Эдуард Хруцкий - Поединок. Выпуск 7
— Да.
— Тогда вот что, Родионов… — Бакрадзе встал и, обойдя стол, подошел к нему: — Тогда бери–ка ты карты в руки и шуруй. Надо помочь будет — говори чем. Мне говори! Если ты до этих дел докопаешься… В общем — действуй. Только помни: что кому дано, с того и спрос… Все, товарищи!
Талгатов зашел в бывший свой кабинет, когда Родионов сидел, прижав к уху телефонную трубку. Так с трубкой и встал, здороваясь.
— Не Тихомолову? — спросил Абид Рахимович, садясь.
— Ему, — шепотом подтвердил Родионов. — Второй раз звоню. И опять никого…
— Не лучше бы съездить за ним?
— Не хотел так официально. Он ведь пока…
И тут же Родионов прервался и закивал — трубку в торге подняли. — Товарищ Тихомолов? Здравствуйте, Родионов опять беспокоит… Да, все знаю, именно поэтому хочу попросить вас подъехать. Сейчас, если можно… Да нет, формальности кое–какие. Да… Да. Хорошо, жду.
Повесив трубку, серьезно посмотрел на Талгатова и вздохнул:
— Ну, завертелось… Сейчас Илясова приведут.
— Он уже в коридоре. Я просил конвойного не вводить, извините… Хотел сначала повидать вас одного.
— Разумеется. Вот, — Родионов полез в стол, — вот перчатки… Нашли под сиденьем машины.
— Ну–ка, ну–ка, — полюбопытствовал Талгатов. — Почти новые.
Он задумчиво вертел перчатки в руках, разглядывая. Вид у него стал отрешенный, и Родионов, — уже зная его, понимал, что старый профессионал встретился с новой мыслью.
— Пусть пока у меня побудут, — полуутвердительно спросил Талгатов и сунул перчатки в карман. — Что ж, давайте начнем. Магнитофон подготовили?
— Да, в порядке. Илясова! — крикнул Родионов.
И ввели Илясова.
Он держался независимо, войдя, остановился в позе весьма непринужденной, светлые, нагловатовые глаза с легкой насмешкой оглядели Родионова, но на Талгатова взглянули настороженно.
— Садитесь, Илясов, — предложил Родионов, закуривая. — И давайте прямо к делу… Итак, вы утверждаете, что незнакомы с Раисой Федякиной?
— Так, конечно, утверждаю.
— А Коробова и Дзасохова знаете, так?
— Это они со стройки, что ли? Раза два поддавали вместе…
— Но ведь это именно вы кинули им мысль потревожить продуктовую палатку… Значит, вы знали палатку и не могли не видеть продавщицу. Что скажете?
— Палатку видел, когда к ним на работу шел. А что до мысли, так ничего не кидал, а просто пошутил по пьянке… И нечего им зря меня марать!
Все звучало довольно логично, и все же, знай Илясов, что последует дальше, он бы держался иначе.
— На очную ставку с Федякиной согласны?
— Валяйте, — Илясов ухмыльнулся. — Интересно будет послушать, что она плетет.
Родионов достал из стола обрывок «Комсомолки», развернул и разгладил его.
— Газета ваша? Можете взять, посмотреть…
Илясов молчал. Лицо его почти не изменилось, но он молчал.
— Вспоминаете, где ее оставили? У Федякиной дома вы ее оставили, Илясов. И еще я вам помогу не врать дальше: одна из соседок видела в окно, когда вы шли к ней в гости, и довольно точно вас описала…
Илясов все еще молчал. Сейчас он, как шахматист, молниеносно просчитывал варианты ответов, версий и доказательств. Легкая бледность проступила у него на лице, лишь на скулах краснели пятна, выдававшие возбуждение… Он перебирал, взвешивал, отбрасывал и снова перебирал.
— Что же, Илясов, тогда придется…
— Был я у Раисы, — быстро сказал Илясов. — Знаком с ней, верно, и был у нее.
— Так, хорошо, — одобрил Родионов. — Когда были? Что делали?
— Позавчера. С неделю, как познакомились… Ну, — он криво усмехнулся, — поладили… А позавчера она пригласила, а я зашел. Посидели, выпили… В общем все было как положено, сами же не маленькие, понимаете, что как бывает!
— И что же вы — ушли, остались?
— Ушел, конечно.
— Почему — конечно? — быстро спросил Родионов.
— А чего же мне было там оставаться? — заглаживая промах, горячился Илясов. — Наше дело такое, раз–два и домой.
— Ну, положим, не сразу домой, — усомнился Родионов. — Еще надо было свою рюмку протереть, вилку, ножик, словом все, чего касались…
— Это зачем же?
— Чтобы следов не оставить, естественно. Но это вы сделали уже после того, как убедились, что Федякина мертва.
— У–у, что вы мне мажете, — протянул Илясов, морща складки на переносице. — Хорошее дельце!
— Видите, вы даже не удивились, что вашей подруги нет в живых!
Илясов покусал губу. И не нашелся.
— Все там будем, — угрюмо пробурчал он.
— Однако то ли в спешке, то ли спьяну, но кое–что вы не учли. Вот здесь, — Родионов положил руку на папку, — здесь факты, утверждающие, что Раиса Федякина не была левшой. И здесь же заключение экспертизы, гласящее, что укол в правую руку не мог быть сделан левой, даже владей она ею, как правой… Не под тем углом вошла игла, понимаете?
Илясов отреагировать не успел.
— И еще одно, — сказал Талгатов. Забывший о его присутствии Илясов вздрогнул при звуках этого голоса. — Тут еще кое–что, посмотрите…
Поворачивался Илясов всем телом, медленно. В руках у Талгатова были перчатки.
— Многое учли, — продолжал Талгатов. — Многое… Только дырочку на шве проглядели. А по краям разрыва налипло всякое… Думаю, что экспертизе не составит труда определить, что случилось, когда вы стол прибирали.
— Врете! — крикнул Илясов и перешел на шепот: — Врете… Нет там ничего!
— Как же нет? Вот, — растянул и показал отверстие на перчатке Талгатов. — На безымянном.
Разом ссутулившись, Илясов перевел взгляд на Родионова, обратно на Талгатова, снова на Родионова… Потом на вошедшего Гундарева. Тот сказал что–то на ухо Родионову, выслушал такой же тихий ответ, кивнул и вышел.
— Тихомолова доставили, — намеренно громко бросил Талгатову Родионов.
Илясов привстал и снова сел, глядя на дверь.
— Я… — вымученно улыбнулся он. — Я ее… из ревности, значит… — Тут же лицо его окаменело в решимости. — Но больше за мной ни–че–го, слышите? Ни–че–го! Уж как хотят… Теперь мне бояться нечего, теперь пусть меня боятся…
Он впал в нервный транс, и Родионов обеспокоенно посмотрел на Талгатова. Глазами показав на дверь, тот произнес беззвучно шевеля губами:
— Ти–хо–мо–лова…
Родионов подошел к двери, открыл:
— Прошу вас.
— Здравствуйте…
Осекшись, Тихомолов некоторое время не мог оторвать взора от лица Илясова. Затем с трудом отвел глаза, но Илясов, вскочив, забормотал сбивчиво:
— Глядишь? Грозишь? Не–ет, раз меня на вышку тянут, мне и черт не страшен! И…ым не… ашен и… ет… уда… очет!
Последние его слова было невозможно разобрать за отчаянным вскриком Тихомолова:
— Что это? Он сумасшедший… Сумасшедший! Уберите его!
В комнату влетел Гундарев, следом вбежал конвойный милиционер. Тихомолов отступил от двери. А Илясов смолк, тяжело дыша.
— Уведите его, — решительно показал на Илясова Талгатов. — А вы, — обратился к Тихомолову, — вы тоже подождите за дверью.
— Пожалуйста… Но я… Я не понимаю, что происходит!
— Сейчас объяснимся. Гундарев, заберите пока гражданина Тихомолова к себе… Идите.
А когда они остались вдвоем, Талгатов вплотную подошел к слегка ошеломленному Родионову.
— Ах как везет тебе, как везет! — сказал с горестным и завистливым восхищением. — Надо же, до чего заманчиво все складывается…
— Да, — растерянно улыбнулся Родионов. — Только как я опять эту дырку на перчатке проглядел?
— Проглядеть проглядел, но сейчас не в том суть, — отмахнулся Талгатов.
— Как не в том?
— Так. Есть нечто более важное, понимаешь? — Талгатов взял Родионова за лацканы пиджака, и теперь тот поглядывал на него с некоторым опасением. — Ты слышал, что Илясов говорил?
— Ну, бормотал он там что–то, что не боится…
— Бормотал! Он говорил, а не бормотал, это Тихомолов так орал, что не слышно было… Чтобы слышно не было, понимаешь?! Вот в чем дело… Ну–ка, промотай ленту назад.
Родионов нажал клавишу магнитофона, снова щелкнул.
— Теперь на другую скорость… Дай я сам! Слушай.
— «…не–ет, раз меня на вышку тянут, — густо и медленно раздалось с хрипением на фоне отдалившегося вопля Тихомолова, — мне и черт не страшен и арым не трашен и усть идет уда очет…»
— Ну? — лицо Талгатова было почти молодым и азартным: — Понял? «Мне и черт не страшен, и Карым не страшен и пусть идет куда хочет!» А–а, ничего ты пока не поймешь! Звони скорее Бакрадзе, чтобы для нас время нашел… Звони!
Выбежав из проходной, Тина бросилась к автоматной будке напротив, закрыв дверь, опустила монету. После двух наборов аппарат издевательски крякнул и выдал гудок. Со второй монетой хитрый агрегат поступил также.
Выйдя из будки, она беспомощно осмотрелась и в отчаянии топнула ногой: поблизости других автоматов не было. Стрелки часов двигались к шести, и тогда она опять побежала к проходной, дернула ручку двери, ведущей в помещение вахтера.
