Йен Колдуэлл - Правило четырех
— Франческо говорит, что сооружение будет находиться в таком месте, где его никто не увидит. Он не хочет, чтобы кто-то знал о том, что внутри. Возможно, это единственный способ установить местонахождение крипты.
Я вспоминаю, сколько ночей мы провели в размышлениях о том, почему Колонна вознамерился построить хранилище в римском лесу, держа его местонахождение в тайне от семьи и друзей. Сходясь во многом, мы всегда расходились в выводах.
— Что, если крипта нечто большее, чем мы думали? — говорит он. — Что, если тайной является как раз местонахождение?
— Тогда что в ней может быть? — спрашиваю я.
Пол разводит руками:
— Не знаю, Том. Пока ответа нет.
— Я только хочу сказать… Ты не думаешь, что Колонна должен был бы…
— Сообщить, что спрятано в крипте? Конечно. Но вся вторая часть книги зашифрована ключом, который я никак не могу найти. В одиночку мне с этим не справиться. Как и с дневником.
Я молчу.
— Все, что нам надо, — продолжает Пол, — это посмотреть на карты. Начнем с главных арен — Колизея, Большого цирка и так далее — и будем двигаться в указанных направлениях: четыре стадия на юг, десять на восток, два на север и шесть на запад. Нам нужно найти место, которое во времена Колонны находилось в лесу.
— Давай посмотрим, — соглашаюсь я.
Пол нажимает кнопку «вперед», перебирая карты, сделанные в пятнадцатом и шестнадцатом веках. Качество их таково, что они напоминают архитектурные карикатуры, изображения зданий лишены каких-либо пропорций, значки наползают друг на друга, так что разобраться в них совершенно невозможно.
— И как здесь измерять расстояния?
Вместо ответа он нажимает кнопку еще несколько раз, пока на стене не появляется карта современного Рима. Город похож на тот, который я помню по путеводителям. Стена Аврелия на севере, востоке и юге и Тибр на западе создают профиль старушечьей головы, обращенной лицом к остальной Италии. Церковь Сан-Лоренцо, где были убиты посланцы Колонны, напоминает муху, готовую опуститься старухе на нос.
— Здесь масштаб правильный. — Пол указывает на полоску из восьми стадиев, обозначенную как древнеримская миля. Он подходит к стене и кладет ладонь рядом со шкалой. От ее основания до кончика среднего пальца получается как раз восемь стадиев.
— Давай начнем с Колизея. — Он опускается на колени и прикладывает руку к темному пятну на середине карты, в районе щеки моей воображаемой старушки. — Четыре на юг. — Пол сдвигает ладонь на половину длины. — И десять на восток. — К вытянутой ладони добавляется половинка указательного пальца. — Теперь два к северу и шесть на запад.
Место, куда он попал, обозначено на карте как холм Целий.
— Думаешь, здесь?
— Нет. — Он огорченно вздыхает и указывает на темный кружок, находящийся чуть южнее его конечного пункта. — Здесь расположена церковь. Ротонда Сан-Стефано. — Палец смещается к северо-востоку. — Тут еще одна. Санти-Куаттро-Коронати. И здесь… — Пол передвигает палец к юго-востоку. — Церковь Святого Иоанна Латеранского, где до четырнадцатого века жили папы. Франческо не стал бы строить крипту в такой близости от трех церквей. Ни в коем случае.
Он переходит к следующему исходному пункту.
— Цирк Фламиния. Карта очень старая. Думаю, Гатти поместил его где-то здесь.
Палец сдвигается ближе к реке. Процедура повторяется.
— Ну что? — спрашиваю я. «Путешествие» закончилось где-то на Палатинском холме.
Пол хмурится:
— Ничего хорошего. Почти рядом с Сан-Теодоро.
— Еще одна церковь?
Он кивает.
— Ты уверен, Колонна не стал бы строить крипту возле церкви?
Пол смотрит на меня так, как будто я запамятовал некое главное правило.
— В каждом послании Франческо говорит, что боится попасть в руки зилотов. «Людей Бога». У тебя есть другая интерпретация?
Уже теряя терпение, он проверяет еще два варианта: цирк Адриана и цирк Нерона, на месте которого построен Ватикан, но в обоих случаях маршрут заканчивается в реке Тибр.
— В каждом углу карты, — говорю я, — обозначен стадион. — Почему бы нам не определить подходящие для крипты места и не произвести расчеты уже от ближайших к ним стадионов?
Он задумчиво кивает.
— Мне надо посмотреть кое-какие атласы в «Плюще».
— И тогда давай вернемся сюда завтра.
Пол, чей заряд оптимизма изрядно поубавился, еще раз смотрит на карту. Колонна снова взял верх. Не помог даже любознательный смотритель.
— Что теперь?
Он застегивает пальто, выключает проектор и ставит его на полку.
— Хочу проверить, есть ли что-нибудь в столе Билла в библиотеке.
— Зачем?
— Может быть, там осталось что-то от дневника. Ричард ведь говорит, в нем был еще чертеж.
Он открывает дверь и, пропустив меня вперед, еще раз оглядывает комнату.
— У тебя есть ключ от библиотеки?
Пол качает головой:
— Нет. Но Билл сказал, что туда можно попасть через лестничный колодец. Код я знаю.
Мы снова идем по темному коридору. Оранжевые лампочки дежурного освещения мигают в темноте, как пересекающие ночное небо самолеты. Вот и дверь к колодцу. Под ручкой коробочка с пятью кнопками. Пол задумывается, припоминая код, потом быстро набирает короткое число. Замок щелкает, и мы замираем. В темноте слышны чьи-то шаркающие шаги.
ГЛАВА 14
— Уходим, — шепчу я и подталкиваю Пола к двери.
Мы вглядываемся в темноту через маленькое стеклянное окошечко.
На один из столов надвигается тень. Луч фонарика пробегает по ящикам, и я вижу тянущуюся к одному из них руку.
— Стол Билла, — шепчет Пол.
Шепот разносится по колодцу. Луч света останавливается и движется в нашем направлении.
Я заставляю Пола пригнуться.
— Кто это?
— Не вижу.
Мы ждем, прислушиваясь к шагам. Через несколько секунд, когда они начинают затихать, я снова заглядываю в библиотеку. Там никого нет.
Пол открывает дверь.
Почти весь зал погружен в отбрасываемые книжными стеллажами тени, и только через окна на северной стороне пробивается жидкий свет луны. Ящики одного из столов выдвинуты.
— Здесь есть другой выход? — шепотом спрашиваю я.
Пол кивает и показывает куда-то за стеллажи.
И вдруг… Снова шаги. Те же самые. Теперь незнакомец бредет к выходу. Щелчок. Дверь закрылась.
Я поворачиваюсь на звук и делаю шаг навстречу.
— Что ты делаешь? — шепчет Пол, знаками подзывая меня к себе.
Я смотрю через стеклянное окошечко в другой колодец, но ничего не вижу.
Пол уже роется в бумагах Билла, подсвечивая себе фонариком. Когда я возвращаюсь, он показывает на взломанный замок. Хранившиеся в нем папки валяются на столе. Уголки страниц загибаются, как трава на неухоженной лужайке. На каждой папке имя того или иного профессора исторического отделения.
Рекомендации: председатель Уортингтон.
Рекомендующие: Баум, Картер, Годфри, Ли, Ньюман, Россини, Саклер, Уортингтон.
Др. отделения: Коннер, Дельфоссе, Лютке, Мейсон, Куинн.
Переписка: Харгрейв/Уильямс, Оксфорд. Эпплтон, Гарвард.
Мне это ничего не говорит, но Пол не отводит глаз от папки.
— Что-то не так? — спрашиваю я.
Он проводит лучом по другим бумагам.
— Зачем ему все эти рекомендации?
Открыты еще две папки. На одной значится: Рек/Переписка. Тафт. На другой: Средства/Пути.
В углу письмо Тафта. Пол натягивает на пальцы обшлаг рубашки и вытаскивает листок.
«Уильям Стайн — способный и компетентный молодой человек. Работает со мной на протяжении пяти лет, выполняя в основном административные и канцелярские поручения. Вполне в состоянии справиться с подобной работой на любом месте».
— Боже мой, — шепчет Пол. — Винсент же просто прикончил Стайна. — Он перечитывает письмо. — Билл у него получился кем-то вроде секретаря.
Пол разворачивает страницу до конца. Внизу стоит дата прошлого месяца, под ней написанный от руки постскриптум.
«Билл, я делаю это для тебя, хотя ты заслуживаешь меньшего. Винсент».
— Скотина… — бормочет Пол. — Билл хотел уйти от тебя.
Из другой папки выскальзывают испещренные мелким почерком Стайна листочки. Одни слова зачеркнуты, другие вставлены, строчки наползают друг на друга так, что текст становится практически нечитаемым. Тонкий луч фонарика ползет по странице, и я вижу, что рука Пола начинает дрожать.
«Дон Харгрейв, — начинается первое письмо, — рад сообщить, что мои изыскания по „Гипнеротомахии“ завершены (зачеркнуто) близки к завершению. Результаты будут готовы к концу апреля, если не ранее. Уверяю, они стоят того, чтобы подождать. В связи с тем, что я не получал известий от вас после моего письма от 17 января, прошу подтвердить прежние условия получения должности профессора. Мое сердце склоняется в пользу Оксфорда, но после публикации другие университеты могут сделать предложения, от которых я не смогу отказаться».
