы наспех, но очень чистые, со следами недавней покраски.
— Меня зовут Александра Степановна, — представилась она.
— Да знаю, уже доложили. Вы тут с самого утра всех пытаете. Что-нибудь сообщили стоящего?
— Это как посмотреть, — уклонилась она от прямого ответа. — Смотря что считать стоящей информацией, так ведь? Но отзывы о покойном все сплошь положительные.
— Как бы к лику святых не причислили! — скрипнул Гривнев зубами и тут же, извинившись, сплюнул себе под ноги. — Может, и праздник такой православный объявят через год! День святого Игоря Андреевича!
— Что это вы так? — Александра глянула на него с улыбкой. — Все простить не можете, что он вас из личных водителей уволил?
— Да плевать я хотел! — взорвался тут же Гривнев, видимо, наступила она ему все же на больную мозоль. — Знаете, какое это счастье — его личным водителем быть?! Не знаете, и слава богу! Такая тварь, такая тварь… А жена его… Он и правда бил ее. Однажды прямо при мне. Ударил очень сильно, как мужик мужика бьет.
— А она что же?
— Она в угол на заднем сиденье забилась и затихла, как мышка. Я слыхал… — Гривнев покосился на Александру недобро, — что вы ее обвиняете в убийстве Игоря Андреевича?
— Разберемся.
— Вы уж разберитесь, пожалуйста. Жалко такую красоту на нары-то. — Виталик поднял руки и обрисовал стройный женский силуэт. — Такая красотка! А он ее пинком да по ребрам. Чудовище! И знаете что…
— Что?
Александра сонно моргнула.
Пока Гривнев не сообщил ей ничего стоящего. Сидел на солнышке, бездельничал и хаял своего бывшего босса, который его за пьянство и прогулы понизил в должности. Не уволил, заметьте, а всего лишь понизил в должности, предоставив ему тем самым возможность хоть как-то держаться на плаву.
Гривнев ругал покойного Черешнева, бездельничая и подставляя лицо солнцу. Ее вот теперь усадил рядышком. И ее, как на грех, разморило и потянуло в сон. Ночи у них теперь с Димкой были почти бессонными и горячими. С утра ничего, а ближе к обеду приходилось клевать носом и бороться с зевотой.
— Если она его и убила, то правильно сделала! — выпалил вдруг со злостью Гривнев.
— Да? Это почему же? — лениво поинтересовалась Александра, поддергивая повыше локтей рукава на блузке, чтобы руки загорели хоть немного.
— Он ведь ее убить собирался, а ей чего с ним церемониться? — Гривнев хитро ей подмигнул. — Небось про аварию-то забыли и не вспоминаете вовсе, так, Александра Степановна?
— Про какую аварию? — Сон с нее как рукой сняло, и зевать уже больше не хотелось, а загар на руках перестал волновать.
— Про ту самую, — передразнил ее Гривнев, смешно сморщив физиономию. — Когда Влада под колеса попала. Тут приходили от вас и все спрашивали, стояла его машина или не стояла в ту ночь на стоянке. Ходили слухи, что Влада умом тронулась и утверждает, что, мол, это муж ее на своей машине сбил. Так ведь было дело?
— Ну… Приблизительно. — Она сделала строгие глаза, боясь выдать свой азарт. — Согласитесь, что странно выглядело то, что и номера, и марка машины — все совпадает с ее слов, а машина стояла здесь, и сам Игорь Андреевич был здесь. Может, это его враги пытались его подставить, как считаете?
— Я не считаю, Александра Степановна. Я знаю! — Виталик сорвался со скамейки, ходко добежал до гаражного угла, выглянул, словно опасался чужих ушей, тут же вернулся и прошептал, наклонившись пониже к самому ее плечу: — Не были то враги и конкуренты, Александра Степановна. Все подстроено было самим Игорем Андреевичем!
— Как это подстроено? — Она едва за сердце не схватилась, намереваясь его утихомирить, с такой силой то молотило в груди. — Как Игорем Андреевичем?! Он же…
— Он же! Мы же! Вы же… — снова принялся кривляться Гривнев, не удержавшись от очередного плевка себе под ноги. — Он тут сидел, а сообщник его… Ну, или друг, как вам будет угодно. Так вот тот, вероятно, все дело и провернул на точно такой же тачке.
— Как это на такой же? Вздор вы мелете, — нарочито сердито проворчала Александра, ликуя в душе, как первоклашка. — У нас что, тачки подобного класса раздают в прокат для совершения ДТП?! Так проверяли. Нет, не раздают.
Наживку Гривнев проглотил, как безмозглый лобастый карп, тут же начав рассказывать ей все по порядку, без путаницы и намеков.
В тот день, по словам Гривнева, Черешнев появился раньше обычного. Поставил свою машину у парадного подъезда, мыть не приказал, пробурчав что-то типа: потом. Виталик настаивать не стал. Протер зеркала, чесанул ветошью по номеру. Все как обычно, и ушел тут же к себе на мойку. Через пару-тройку часов Черешнев снова появляется. Подогнал машину сам. Вызвал его, сунул для чего-то в карман сотню и говорит почти что ласково, что машину надо привести в порядок к полудню. Мол, с супругой и клиентом одним важным обедать они собираются на ней ехать. Ну и ладно. Чего не помыть, раз хозяин приказывает. Это же его работа, не чья-нибудь. Да еще сотней сдобренная.
