Анатолий Безуглов - Преступники
— А в чем выражались эти, как вы сказали, нетрадиционные методы лечения? — поинтересовался Чикуров.
— Что такое врач? Ведь до сих пор спорят: медицина — это наука или искусство? Женя как-то привел мне высказывание великого Гиппократа: натура лечит, врач наблюдает. То есть в основу врачевания должен быть положен принцип — помогать человеческому организму самому справляться с недугами. Потому что его защитные способности невероятно огромны.
— Но все-таки — помогать, — заметил Чикуров.
— Конечно! Однако такими средствами, которые имеются в природе. Естественными средствами, теми, которыми издревле пользовалась народная медицина. Фитотерапия, то есть лечение травами, плодами. Потом — продуктами пчеловодства и некоторыми животными препаратами. Это во-первых. Во-вторых, голоданием. В-третьих, различного рода диетами...
Баулина говорила так, словно читала научно-популярную лекцию, на что следователь заметил:
— Вижу, вы отлично подкованы.
— Еще бы! Невозможно себе представить, сколько книг перечитал Евгений Тимурович. Начиная с древнейших авторов, таких, как Авиценна, и кончая современными — Брэггом, Уокером. Он следил за работами советских врачей, например, Николаева, Шаталовой. Женя умел увлекать. Рассказывал, что многие великие люди следовали этим принципам. Наполеон, например, голодал, Толстой не употреблял животной пищи... Между прочим, известный американский писатель Эптон Синклер был страстным сторонником лечебного голодания. Даже написал об этом книгу. И, кстати, прожил до девяноста лет, обладая даже в старости отменным здоровьем... Об этом можно рассказывать и рассказывать!..
Она замолчала. Игорь Андреевич, воспользовавшись этим, решил направить допрос в нужное русло.
— А как ваш муж попал в Березки?
— Чисто случайно... Как-то Женя познакомился с очень крупным психиатром Трояновым... Может, слышали?
Чикуров утвердительно кивнул головой.
Однажды при ведении уголовного дела потребовалось послать подследственного на судебно-психиатрическую экспертизу. Исследование проводил член-корреспондент Академии медицинских наук Троянов...
Максим Савельевич, помимо всего, еще и прекрасный человек... Судьба у него очень интересная...
— Вот этого не знаю, — признался следователь.
— О таких людях надо книги писать!.. Воевал в партизанском отряде, вернее, лечил партизан. Между прочим, в этих самых местах, где мы сейчас находимся... Сам был ранен, потерял левую руку... Он имел образование фельдшера... Вышел из госпиталя в Москве, решил поступать в мединститут. Провалился. По химии, что ли... Балла недобрал. ...Значит, прощай, мечта о высшем образовании... Но Максим Савельевич решил: будь что будет, но пойду к министру здравоохранения... Тот принял. Видит, фронтовик, на груди две медали, вместо руки — пустой рукав... Взял у Троянова заявление и написал резолюцию: «Зачислить! Экзамены сдал на фронте!» — Регина Эдуардовна замолчала, потерла лоб рукой. — К чему я это все?
— Ваш муж познакомился с Трояновым, — подсказал следователь.
— Да, Максим Савельевич очень помог Жене. Поддержал всем своим авторитетом. Мужу выделили для экспериментов несколько коек в одной из больниц. Он стал применять свои методы, увлекся. Результаты были отличные. Троянов даже хотел открыть в своей клинике отделение, где лечили бы голоданием и фитотерапией нервнобольных и психических, но не успел... Женя написал докторскую, защитился. Казалось бы, полная победа. Но тут... — Баулина тяжело вздохнула. — Говорят: жизнь что зебра, в белую и черную полоску... После защиты у нас началась черная... Диссертация ушла на утверждение в ВАК, и началось. Появилась статья в газете. Метод мужа поставили под сомнение. ВАК посылает диссертацию одному оппоненту, другому... Отзывы, как говорится, кисло-сладкие... Троянов ничем помочь не может: у него произошел инсульт, кровоизлияние в мозг, парализован... У каждого есть враги, были они и у Максима Савельевича. Как только он заболел, недруги подняли головы. Это ударило и по Жене. Кто такой Баулин? Тот, которого поддерживал Троянов? Не пущать! Диссертация лежит в ВАКе... Более того, эксперимент мужа потихоньку прикрыли, койки отобрали. К Троянову идти он не решился: тому самому худо — помимо паралича, разлад в семье. Дети при живом отце стали делить наследство. И еще одно обстоятельство... — Баулина умолкла, видимо, ей не хотелось говорить о чем-то неприятном.
— Какое обстоятельство? — мягко спросил Чикуров.
— Женя запил, — глядя в сторону, ответила Регина Эдуардовна. — Не выдержал. Ему ведь не степень доктора нужна была, а дело! Но оно остановилось. Мужу показалось, что окончательно. — Баулина судорожно вздохнула. — Пил Женя по-черному. Буквально приносили домой... Я сама убедилась, глядя на него: напрасно считают, что алкоголь облегчает. Наоборот! Все беды кажутся во сто крат тяжелее... Говорит мне: конченый я человек, давай разводиться. Плюс ко всему — бред ревности на почве пьянки. Ужас! Сколько я пережила, не передать словами, — Она прикрыла лицо рукой.
Чикуров не торопил ее, понимая, что воспоминания были слишком мучительны, чтобы спокойно исповедоваться перед посторонними.
— И ведь ни к кому не пойдешь, не облегчишь душу, — продолжила Регина Эдуардовна. — Не попросишь повлиять на Женю... Для него был один авторитет — Троянов. Во всем: в жизни, в медицине... А вот как раз к Максиму Савельевичу я и не могла пойти. Хоть он и любил моего мужа, и был, в сущности, человеком широким, но чего не терпел, так это пьянства...
— Давно Евгений Тимурович предлагал вам развод? — спросил Игорь Андреевич.
— Незадолго до переезда в Березки. Знаете, я находилась в таком отчаянии, что уже была готова согласиться. Что вы хотите, каждый день безобразнейшие сцены. Что я изменяю ему...
— Он ревновал к кому-нибудь конкретно? — спросил Чикуров.
— Да, — негромко ответила Регина Эдуардовна. — К моему другу по работе. Может, видели по телевизору? Дуюнов. Его в последнее время все чаще приглашают выступать на ЦТ с куклами. Очень талантливый человек. Как говорят англичане, сам себя сделал. Без диплома, без специального образования, а пробился... Нам с Дуюновым иногда приходилось выезжать на гастроли... Евгений Тимурович места себе не находил. Вернусь домой — изводит меня своими подозрениями. И так каждый раз... Вот я и подумала: сколько можно терпеть? Может, действительно, единственный выход — развод? А с другой стороны — как быть с Норой? Она ведь в отце души не чаяла! И возраст такой, когда легче легкого изломать ребенку психику... Не знаю, откуда у меня взялась сила. Наверное, от отчаяния... Короче, взялась за Женю. Или, говорю, кончай пить, или забираю дочь и ухожу. Он понял, что это не простая угроза... Смотрю, одну неделю держится, вторую, третью... Снова стал бегать трусцой, к работе потянуло. А тут как раз встретились с Василием Васильевичем Банипартовым. У моей подруги Юнны Воронцовой. Я уже говорила вам о ней...
Зазвонил телефон.
Баулина сняла трубку. И недоуменно произнесла:
— Да, он здесь. — Она протянула трубку Чикурову: — Вас...
Звонил Манукянц.
— Игорь Андреевич, вы интересовались, когда приедет с курорта товарищ Ганжа, так?
— Совершенно верно.
— Завтра приезжает. Жена сказала.
Чикуров хотел расспросить зампредседателя исполкома поссовета о Рогожине. Очень кстати возвращался из отпуска отставной генерал.
Извинившись перед Баулиной, Чикуров попросил ее продолжать.
— Так вот, сидим мы на вечеринке у Воронцовой. Не помню уже, по какому случаю... Конечно, стол, прекрасные закуски, вино. Гости выпивают. Кто больше, кто меньше. Василий Васильевич и Женя не прикасаются... Спрашиваю Юнну: почему Банипартов не пьет? Она сказала, что у него тяжелейшая язва желудка, ему рекомендуют лечь на операцию, но он боится. И вдруг Юнна предложила поговорить с Женей, чтобы он попробовал вылечить Василия Васильевича голоданием. Я ответила, что у мужа отобрали койки и теперь он не практикует... Но Юнна, если заведется, никаких преград не признает. Ерунда, говорит, поголодает в домашних условиях... Банипартов ухватился за эту мысль. Стал голодать под наблюдением Жени... И, вы знаете, поправился... Ростовцев, узнав, какие чудеса творит мой муж, пригласил его в Березки. Женя согласился... А дальше — посыпалось все как из рога изобилия. Главврач экспериментальной клиники, профессорское звание, известность. О материальных условиях и говорить не приходится. Зарплата, чудный особняк, гонорары... Меня и Норочку буквально разодел... У моих родителей была дача-развалюха, так мы ее прямо в хоромы превратили. Теперь мой отец там хозяйничает... Словом, все как в сказке. Правда, я не могла расстаться с театром и приехать сюда насовсем. Это очень травмировало мужа. Но поверьте мне, — Баулина приложила обе руки к груди, — театр — огромная часть моей души. Я так и объясняла Жене: ты сам, мол, знаешь, что такое любимое дело, должен понять... Он, кажется, понимал... Теперь вы знаете, как и почему он в Березках...
