Энн Грэнджер - Помни, что ты смертный
Он принялся излагать причины своего желания поговорить с сержантом Джонс об обстоятельствах смерти Бодикота. В беседе с Пирсом доводы звучали слабовато, а теперь показались такими ничтожными, что их можно было принять лишь за надуманное оправдание его присутствия в этом кабинете.
Явно придерживаясь подобного мнения, Винтер обжег его взглядом.
— Хотите обсудить с сержантом Джонс, как лежала кепка старика?
— Ну… — Маркби взмахнул руками. — Я опрашивал Бодикота в связи с инцидентом у Касвеллов. Естественно, заинтересовался, когда старика нашли мертвым.
Винтер втянул голову в плечи, шея сложилась, как эдвардианский шапокляк.
— У вас есть основания предполагать, что Бодикот посылал анонимные письма или пакет с бомбой?
— Возможно, посылка отправлена из Лондона, — признал Маркби. — А в нашем распоряжении всего одна анонимка. Пока нет никаких свидетельств, что Бодикот ездил в Лондон. Ему за животными надо было ухаживать.
— Тогда в чем проблема? — агрессивно спросил Винтер.
— Мне надо лишь уточнить несколько деталей у сержанта Джонс, если не возражаете. — Маркби принял театрально-таинственный вид. — Поскольку старик долго прожил в деревне, я просто не могу обойти его в ходе следствия. У него были неприязненные отношения с соседями. Вдруг он что-то замыслил?
— Понимаю. — Театральное представление произвело впечатление. — Жалко, что умер, правда? Труп уже ничего не расскажет.
— Инспектор дышит мне в спину, — мрачно пожаловалась Гвинет Джонс. — С той самой минуты, как вы обещали заехать. Я ведь ничего не упустила, сэр?
— Не думаю. Просто мне не нравятся случайные смерти вокруг дела, которое я расследую. Вы говорили о Бодикоте с деревенскими жителями?
Гвинет просветлела.
— Со многими. Он в своих козах души не чаял. Возил на местные сельскохозяйственные выставки, демонстрировал, как их надо доить, как ухаживать. А больше вообще нигде не бывал, даже в паб не ходил по субботам. Если б не козы, жил бы затворником. По крайней мере, так все говорят.
— Он давно в деревне?
— Не то слово! — рассмеялась Гвинет. — Родился в Касл-Дарси, и родители его жили в том самом коттедже. Хотя ему было под восемьдесят к моменту смерти, я встречалась с парой стариков, которые вместе с ним в школе учились, если можете себе представить! Знаете, они помнят даже родителей мистера Бодикота. Не совсем обыкновенные люди. Одно время магазин держали. Отец был местным мирским проповедником, знал много длинных слов, язык был хорошо подвешен, поэтому его всякий раз приглашали, когда надо было толкнуть речь. Мать тоже была хорошо образована для того времени, а ее мать была первой учительницей в Касл-Дарси.
Речь шла о 1880-1890-х годах. Деревенская память долгая. Перед мысленным взором возникла викторианская сельская школа, учительница в длинной юбке, обучающая детей любого возраста, все классы в одной школьной комнате. Ей помогают лучшие старшие ученики, присматривают за младшими.
— Как только я разговорила стариков насчет Бодикота, остановить их было невозможно! Собственно, я и не останавливала, потому что заинтересовалась. — Гвинет пожала плечами. — Наверно, потратила лишнее время.
— Ничто не пропадает впустую, — одобрил ее Маркби.
Значит, родители Бодикота были грамотными, образованными, читали больше любого другого деревенского жителя. Поэтому стали некоей легендой своего времени, которую старожилы до сих пор помнят. Хотя у них вряд ли были лишние деньги, в доме наверняка были книги, когда Бодикот был ребенком. Поэтому он рано приобрел вкус к «хорошим рассказам».
Боже мой, подумал вдруг Маркби. Когда Бодикот начинал читать, Конан-Дойль был еще жив и писал! Возможно, его мать, блестящая молодая женщина с практическим складом ума, искала в книгах духовное прибежище от скучной и ограниченной сельской жизни. Сколько талантливых литературных произведений можно было купить за шиллинг!
Он вспомнил книжный шкаф в углу гостиной Бодикота, почтенные старые образцы популярной литературы на полках. По спине пробежали мурашки.
Гвинет продолжала рассказывать:
— Местные признают его чудаковатым, но уважают за «ученость». За то же и родителей уважали. Признаюсь, сэр, я с восхищением слушала тех стариков! Бодикот был одиночкой, в коттедж никого не впускал, разве только на кухню ближайших знакомых. В последнее время закрывал переднюю дверь на цепочку, допрашивал, кто там, прежде чем открыть. Никто в этом ничего особенного не видел, кроме того, что у него с возрастом возникали новые причуды.
— Видно, я получил привилегированный допуск, — заметил Маркби. Старик чего-то боялся? Или что-то тщательно оберегал? — Осмотрите книжный шкаф, Гвинет, — неожиданно сказал он. — В гостиной. Коллекционеры и скупщики охотятся за первыми изданиями, чистыми, в оригинальных переплетах. Возможно, каждый экземпляр в отдельности стоит немного, но целый шкаф может кого-нибудь соблазнить. Проверьте, не стерта ли где-нибудь пыль… Поговорите с миссис Саттон… Убедитесь, что ничего не пропало!
Глава 11
Алан Маркби не догадывался, что он не единственный, кого интересует или вот-вот заинтересует имущество покойного Бодикота.
На следующее утро Салли Касвелл сидела за компьютером в своем крошечном кабинете, погруженная в мирские дела аукциона «Бейли и Бейли». Она водила пальцем по строчкам толстой бухгалтерской книги, время от времени останавливаясь и сверяясь с данными на мониторе. Дойдя до конца страницы, захлопнула книгу, откинулась на спинку кресла, отвернулась от мерцающего экрана. Нельзя долго работать с компьютером. Зрение портится и суставы болят.
Подумав об этом, она встала и потянулась. Тело затекает, вес прибавляется от сидячей работы, становится скучновато. Если принять предложение Остина, этого не будет. Весьма заманчивое предложение. Тогда работа — и сама жизнь — станет гораздо интереснее. Искушение велико. Но есть Лайам. Салли со вздохом снова уселась. Проблема в Лайаме. Если подумать, проблема всегда в Лайаме.
Она уткнулась в кулаки подбородком. Глупые мысли. В конце концов, истина в том…
Кто-то вошел в помещение и направляется к кабинету. Не Остин — его походку она сразу узнает. Для Теда и Ронни шаги недостаточно тяжелые. Не покупатели — сегодня нет просмотра. Салли развернулась в кресле и крикнула в сторону двери:
— Кто там? Чем могу помочь?
На пороге возникла фигура. Она узнала миссис Саттон, племянницу Бодикота, которая выглядела точно так же, как в день его смерти, за исключением резиновых сапог. Теперь на ней были дешевые ботинки, сморщенные гамаши под плохо постиранной юбкой с разошедшимися складками, мужской пуловер ручной вязки. Волосы не уложены, макияж не лучше прежнего. Тем не менее кажется, что Морин Саттон изо всех сил старалась привести себя в презентабельный вид. Очевидно, визит деловой.
— Садитесь! — Салли поспешно предложила гостье стул, спохватываясь, что таращит глаза. — Как вы себя чувствуете? Мы очень сожалеем о вашем дяде.
Миссис Саттон робко уселась, как бы неуверенная, что поступает правильно.
— Он был совсем старый, — отрывисто проговорила она. — Не вечно ж ему жить.
Салли была шокирована. Во-первых, неприлично и неуважительно говорить так о старике. Во-вторых, ее поразили руки женщины, сложенные на коленях. Пальцы натружены, ногти обломаны. Однако в честь визита миссис Саттон надела украшения: кольцо с гигантским изумрудом, перстень размером с кастет, обручальное кольцо и еще разнообразные кольца с крупными, бесспорно настоящими драгоценными камнями.
«В этих залах я всякое видел», — сказал однажды Остин и посоветовал Салли никогда не поддаваться на видимость.
Понятно, миссис Саттон не бедная, если на пальцы нанизаны две-три тысячи фунтов. Интересно, жуткая одежда специально предназначается для отвода глаз или она просто любит одеваться как пугало?
— Я насчет коттеджа дяди Гектора, — громко объявила миссис Саттон тоном, заранее пресекающим всякие споры. — Я душеприказчица, понимаете? Распоряжаюсь имуществом. Так в завещании сказано. Можете проверить у адвоката. Увидите, все в порядке. Поэтому я здесь.
— Ведь он только что умер…
Салли, спохватившись, прикусила язык.
Бестактность не смутила миссис Саттон и не заставила проявить более тонкие чувства.
— Знаю, не похоронен еще. Надо ждать итогов расследования и заключения коронера, чтоб получить свидетельство о смерти. Да все это формальности. Расследование завтра, остальное надолго не затянется. Но другие дела надо делать немедленно, и я их делаю!
— Какие? — с некоторым трепетом спросила Салли.
Посетительница помрачнела.
— Вы мою родню не знаете.
— Нет, — честно призналась Салли.
— Жулики и грабители! Их все время на шаг надо опережать. Поэтому дядя Гектор назначил меня душеприказчицей. Чтоб помешать им выкидывать фокусы.
