Анна Малышева - Коралловый браслет
– У тебя было такое довольное лицо, как у девочки, которой купили мороженое, – пояснил Илья. – Это здорово, что ты такая.
– Инфантильная? – обиделась Маша.
– Непосредственная, – уточнил тот. – И я беру назад слова, что с тобой все непросто. На самом деле я тебя боялся.
– А теперь? – лукаво покосилась на него девушка, вгрызаясь в кусок пиццы.
– А теперь боюсь еще больше, – внезапно погасив улыбку, признался Илья. – Боюсь, все это очень серьезно.
Маша едва не обожглась кофе и торопливо поставила чашку на стол:
– Но я ни к чему тебя не принуждаю!
– Не об этом речь. – Он достал сигареты и, приоткрыв створку окна, закурил. – У меня уже когда-то было такое, эйфория просто безумная, и в душе птицы пели, а потом обнаружилось, что я жил с совершенно другим человеком, чем думал… Прости, что вспоминаю.
Слегка уязвленная, девушка только пожала плечами. Илья тряхнул головой и в упор посмотрел на нее увлажнившимися серыми глазами:
– Мне тебе хочется всю душу вывернуть. А так нельзя. Не всякое слово в строку. Забудь, давай обсудим кое-что поважнее.
По мнению Маши, не было ничего важнее их отношений, но она беспрекословно согласилась сменить опасную тему. Меньше всего ей хотелось, чтобы ее сравнивали с бывшей женой Ильи.
– У тебя какие планы были на сегодня? – осведомился Илья.
– В общем, никаких. Работа…
– Значит, остаешься здесь и весь день смотришь телик, – решил он. – Сейчас мне пора в офис, нет времени ехать к тебе за вещами. Вечером напишешь список, перевезу, что успею. Остальное потом.
– Погоди, ты что, решил, что я у тебя совсем поселюсь? – Маша одновременно встревожилась и обрадовалась. – Хоть бы меня спросил…
– А что тебя не устраивает? Места полно, надоем – уединишься, можешь думать, что живешь одна… Уж извини, но там я тебя оставить не могу, опасно.
– Да, здесь меня точно никто не найдет, – поежилась девушка, разом вспомнив о своих злоключениях. – А можно хоть отцу сказать, где я? Даже записки не оставила и не позвонила вчера…
– Никому нельзя, – отрезал Илья, допивая свой кофе и поднимаясь из-за стола. – Ни отцу, ни брату, ни подружке. Мне спокойнее будет, если ты весь день проспишь с отключенным телефоном.
– Так нельзя, они меня потеряли!
– Тогда хоть адреса не говори. – Илья исчез в коридоре и тут же просунулся обратно в кухню: – А тебе я сейчас визитку дам, будешь звонить, если что.
Маша смолчала. Она решила не поднимать вопроса о странной скрытности Ильи, тем более что он наконец сам изъявил желание оставить ей телефон. «Хоть поздно, а все же… Этот Амелькин, может, ему просто завидует, сам-то явно успехом у женщин не пользуется! Может, Илья даже у него кого-то увел…»
Мужчина снова влетел в кухню, уже совсем одетый, и положил на стол визитку – копию той, которую Маша получила у следователя.
– Здесь и мобильный, и рабочий, звони и спрашивай меня. Если вдруг в дверь позвонят – игнорируй, не подходи.
– А должны позвонить? – Девушка поднялась из-за стола, прихватив с собой чашку. – Ведь ты меня запрешь, так? А ключ оставишь?
– Мы еще не в тех отношениях, чтобы я тебе ключи оставил, – пошутил мужчина, осторожно обнимая ее на прощанье. – Мне так мешает твоя чашка…
– А если бы не она, что бы ты сделал? – шепнула Маша, касаясь губами его небритой щеки.
– Пойду я, наверное. – Илья внезапно отпустил ее и погрозил пальцем: – Смотри, адреса – никому!
– Да я сама его не знаю.
Девушка вышла вслед за ним в коридор и, прислонившись к старому платяному шкафу, следила, как Илья шнурует ботинки и натягивает куртку. Она вдруг представила, что давно живет в этой квартире, в самом центре города, просыпается под звуки «Лакме», пьет утренний кофе на просторной неуютной кухне с четырехметровыми потолками, смотрит, как Илья курит, пуская дым в приоткрытое окно, через которое доносится шум машин с Тверской. А потом провожает его на работу, стоя в передней, рядом с пахнущим нафталином шкафом, и слушает шум захлопывающейся двери и лязганье лифта, вдруг ожившего в своей проволочной западне…
Илья давно уехал, а Маша все стояла, опершись плечом о шкаф, и перед ее расширенными глазами проходили видения несуществующей и все же возможной новой жизни. При мысли о том, что сделаться теперь женой Ильи – вопрос времени и дипломатии, ей стало одновременно хорошо и страшно.
– Не могу поверить, что ты об этом всерьез думаешь! – упрекнула она себя вслух и, вернувшись на кухню, закрыла окно. Маша вымыла чашки, блюдо из-под пиццы, спрятала оставшиеся куски в холодильник и поняла, что, в общем, делать ей больше нечего. Впереди простирался длинный, не заполненный привычной работой день, а она даже не могла покинуть квартиру. К счастью, звонить ей никто не запрещал. Выудив из сумки мобильный, Маша набрала свой домашний номер. Телефон отца она взять так и не удосужилась.
Она ожидала услышать голос отца или, на худой конец, вообще не застать его в квартире, но ей почти немедленно ответил певучий голосок:
– Слушаю? Кто говорит?
«Боже мой! – Маша помедлила с ответом, пытаясь осмыслить тот факт, что Зоя снова находилась в ее квартире. – Похоже, бывать у нас в гостях чаще ей мешала только я! Без меня – как медом намазано!»
– Позови… Григория Сергеевича. – Она с запинкой назвала отца по имени-отчеству. И оттого еще больше возненавидела Зою. – Или Андрея.
– А их нет, они ушли в магазин, – пропела Зоя, сменив тон на более жалостный. – Где же ты, папа так волновался, когда мы вечером вернулись, а тебя нет! Мы до часу ночи с ним просидели, Андрей хотел остаться ночевать, но я не дала, ему же на работу… Ты даже записки не оставила! Где ты была?
– И ты вот так, попросту, задаешь такой вопрос? – не поверила своим ушам Маша. – Тебя не касается, где я была!
– Вечно ты ссоришься, – заныла та. – У меня теперь такой жуткий вид, синяки под глазами, а на шесть намечена съемка…
Маша хотела было прервать разговор, чтобы перезвонить брату, но тут Зоя воскликнула:
– Вернулись, сейчас… Это она звонит, все в порядке! – послышался ее удаляющийся голос.
Трубку тут же взял отец, и услышав неизбежное «где ты была?», девушка решила не раздражаться, тем более что с его стороны такой вопрос был продиктован только тревогой и заботой.
– Я ночевала у друга, пап, и поживу у него немножко, – честно ответила она. – Так будет лучше. Есть кое-какие обстоятельства…
– Ну, так бы и написала или хоть позвонила… – с облегчением выдохнул отец. – Я думал, обиделась насмерть на это приглашение, ушла из дома, на ночь глядя…
– Нет, папа, я не очень обиделась. Но на свадьбу не приду, конечно.
– Мы видели клочки. – Маше показалось, что отец слегка усмехнулся. – Что ж, я всегда в тебе ценил принципиальность. Чего всегда не хватало твоему брату, который сейчас рвет у меня трубку… На, на!
– Ты у кого? – раздался голос Андрея, неожиданно близкий и громкий.
Девушка невольно поморщилась.
– Какая забота… Тебе не все равно?
– Что за тайны, сестрица? – Он заговорил прежним, дурашливым тоном, который вдруг показался ей неуместным. – Чего я о тебе могу не знать? Не у Анжелы, тогда где?
– У мужика, который вас с Васькой в подъезде разнимал, – ядовито сообщила девушка. – Устраивает тебя?
– Кто он такой? Я его даже не разглядел…
– У тебя нет впечатления, что сейчас ты лезешь не в свое дело?
– Но я за тебя беспокоюсь!
В прежнее время такое восклицание заставляло Машу смиряться с вторжением в ее частную жизнь. Теперь оно не вызвало ничего, кроме раздражения, однако девушка взяла себя в руки. Она решила сохранять спокойствие любой ценой. Минувшая ночь придала ей уверенности в себе, и все приоритеты в ее сознании сдвинулись настолько, что теперь она совсем не боялась огорчить родню и не оправдать чьих-то ожиданий. Главным было мнение Ильи, а на этот счет Маша почему-то совсем не переживала. «Может, потому, что он не скупится на похвалы и нежные слова, как все, с кем я раньше общалась! Правду же говорят – доброе слово и кошке приятно!»
– Я тоже за тебя беспокоюсь, Андрюша. – Маша попыталась придать голосу мягкие, смиренные нотки. – У меня сложилось впечатление, что ты женишься на девушке, которая решила сыграть свадьбу через неделю после похорон нашей мамы.
– Ты опять! – взвился тот. – Даже папа не против…
– Послушай, разница в том, что папа потерял женщину, с которой развелся тринадцать лет назад, а ты – маму. Он может пойти на свадьбу, а ты – нет.
– Даже слушать дико… – пробормотал Андрей, сбитый с толку ее спокойным уверенным тоном. – Все придумываешь…
– А ты спроси папу, пошел бы он на твою свадьбу через неделю после того, как похоронил дочь?
В трубке повисло молчание, потом послышался стук, будто ее положили на твердую поверхность. Спустя мгновение Маша снова услышала голос отца, удивительно похожий на голос Андрея – такой же растерянный и подавленный. Только сейчас она обратила внимание, как похоже они звучат.
